Норт, как раз готовящийся призвать тьму и впечатлить всех нашим появлением — застыл.
Да и в целом все попритихли, внимательно слушая.
— Лллюбава, — раздалось над ареной, — ты что читаешь?
— Как что? — возмущенно переспросила ведьмочка. — Тут газетчик заходил, сказал, что ты речь про Некрос поменяла, да и сунул мне эти листки.
Послышался щелчок открываемой двери, и затем тихий голос Эдвина:
— Простите, девушки, можно мне остаток этой замечательной речи?
Шорох передаваемых листков.
— Благодарю. А не подскажете, как этот газетчик выглядел?
Говорил Эдвин невероятно — негромкий приятный словно бархатистый голос будто обволакивал, и звучало по-доброму и благожелательно очень, так что я бы на месте ведьмочек сразу и ответила бы.
И они ответили:
— Невысокий такой, не то, что вы… В сером камзоле, лысенький, пенсне на глазу правом… а, и да, у него значок "Столичные вести" был на камзоле вышит. Знаете такого?
— Узнаю, — искренне заверил Эдвин.
И так он заверил, что все разом и поверили.
— Спасибо, девушки, — поблагодарил некромант, после чего дверь открылась и снова закрылась.
Секундная пауза…
И тут на рядах зрителей началось какое-то шевеление. Мы сразу и не поняли в чем дело, из-за яркого света зрители были плохо видны, но присмотревшись, увидели, как один мужик бежит изо всех сил, срывая с себя по дороге пенсне, камзол… на этом он почему-то не остановился, и, расстегивая рубашку, продолжил стремительный бег.
А над нами раздалось:
— Какой мущщина… Это Некрос, да? — произнесла явно та, которая Любава.
— Угу, Эдвин Харн, молодой глава клана Меча.
— Ох ты ж земля матушка, де они ж такие водются…
В следующее мгновение Норт выпустил тьму.
Темные клубы непроницаемого мрака вырвались из его ладоней, хлынули волной впереди нас, ударили будто оскалы, расплескавшись фиолетовыми искрами, с тихим шелестом разлились, как вода по кромки до ног остальных команд, а мы шли по покорной черной глади… Ровно до вступления в игру Дана. Его волна абсолютного мрака была втрое больше, чем у Норта, все же Дан сильнейший некромант в нашей команде, и она всколыхнулась, выплеснулась над нами, словно мы с Нортом одинокий утес в бушующем океане, и чуть опала, открывая заревевшего над ареной Когтя. Остальные некроманты, отойдя от потрясения, решили, что это не дело — полностью отдавать внимание зрителей нам, и разом прокатился слаженный рев всей боевой нежити. Норт оглянулся на Дана, Дан ответил ухмылкой, мол "Мы их сейчас сделаем", и они сделали! Они такое сделали! Дан шагнул вперед, сжал мою ладонь, и я оказалась зажата между двумя некромантами. А затем, разом, парни вскинули руки вверх. И я ощутила лишь отголосок силы, но над нами уже взметнулась волна мрака, значительно превосходящая две предыдущие! Тьма всплеском поднялась над ареной, невообразимым драконом расправила крылья, заревела так, что содрогнулась земля и сложилась надписью "Некрос" в небе! Надпись вспыхнула мраком, разошлась черным дымком и оставила после себя рисунок смеющейся смерти, что трогает пальцем острие собственной косы, словно проверяет качество заточки.
Толпа ахнула.
А смерть, по лезвию косы которой бликом промчался синий огонь, чуть склонила голову, словно приветствуя нас, а затем, раскинула скрытые под мантией руки и провозгласила не то, что над ареной, над всей столицей седьмого королевства:
" Мертвые игры начались!"
И из ее рта вырвалось черное пламя, чтобы порывом ветра разойтись по всем рядам зрителей. И площадь не просто погрузилась в потрясенное молчание, площадь утонула в нем. А смерть, наша некросовская эмблема, чуть склонившись к нам, вроде как заговорщицки, но на самом деле достаточно громко, прошептала:
— Сделайте их.
— Непременно, — гордо пообещал Норт.
Руки к тому времени мы уже опустили, так что смотрелось данное представление откровенным благословлением нас самой смертью. Сказать, что после такого все присутствующие команды были деморализованы, это ничего не сказать. Все были в шоке!
И вот в этом всеобщем шоке, под всеобщими потрясенными взглядами, во всеобщем потрясенном молчании, мы и проследовали на свое место. Все так же держась за руки, как самая сплоченная команда на свете.
Сверху раздался перепуганный голос одной из ведьмочек, кажется Любавы:
— Гхм… м… эм… Смерть, простите, можно к вам так обращаться?
Дан покровительственно улыбнулся. Нет, если бы парадом командовал Норт, думаю он бы уже прекратил этот фарс, но Дан… Дан дорвался до развлечения, и потому затмевавшая небо чисто некросовская смерть, приставив когтистую лапу к месту где по идее у нее было ухо, произнесла:
— Да-да?
И там наверху кто-то грохнулся. Не знаю кто, но звук явно принадлежал упавшему телу — мы, некроманты, в таких звуках разбираемся. После секундная тишина, и раздался строгий голос уже Бажены:
— Многоуважаемая Смерть, не могли бы вы… Понимаете, нам представление вести нужно дальше, а вы…
Дан посмотрел на Гобби, Гобби осклабился и полез в карман, из которого жестом фокусника извлек блокнот и карандаш. И я поняла, что все, это конец, потому что эти двое спелись!
И смерть в небе, кокетливым жестом поправив призрачно-черный капюшон, игриво произнесла:
— Ну если вы так просите, то несомненно, как же я могу отказать столь дивным источникам пита… эм… резервуарам энерги… эм…
В момент когда внимание всех приковано к откровенно паясничающей смерти, Гобби едва заметным быстрым движением передает первый листок Дану. Некромант бегло читает все за секунду, Смерть над ареной тут же вскидывается и звучит мрачно-злорадное:
— За мою помощь вы заплатите кро-о-о-о-у-увью!
Миг тишины. И где-то там наверху раздается звук упавшего тела.
— Да, Любава, сколько вже можно?! — восклицает раздраженная Бажена.
— Вот шо ты голосишь, — последовал приглушенный меланхоличный ответ, — деревенския я, из дальних угорских лесов, с детства наученная — коли опасность так сразу притворись мертвой. Помогает, между прочим.
— Да? — скептически переспросила Бажена. — А шишки на затылке как, не мешают?
— От шишаков лед помогае, — с совершенным смирением к своей нелегкой судьбе ответила ведьмочка.
— Да?! — уже взбешенно прошипела Бажена. — Слышь ты, а от злой меня тебе кто поможет?
— Эдвин Харн, — ответила находчивая Любава. — Он такоооой, такой… он поможет…
В тишине, а зрительские ряды все еще были погружены в потрясенное молчание, раздался один отдаленный вопль. Повернув головы все узрели газетчика, распятого в воздухе в паре метров от земли, и Эдвина, вскинувшего руку и сжимающего воздух так, что сразу становилось понятно, кто держит газетчика за горло, пусть даже и на расстоянии… Ну и собственно уже ни у кого не осталось сомнений, что Эдвин Харн может спасти всех, не то, что какую-то ведьмочку.
