Интересненько.
Но кому могла понадобиться армия мёрзлых тел? С Тёмных земель уже давно не исходит угрозы. Лет двадцать как минимум.
Чуйка вычленила два слова: «армия» и «мертвецов».
Итак, кто-то очень сильный собрался использовать земли дроу как склад для тел, чтобы однажды поднять мертвецов и направить эту армию против... кого?
Тем временем беседа продолжилась:
– Наш клан Амари самый северный из девяти. Не уцелел никто. Остальные восемь ещё можно спасти, если вы придёте на помощь, – голос дроу не дрогнул, когда он говорил про гибель всех, кто ему дорог, но теперь всё сильнее пробивался его акцент.
– Почему вы обратились ко мне, а не к граничащему с Латараном Дарату?
– Заключение договора с демонами – хуже смерти, – категорично высказался тёмный эльф.
Как по мне, зря он так. Вопрос-то серьёзный и касается всех нас.
– Во времена, когда я только принял правление, мою страну спас договор с Даратом, а именно с Сантаной де Грет, – припомнил мой дядюшка.
– Чего вам это стоило?
– Условия меня устроили, устраивают и сейчас.
Ну, ещё бы! Мама, тётя Эвелин и тётя Санта раз в месяц устраивают так называемые винные посиделки, после которых папа забирает маму вдрызг пьяную и весёлую. В общем, на условия никто не жалуется.
– Хм, – не поверил снежноволосый.
– Оросская империя окажет помощь только при содействии с Даратом. Это моё решение, – объявил дядя Ард. – Иначе я рискую потерять часть армии. Война с Тёмными землями была слишком кровопролитной.
Дроу закрыл глаза и сидел так минуту, затем как-то убито выдал:
– Согласен.
Ул Ламиравиан аль Гонтри-Амари, дроу
***
Эдриан Дарс
Лорена сжалилась над ним в этот раз, потому что вспышку активности Глаза Хаоса удалось потушить собственными силами.
– Как связано моё психическое состояние с этой чёртовой дырой Хаоса? – вслух произнёс лежащий на полу без сил Эдриан.
– Возможно, тьма в тебе подаёт сигнал? – ответил Барт, страховавший своего преемника.
– Это нелогично, – помотал головой тот. – До меня тоже были вспышки, ещё хлеще.
– Были, да. Но никогда они так не синхронизировались с конкретным человеком. Возможно, ты теперь кто-то вроде стража. Да кто его знает, этот колодец, – старик сплюнул куда-то в тёмный угол. – Умысел Хаоса мы вряд ли когда-то поймём.
– Я не хочу быть привязанным к Глазу до конца своих дней.
– Я тоже не хотел, Эдриан, тоже. Думал, уйду в отставку, женюсь на какой-нибудь вдове и тихо-мирно доживу свои дни.
– Что ж ты не женился на моей матушке?
– Слишком стар для неё.
– Она не маг. Её век короткий.
– Серена никогда не видела во мне мужчину. Твоего наставника – да, но только не будущего мужа.
– А ты попробуй поговорить с ней? Ей сейчас одиноко.
– Сводник из тебя ещё хуже, чем ректор, – фыркнул старик.
Прозвучало обидно.
– С удовольствием сложу с себя полномочия, как только найдётся достойный преемник.
– Э, нет. С этой академией ты повязан навеки.
– У тебя возникало ощущение, что ты живёшь не свою жизнь? – Эдриана потянуло на философские вопросы.
– Я никогда не хотел быть одиноким, но прожил один всю жизнь.
– Жалеешь?
– Жалеть – душу травить. Я и отравлен, – тяжкий вздох. – Радует одно: ты, оболтус, был мне как сын, точнее, как внук.
– Я хочу жениться, – признался Эдриан. – Ты первый, кому я это говорю.
– Поверь моему стариковскому чутью: девица прячет от тебя такой сюрприз, с которым ты вряд ли готов смириться. Всплывёт правда, и будешь рвать волосы на своей бедовой голове.
– У Лии ко мне любовь-судьба, и до меня у неё не было мужчин. Это правда. Не думаю, что есть что-то ещё, способное заставить меня отказаться от неё.
– Любовь-судьба... – пробубнил себе под нос старик и уже чётче бросил: – Чего разлёгся на полу? Иди отоспись у себя. На любовь тоже нужны силы.
