и ни в коем случае не связанный с Броддиками.
Отчим, немного подумав, кивнул. Заявил, что знает такого, и тот будет во дворце через полчаса. Самое позднее, через час.
– Надеюсь, принцесса продержится до этого времени, – произнес он.
И Аурика продержалась.
Молодой доктор, Питер Кроули – так его звали, – снял с помощью магии вновь начавшийся жар. После этого, насыпав в стакан порошок, сделал несколько глотков сам – чтобы убедить присутствующих, что питье не отравлено, – после чего дал принцессе.
Заявил, что это укрепляющий раствор.
Второе снадобье, которое он смешал во втором стакане, было для того, чтобы, по его словам, нейтрализовать действие яда и вывести его из организма.
Доктор пришелся мне по душе. Особенно мне понравилось то, что кровопускания он не любил так же сильно, как и я.
Затем потянулись томительные часы ожидания. Температура несколько раз поднималась, принцессе сбивали жар, давали укрепляющие и выводящие яд настойки.
Аурике становилось лучше, и она снова засыпала.
Сигизмунд куда-то ушел. Эван тоже, но пообещал, что вернется в течение часа. Сказал, что ему нужно успокоить горожан, собравшихся под окнами Малого Дворца. Явилась целая толпа, и народ продолжал прибывать.
На это я без энтузиазма поинтересовалась, что им нужно. Оказалось, жители столицы встревожены слухами о болезни Аурики и хотят убедиться, что принцесса Истинной Династии жива.
– Мы с королем Арагоса заставим их разойтись, – заявил мне Эван.
Кивнула. Мне было все равно, как они с Сигизмундом это сделают.
Питер Кроули дремал под дверью спальни Аурики. До этого он заявил, что больше ничего сделать нельзя. Надо дать телу возможность и время победить болезнь самому. Но теперь он знал наверняка, что это не Красная Лихорадка, так что моя версия с отравлением получила косвенное подтверждение.
Оказалось, только что прибыл курьер из лаборатории при академии. Там, не покладая рук, работали его коллеги, и они уже получили первые результаты анализов крови принцессы.
– Но если не Красная Лихорадка, тогда что именно?
Ответа у него еще не было, но Питер пообещал, что тот прибудет довольно скоро.
– Скоро – это через какое время?
Оказалось, к завтрашнему полудню.
И я закатила глаза.
***
Задремала я только на рассвете. Заснула в кресле рядом с кроватью принцессы. Но открыла глаза, услышав негромкий голос – что-то ласково бормотавший, обволакивающий.
Оказалось, это была Милли. Склонившись над Аурикой, она поддерживала голову девочки одной рукой. Во второй у нее был стакан с водой.
– Что ты делаешь?! – воскликнула я. – Сейчас же остановись!
Но Милли продолжала уговаривать Аурику сделать хотя бы глоток.
– Пей! – твердила ей. – Пей, моя девочка!
– Рейгар, что вы как сонные мухи?! – закричала я телохранителям, и один из них тотчас же выбил стакан из рук леди Сантес.
Тот упал на пол. Разбуженная Аурика заплакала, и я кинулась к ней. Оттолкнула Милли – вышло довольно грубо, она растянулась на полу, но мне, опять же, было все равно.
– Райли Ривердел, – возмутилась та, – что ты себе позволяешь?! Я всего лишь хотела дать Аурике напиться. Она проснулась и попросила…
– Врешь! – прошипела я. – Аурика спала и ни о чем таком не просила. А вот зачем ты пыталась влить в нее содержимое того стакана, с этим мы еще разберемся!
В комнату ворвались Эван и Питер.
– Я ничего не сделала плохого! Не сделала! – твердила Милли, которую держали телохранители. – Отпустите меня, звери арагосские! Что вы себе позволяете?!
– Простите, леди Ривердел! – виноватым голосом произнес один из них. – Мы решили, что леди Сантес дозволено напоить принцессу…
Питер, кинув на меня быстрый взгляд, погрузил всхлипывавшую Аурику в сон.
– Ей намного лучше, – сказал мне, пощупав лоб принцессы. – Кризис миновал.
– Аурике лучше, поэтому она… Леди Сантес решила снова ее отравить, не так ли? – повернулась я к Милли.
– Что ты несешь, дура помешанная?! – взъярилась та. – Кем ты себя возомнила?
Тут Питер подхватил с пола стакан. Тот был изогнутой формы, и на его дне оставалось немного жидкости.
Принюхался, после чего изменился в лице.
– Яд, – сказал нам, – растительного происхождения. Из Коринфа. Я уверен, потому что уже встречался с таким. Если бы принцесса сделала хоть один глоток, она бы не прожила и пары минут.
***
Телохранители обыскали Милли и нашли у нее флакон с ирбис-гонесалеза – так назывался яд из цветка, растущего на территории Коринфа. Название его было на древнем языке, означавшее, что даже подходить к этому растению опасно для жизни.
Флакон с ядом обнаружили именно там, где я и предполагала, – спрятанным в пышной груди Милли, хотя во время обыска леди Сантес сопротивлялась и кричала, чтобы мужчины не смели к ней прикасаться, этим они ее опорочат.
В общем, несла полную чушь.
Никто не стал ее слушать, и флакон с ядом все-таки отыскали. После этого Милли сразу же закрыла рот, отказавшись отвечать на какие-либо вопросы.
Поэтому Эван вылил половину содержимого флакона в стакан. Заявил, что заставит ее выпить, после чего мы все с удовольствием посмотрим, как она умрет.
Она это заслужила.
Тут заговорил король Арагоса. По его приказу телохранители заломили леди Сантес руки за спину. Сигизмунд взял стакан с ядом у Эвана, сказав, что сам ее напоит.
Собаке, которая пыталась отравить его внучку, собачья смерть. А если леди Сантес откажется открывать рот, он выбьет ей все зубы.
Тогда-то Милисента зарыдала, после чего призналась в своих злодеяниях, и Питер Кроули, неподалеку колдовавший с магией, стал тому свидетелем.
Оказалось, все началось еще с семьи принца Джеффри. Перед этим Идан Броддик нашел у леди Сантес слабое место и стал старательно на него давить. Делал это так долго и настолько болезненно, что она все-таки сломалась.
У Милли был сын, которого она от всех скрывала, – постыдная ошибка и страшный грех молодости. Мальчик рос в чужой семье, и как про него узнал Броддик, леди Сантес понятия не имела.
Будущий узурпатор принялся ей угрожать и запугивать, поэтому Милли сначала стала снабжать его сведениями о происходящем во дворце. За это Броддик одаривал ее деньгами, после чего вынудил совершить нечестивое действо, пригрозив, что убьет ее сына.
И да, ради его спасения она пошла на преступление.
Милли подсыпала переданный человеком Броддика порошок в еду семьи принца Джеффри, после чего незаметно отравила еще и всю прислугу. Приняла порошок и сама – но самую малость, столько, сколько ей указали. Чтобы тоже заболеть, не вызвав вопросов, но чудесным образом выздороветь.
И пусть ей пообещали, что это злодеяние станет последним, Милли так и не смогла отвязаться от Броддика. Тот отправил
