Мелисса де ла Круз - Врата рая

Финн переехала в Нью-Йорк работать, у нее была мечта, что вдвоем они смогли бы однажды разделить квартиру в городе. Но как бы Шайлер не скучала по сестре и городу, она любила быть далеко от такого количества воспоминаний. Это было слишком рано. Шайлер наслаждалась анонимностью в Калифорнии. Никто не знал, кем она была, никто не задавал ей вопросы о ее прошлом.

Лоуренс всегда страстно защищал и выполнял свой страстный завет: Не трать впустую свою жизнь на тяжелую работу, говорил он ей как-то во время тех бесконечных уроков.

Таким образом, она выбрала предмет, который очаровал ее: История.

Поскольку было сказано, что те, кто не изучал её, были обречены повторить её, и после того, через что она прошла, это казалось достаточной причиной, чтобы выбрать её.

Она припарковала свой велосипед и пошла в библиотеку к своей обычной рабочей кабинке, но обнаружила, что библиотекарь выдал ее резервирование кому-то еще по ошибке. Шайлер вздохнула и обосновалась за одним из больших длинных столов в середине библиотеки, где рядом работали несколько студентов.

Она только разложила свои книги, когда заметила кого-то читающего напротив нее. Мальчик. Он выглядел настолько знакомым. Он читал о Роаноке.

Мими

Во всех жизнях Мими Форс всегда было идеальное соединение.

Безупречное платье, прекрасное место, лучшая вечеринка.

Но это было не похоже на любое соединение, на котором она когда-либо присутствовала.

С одной стороны, оно было в Подземном мире.

Но, так или иначе, Мими понравилась идея. Было что-то непристойное в этом, и ей понравилась его нервозность. Она все время чувствовала себя немного злой.

Она стояла в садах элизиума, она испила воду из фонтанов, и когда ей дали выбор, она приняла решение приехать сюда.

С ним.

Они не принадлежали ему. Рай не был больше домом. Не для подобных им. Она была сделана здесь. Она была Ангелом Смерти. Тем, кто привел Всадников к Апокалипсису. Для чего она нуждалась в свете элизиума? Она была сделана из огня и самородной серы, дыма и тени.

Они приняли решение прийти домой.

— Ты действительно уверена? — Спросил он.

— Я уверена.

Мими понравилось иметь собственное королевство, собственную область. И Герцог Ада нуждался в невесте.

Кроме того, чего она хотела, когда все было прекрасно? Было много того, что необходимо сделать в подземном мире, и они собирались сделать его красивым. Дела шли хорошо здесь, теперь, когда волки были свободны.

Ад собирался замерзнуть.

— Мы собираемся преобразовать это место, — сказал Кингсли. — Здесь не будет тех, кто не хочет быть здесь, и тех, чье пребывание поможет нам восстановиться.

Их церемония соединения будет в месте, которое было несколько невообразимым несколько лет назад: в розарий, за которым Кингсли ухаживал своими руками.

Он стоял в центре цветов. Он был все еще Кингсли, его распущеные волосы, его немного косая одежда. А что носила Мими? Она не заботилась об этом. Она, возможно, носила тряпки. Это не имело значения.

Кингсли вручил ей букет.

— Все еще уверена, что не хочешь многочисленную вечеринку? С твоими друзьями, или кем-то ещё?

Она покачала головой.

— Джек ушел, а Блисс теперь одна из волков. Шайлер и я никогда не были близки. Оливер, возможно, но он так занят. Это не имеет значения. Все остальные… они не важны. Только ты.

— Тогда будем только мы? — Спросил Кингсли.

Она кивнула.

Мими сказала слова, она ждала, чтобы сказать их целую бессмертную жизнь, слова, которые будут иметь значение для человека, слышащего их.

Новая связь заменит старую. Одно из их собственного создания, их собственного выбора.

— Я даю себя тебе, — сказал Кингсли, беря ее за руки. — И я принимаю тебя такой, какая ты есть. Ты — весь мир для меня!

Мими улыбнулась ему, сверкающей, ужасающе счастливой улыбкой, и почувствовала, что разрывается от радости. Кингсли подхватил её, и она знала, что это правильное решение Но с другой стороны, Мими Форс была редко когда-либо неправа.

Блисс

Одна из вещей, которая была так замечательна в жизни вне времени — это то, что вы могли бы жить в любой момент и в любом месте в истории. На прошлой неделе они были в Вене, в 1920-х годах. Тогда они провели лето в Ньюпорте в 1870 году, и прыгнули в начало 90-х годов в Сиэтл. Они следовали правилам хронометража, убеждаясь, что никогда не оставляют следы или не вызывают рябь.

Они были там, чтобы наблюдать и охранять, чтобы убедиться, что история разворачивается так, как должна. До сих пор не было никаких других трещин и зеркальных проходов.

Блисс была болельщиком в Техасе, а в Нью-Йорке светской львицей, но она решила, что ей больше всего понравилось это новое воплощение. Она была членом Преторианской гвардии, одна из стаи волков, и супругой своего лидера, Фенрира, который всегда будет для неё Лоусоном.

Это произошло естественно, они не обменивались никакими словами, не давали обеты, но Блисс поняла, что это прошлое, не нуждающееся в церемонии. Они были соединены, и это было так.

Эта стая была разбросана по временной шкале с остальными волками.

Эдон и Арамина были сломаны, а некоторые вещи не подлежат ремонту. Что касается мальчиков, Maк и Рэйф радуются своей вновь обретенной свободе, в напыщенных доспехах преторианцев.

Однажды, Блисс и Лоусон посетили Оливера в Нью-Йорке и Шайлер в Калифорнии. Блисс впустила ее тетя Джейн, но она понимала, выбор смотрителя — вернуться и следовать за Габриэллой и Михаилом в рай. Как и многие падшие, Джейн устала от Земли и ее горестей. А Блисс устала от огорчения. Теперь настало время для радости и удовлетворения.

В последние несколько лет она и Лоусон жили по всему миру, в каждом месте и времени, но, тем не менее, они всегда возвращались в лагерь, в чудесный лес с причудливыми домами из деревьев, которые были построены волками. Это было недалеко от пещеры Артура, и он чувствовал себя там как дома. Лоусону нравилось жить на открытом воздухе, он любил жить на деревьях. Его волчья душа нуждалась лесом, ему было необходимо убежище из дерева и листьев.

— Мы, наконец, дома, — сказала Блисс, подойдя к нему сзади и обхватив своими руками его сильное туловище. Она держала его, крепко прислонившись к его рукам.

Он обернулся и улыбнулся.

— Иди ко мне домой, — сказал он и уткнулся носом в ее щеку.

Она вздохнула. Она искала настоящего дома всю жизнь, и, наконец, обнаружила, что была дома в руках Лоусона.