Стрекоза - Элина Литера

Поняв тщетность попыток, мэтры вернулись на траву. “Строитель” тут же успокоился, развернулся к повозке и замер.

Я снова улеглась. Но не успела я вернуться к созерцанию облаков, как мне в лицо ткнулась мокрым носом рыжая морда и шумно задышала.

— Хитра… и чем я пахну?

Через мгновение передо мной стояла юная девица в рубахе и штанах.

— Мылом с розмарином, но мы все им пахнем после артефакторской ванной. Фруктами, это ты отвар пила. А еще…

Я подскочила от возникшей мысли.

— Хитра, найди Секирд. Дело есть.

Я попросила девушек пройтись около “строителя” — вдруг обнаружат что-нибудь странное. Секирд может разглядеть какие-то мелочи своим почти эльфийским зрением, а Хитра — что-то унюхать. Подруги прогулялись туда-сюда, Хитра даже дважды, второй раз лисой. С загадочным видом они отозвали меня в сторону.

— Из одной щели чуть-чуть виднеется белая ниточка, даже не ниточка, а махринка, будто от халата, — сообщила Секирд. — Такая крохотная, даже я с трудом увидела.

— И что же? Они все в халатах. Наверняка Маврикий зацепился, когда собирал агрегат.

Глаза Хитры предвкушающе сверкнули:

— Из того места сильно-сильно тянет запахом Алоиса. Очень сильно. Когда Секирд сказала мне про ниточку, я специально все обнюхала.

Так. Это уже интересно. И тут же вспомнилось, что вчера утром Алоис был свеж и безобразно бодр, а сегодня едва волочил ноги... Не потому ли, что полночи оживлял “строителя”?

Это отвечало на вопросы “кто” и “когда”. Осталось выяснить “как” и “зачем”. Либо Алоис — скрытый гений, который смог за одну ночь научить машину видеть и мыслить без человека, пусть даже и ограничено, но тогда непонятно, почему он скрывал способности столько лет. Либо Маврикий и Джанин правы, и машина думать не умеет.

Идею о гении Алоиса оставим на потом. Если машина думать не умеет, что же мы видим перед собой?

— Секирд, — позвала я полуорчанку, которая развалилась рядом.

— Ага?

— Ты веришь, что “строитель” внезапно мог научиться думать?

— Демон его знает. Может, научился. А может, нет.

— Если нет, тогда что? Почему он ездит туда-сюда и ящики хватает? Что им управляет?

И тут же мы крикнули хором:

— Или кто?

— Алоис, — я была готова смеяться. — Остается узнать, как.

— Да двинь его по башке и обыщи, — пожала плечами прямолинейная Секирд.

— Секирд, ты гений! Где Лавронсо?

Когда я изложила дварфу идею, оно довольно захихикало.

— Вот теперь узнаю Гарни. То есть, Цинтию. Слыш, не меняй больше имена, ни демона не запомнить.

Хитра обернулась лисой и носилась по поляне туда-сюда перед артефакторами. Рыжая лиса, конечно, не красная тряпка, и артефакторы не тороламия, но внимание Хитра привлекла. И когда Алоис в очередной раз поднял глаза на нашу диверсию, Бейлир в мгновение ока оказался у него за спиной и накрыл тряпицей рот.

Пока я объясняла Маврикию наши выводы, Лавронсо с Бейлиром обшаривали бессознательного мэтра. Мэтр сознательный ждать окончания обыска не стал и крикнул Индуктору, который возлежал поодаль:

— Загрузи еще ящик!

Тот с видом “бесполезно, но раз просите” поднял упаковку и поставил в повозку, быстро отбежав прочь. Но его предосторожности пропали втуне. “Строитель” не шевелился.

— Не может быть. Не может быть. Но зачем ему? Не может быть! И как? — Маврикий, казалось, был потрясен едва ли не больше, чем в ту минуту, когда “строитель” начал действовать сам по себе.

— Многоуважаемый мэтр, мне неизвестно предназначение этой странной вещи, но возможно, она ответит на ваш вопрос, — Бейлир раздвинул пряди на голове Алоиса и показывал поблескивающий металлом очевидно чужеродный предмет. Мы с Маврикием едва не столкнулись головами. В прическе Алоиса прятался миниатюрный рычаг.

* * *

Джанин, напоенная стаканом успокоительного отвара и каплями из запасов Лавронсо, стояла у стены, опираясь на медную емкость из арсенала Оливьера, и устало смотрела на взъерошенного Алоиса. Тот сидел за обеденным столом, на который мы выложили двенадцать рычажков, найденных на артефакторе — в волосах, на халате, за воротом, в кармане. А мы-то списывали нервические движения руками на волнение…

Мы все собрались тут же, образовав полукруг вокруг несчастного, убитого разоблачением мэтра. Только Индуктор с братьями остались грузить повозку. На замечание Маврикия, что монстра починили, сейчас обговорим дела и будем работать “строителем”, те махнули руками, мол, ну его, чудовище, лучше сами потаскаем.

— Алоис, — мэтресса говорила тихо и ровно, но лучше бы она кричала. От этого тихого голоса Алоис будто съеживался. — Ты понимаешь, что ты сделал? Я больше никогда не подошла бы к инструментам, если продолжала думать, что оживший агрегат — правда. Как бы я жила без своего дела, Алоис? Как?

— Я признался бы во всем через неделю.

— Мне стоит тебе верить?

— Сейчас, погоди.

Алоис сорвался с места, проскочил между мной и Бейлиром, взлетел вверх по лестнице, а вернувшись, протянул Джанин слегка примятый конверт. Она вскрыла его, вынула лист бумаги и быстро прочла. Алоис пояснил:

— Я не знал, хватит ли у меня сил произнести все вслух, поэтому записал на бумагу. Я хотел увезти тебя отсюда. Если “строитель” не работает, мы задерживаемся, тебе опасно оставаться… Я надеялся, что ты согласишься уехать, раз здесь опасно, уехать вместе, спрятаться! Вместе! И там я отдал бы тебе конверт. Я надеялся… может, ты простила бы меня и разрешила остаться рядом.

— Допустим, — холодно кивнула она. — Но я все еще не понимаю, зачем. Уже сейчас мы ехали бы по дороге в Боулесин. Госпожа Цинтия и ее команда, действительно, доказали, что могут нас защитить. Мы добрались бы до Боулесина раньше, чем бандиты обнаружили, что нас здесь больше нет, а их подельники мертвы. У Халцедонов мы и вовсе были бы в безопасности. Зачем, Алоис?

— Джин, ты и правда не понимаешь. Такие, как я, дварфам не нужны! Халцедоны выкинут меня за порог, а ты уедешь в Синие горы, и мы никогда больше не увидимся! Вы двое, вы гении! А я кто?

— А ты хороший крепкий средний артефактор, которых должно быть по двое, а то и трое при одном гении. Ты работал за пятерых все эти годы.

Джанин произнесла это как само собой разумеющееся,