class="p1">Именно поэтому Омар и попросил переместить отряды воинов за границы поселения бедуинов.
Но кто из правителей являлся злодеем в этой истории?
Потому что история зависела от того, насколько хорош злодей.
И в самом деле настала пора Омару принимать решение. Пора сбросить повязку с глаз пустыни. Потому что у пустыни было множество глаз.
Шейх разместил своих людей повсюду уже давно, потому что знал, насколько важно уметь наблюдать и слушать. Пески принадлежали ему. Предки властвовали над здешними барханами уже шесть поколений.
Настала пора посмотреть, из чего на самом деле состоит Тарик, помимо мускулов и горячности. И сумеет ли справиться с истиной.
Настала пора послушать, что он скажет, когда Омар сообщит все.
И какой выбор сделает.
От этого выбора зависит, станет юноша врагом или союзником.
Потому что шейх в первую очередь обязан заботиться о своих людях, как бы ни был ему дорог Тарик. Как бы Омар ни желал видеть его успех в любых начинаниях.
Как бы ни желал видеть его победу в сражении за любовь.
Именно это шейх много раз говорил Аише. Хотя она и безжалостно высмеивала мужа за романтичную натуру, эта же черта каждый раз заставляла ее улыбаться.
– Расскажи мне историю о красивой любви или о красивой смерти!
Увы, Омар был жадным.
Он наделся получить и то, и то.
Жизнь и смерть на страницах книги
Халид мчался по пустыне, пока солнце не склонилось к самому горизонту.
Потребуется еще два дня быстрой скачки, чтобы добраться до Рея. К тому времени дядя, без сомнения, уже будет сходить с ума от отчаяния. Не имело значения, что правитель Хорасана мог делать что пожелает. В подобных случаях генерал Ареф видел в племяннике лишь мальчишку, который предпочитал отсиживаться в тени. Мальчишку, о котором заботился много лет.
Халиду оставалось надеяться, что шахрбан поверит отговорке про очередную попытку помочь жителям города. И что Джалал помог скрыть отсутствие халифа, несмотря на их разногласия.
Хотя обратное вероятнее: в последние несколько недель общение с двоюродным братом можно было назвать в лучшем случае натянутым.
В худшем же – и вовсе враждебным.
Халид не представлял, как сумеет объяснить свое исчезновение капитану и генералу. И не знал, как наладить отношения с Джалалом, потому что не мог обнаружить ни следа Деспины и Воина. Они словно сквозь землю провалились.
Халид продолжал подгонять одолженную лошадь по желто-янтарным песчаным дюнам, пока последние лучи солнца не начали гаснуть в небе. Только тогда он спешился, снял поклажу с провиантом и, переведя дух, сразу же вытащил коричневый матерчатый сверток со зловещей книгой, затем сунул ее под мышку и зашагал прочь, держа ладонь на рукояти кинжала, так как не знал, чего можно ожидать.
Странная волшебница в восточных горах предупреждала, что дремавшие в фолианте силы попытаются оказать сопротивление, поднимут шум. Однако Халид не доверял ей ни на секунду, а значит, произойти могло все что угодно.
Поэтому он дождался, пока не останется вдали от любого поселения.
Если это будет в его власти, никто больше не погибнет от проклятия.
Халид достал из-за пояса инкрустированный самоцветами кинжал в ножнах, осторожно положил сверток на песчаный нанос, развязал грубую ткань и уставился на причину стольких бед.
На первый взгляд книга казалась ничем не примечательной. Даже уродливой. Покоробившийся от воды переплет из старой кожи. Потрепанные уголки. Заржавевшие металлические заклепки. Потускневший замочек по центру наверняка сумел бы вскрыть шпилькой даже самый неопытный вор.
Странно, что такой обычный предмет мог таить в себе такое зло. Мог стать причиной неисчислимого количества смертей. Мог нанести столь значительный ущерб. Городам, целым семьям.
Просто книга. Просто чернила на бумаге.
Халид с горечью улыбнулся, вспомнив любимую присказку матери: «Настоящую силу в слова вкладывает тот, кто их пишет».
Эту мудрость однажды изрек Муса Сарагоса, когда учил жену халифа и ее сына.
Халид прищурился, внимательно разглядывая потрепанный фолиант.
Написанные в нем слова больше никому не подарят могущество. Никогда.
И если волшебница не обманула их тем вечером в горной крепости, то уничтожение книги положит конец и проклятию.
Освободит Халида от жизни прошлым.
От жизни, проведенной в расплате за прежние грехи.
Он снял с шеи цепочку с черным ключом и отомкнул фолиант.
Страницы пришли в движение, словно их листал неощутимый ветер, выплескивая вспышку жара, которая опалила кончики пальцев Халида. Он выругался. За жаром последовала новая вспышка, на этот раз света – ослепительно яркого. Зловещего.
И больше ничего.
Халид обнажил кинжал.
Книга в ответ тут же принялась пульсировать, испуская волны силы и явно угрожая покончить с дерзким захватчиком.
Он провел лезвием по ладони. Когда кровь попала на металл, тот начал мерцать огненно-алым.
Затем Халид уронил несколько красных капель на страницы книги, которая издала дикий рев. Листы обуглились и съежились, а в воздухе разлился едкий запах.
Попавшие на бумагу капли почернели, и от них поднялись светло-серые струйки, свиваясь в зловещие щупальца.
Вокруг взвыл вихрь ветра, вперемешку с песком и дымом. Точно в ответ на угрозу, волшебные символы на лезвии ярко вспыхнули.
Халид высоко занес кинжал.
Однако дым не спешил рассеиваться – наоборот, сгустился, будто обрел собственную жизнь, и обвился вокруг запястий противника, как холодные оковы.
В этот момент Халид почувствовал нечто странное, чего не чувствовал никогда раньше, – не видение, не воспоминание, не сон и не кошмар.
Просто ощущение. Голое, беспримесное. Из тех, что возникают в самой глубине души и выворачивают ее наизнанку, выставляя на всеобщее обозрение. Из тех, что Халид пытался игнорировать всю жизнь из страха показаться слабым.
Из страха позволить заглянуть себе в душу окружающим.
В этом ощущении сплелись все те моменты, когда он чувствовал себя одиноким, бессильным что-то предпринять. Моменты, когда хотел исчезнуть. А еще все темные мысли и эмоции, омрачавшие сознание, словно книга очутилась внутри Халида и вытаскивала на поверхность все сомнения, все страхи.
Показывала, что он недостоин счастья.
Недостоин ни единого светлого мгновения.
Недостоин быть халифом.
Недостоин доверия дяди. Или преданности Джалала. Или дружбы Викрама.
Недостоин любви Шахразады.
В конце концов, что он сделал, чтобы заслужить их? Он, нежеланный второй сын от нежеланной второй жены. Весь мир для одного человека и пустое место для остального мира.
Пустое место. Ничто.
Халид так долго был всего лишь озлобленным мальчишкой, прячущимся в тени и с завистью наблюдающим за старшим братом оттуда. А затем оттуда же следившим за смертью матери.
Мальчишкой, который провел всю жизнь в тени.
А теперь