***
Эдриан Дарс
Утром Лия не явилась на экзамен, и оказалось, что её вовсе нет в академии.
– Ушла. С самого утра. Порталом из комнаты, – доложил сэр Гамильтон, едва различаемый на фоне тёмного шкафа с книгами и папками.
– Спасибо, – кивнул ректор, а сам нервно дёргал ногой под столом.
Надо было повесить на неё маячок, чтобы отслеживать её перемещения. Увы, с Лией это не так-то просто.
Он приходил к ней в комнату дважды, и оба раза соседка сообщала, что Лии нет. На третий раз адептка аль Тикси обнаружилась в коридоре. Она стояла, прижавшись спиной к стене и мечтательно разглядывая скучнейшего вида потолок.
– Адептка? Почему вы не в комнате?
– А... – Катарина вздрогнула, и глаза её испуганно заморгали. – Обстановку меняю.
– Ваша соседка вернулась?
– Нет! – явно соврала девица, покосившись на дверь и невольно придвинувшись к оной.
– Значит, она там, – догадался Эдриан.
– Лия... переодевается! Она не любит, когда на неё смотрят в этот момент! – как-то чересчур громко и старательно возвестила адептка.
Что там в комнате? Лия не одна? Или проводит какой-нибудь запрещённый ритуал? Или... что ещё?
В голове мелькали мысли одна бредовее другой.
– Сэр Гамильтон! – позвал ректор, и призрак тут же объявился прозрачной дымкой. – Загляни, что в комнате?
– Лия, её брат и полуголый тёмный эльф – сидит на кровати вашей кхм... – доложил призрак.
Тёмный эльф!
Смертоносные твари, которых с детства тренируют в нечеловеческих условиях! Психи на всю голову, помешанные на силе и чести.
Что голый дроу делает на постели Лии?!
Эдриан, представив самое худшее, вышиб запертую дверь плечом.
Комната встретила пустотой и измятой кроватью Лии.
Глава 19. Смерть или ты
Лидия
Мы прозаседали в императорском кабинете до полудня следующего дня, так что, прости, Северная академия, у меня нашлись дела поважнее.
Если серьёзно, я всю ночь разносила переговорщикам кофе и закуски, так как слуг до подобного мероприятия не допустили, а я тут своя.
Как всегда, из клубов тьмы появилась тётя Санта, а также заняла своё место рядом с императором тётя Эвелин.
Когда обсуждения завершились, и юристы работали над составлением договоров на подписание, Ламир поведал не только о неубиваемых порождениях тьмы, которым нипочём оружие и магия, но и о собственном даре лишать жизни силой мысли, не прикасаясь к жертве.
– Каким образом вы делаете это? – спросил император Ардантариэль.
– Разрываю сердце изнутри. Смерть мгновенная, – ответил дроу.
– Продемонстрируете?
– Если Его Величество желает, я сделаю.
Дядюшка кивнул и обратился ко мне:
– Вели привести сюда смертника. Любого.
И я бодренько побежала в казематы, словно не было бессонной ночи и монотонных переговоров.
В подземельях меня привлекли крики в пыточной, и чуйка нашептала мне, чтобы я заглянула, так сказать, на огонёк.
А там... принцесса Кламириэлла швыряла в прикованного к пыточной доске заключённого боевыми заклинаниями и вопила:
– А сейчас? Что ты чувствуешь? Отвечай!
О! Узнаю свою кузину. Дама она конкретная, ни капли не сентиментальная, помешанная на боевых заклинаниях. В последнее время она увлекается изобретением новых боёвок, как болевых и травмирующих, так и смертельных.
Даже если ты принцесса, это не повод целыми днями сидеть за вышиванием.
– Ы-ы-ы... – стонал окровавленный будущий труп. – Б-боль...
– Какая боль? Острая? Жгучая? Ну?! Говори живо, иначе я буду пытать тебя до утра! – Клами была вся в мелкую красную крапинку: и лицо, и одежда. В общем, увлеклась маленько.
– Утро уже наступило, – не знаю, зачем, вмешалась я, – и кончилось. Привет, Клами.
– Цыц! – принцесса подняла вверх указательный палец и продолжила ждать ответа от пытаемого.
– Лазлы... Кх! Кхга! Лазлывающая-а-а... – беззубым ртом, с трудом шевеля разбитыми губами, произнёс заключённый.
