- К колдуну Гамалаю на восток. Возможно, ему под силу снять заклятье. Если, конечно, не потребует за это что-то такое, на что никак нельзя будет согласиться. К сожалению, иногда с колдовством может справиться только другое колдовство.
Цинтас покачал головой и принялся готовить Гергису теплую одежду – в дорогу и на смену. Через полчаса мы уже шли к лестнице, чтобы спуститься в подземелье. К счастью, обитатели дворца наконец угомонились, и по пути мы никого не встретили.
Когда мы оказались в коридоре, ведущем к подземному ходу, Гергис взял меня за руку.
- Вы мне нравитесь, - заявил он со всей детской непосредственностью, которая была бы трогательной, если б действительно исходила от ребенка. – Вы красивая, как моя мама. Настоящая мама. Хотя я ее не помню.
Вестар сдавленно фыркнул, и я задумалась о том, сможет ли он, как раньше, скрывать свои чувства ко мне и добросовестно служить Гергису. Если, конечно, Гамалай поможет.
Подземный ход мы преодолели не без приключений. Прорытое в завале отверстие успело оползти, пришлось раскапывать его снова. С помощью Цинтаса дело продвигалось быстрее, но как только мы по очереди протиснулись в дыру, свод обвалился полностью, основательно присыпав нас землей.
- Обратной дороги нет, - Вестар хладнокровно отряхнул плащ. – Если не получится, вернуть Гергиса во дворец этим путем мы уже не сможем.
- Я не хочу, - тот вцепился в мою руку. – Хочу с вами.
- Если все будет хорошо, вернемся все вместе, - я постаралась придать голосу побольше уверенности. – Идем быстрее, пока все тут не рухнуло.
К счастью, ездить верхом Гергис в своем детском состоянии не разучился. Конечно, я могла бы посадить его за собой, но гораздо удобнее, когда женщина сидит сзади. Коню Вестара, который вез двоих крепких мужчин, пришлось намного тяжелее.
Я устроилась за спиной Гергиса, обнимая его, и так хотелось поверить, что не было событий последних месяцев. Что мы с мужем возвращаемся с поздней прогулки верхом. Зайдем посмотреть, как спит в детской наша дочь, потом ляжем в постель… Чувствовать его вот так, рядом – это была пытка.
В деревне мы оказались, когда уже начало светать. По счастью, дом Идары находился на окраине, и нас никто не заметил. Чтобы выехать поздно вечером, нам следовало как следует выспаться после бессонной ночи. Поместиться шестерым в крошечном домике было сложно, но мы как-то устроились. Зато ближе к вечеру, когда все проснулись, поужинали и ждали выезда, стало очень напряженно и тревожно.
Гергис от меня не отходил, сидел рядом, держал за руку и трещал без умолку, рассказывая о своих приятелях Бирне и Маркусе, о Рейне и Марилле. Я кивала, поддакивала, о чем-то спрашивала, а сама думала о том, что будет, если Гамалай нам не поможет. Вернуть Гергиса во дворец? Тайно вывезти на Восточный материк? И что дальше? Я вовсе не хотела до конца жизни оставаться матерью своего мужа, который вряд ли будет мне мужем в полном смысле этого слова. Даже если в нем и проснутся желания взрослого мужчины – в сочетании с детским сознанием это казалось мне… отвратительным.
Вестар сидел на скамье у окна, о чем-то тяжело задумавшись. Изредка я ловила обращенные в мою сторону короткие косые взгляды. Наверняка его мысли были о том же: что будет, если колдун нам не поможет. Хотя если бы помог, для Вестара это вряд ли оказалось бы лучшим.
Наконец стемнело, но мы ждали еще почти час. В деревне укладывались спать рано, но не хотелось встретить на дороге запоздалого путника. Когда Вестар поднялся, жестом показав, что пора, я вздохнула с облегчением: уж слишком тягостным оказалось ожидание.
42
Еще одну лошадь для Цинтаса мы позаимствовали у Идары, а я так и ехала позади Гергиса, держась за его талию и уткнувшись носом в спину. Ночью похолодало, да и направлялись мы на восток: чем дальше от моря, тем суровее зима. Но вот так, обняв его, я не мерзла, только ноги пощипывало, и приходилось постоянно шевелить пальцами.
Он называл меня по имени и на «вы». Спрашивал, не холодно ли мне. Говорил, чтобы держалась крепче, иначе упаду. И каждый раз у меня щипало в носу. Хотела бы я знать, от кого это шло – от мальчика из колдовского сна или от настоящего Гергиса.
Мы ехали всю ночь, лишь пару раз остановившись ненадолго, чтобы передохнуть, а на день остались в глухой деревушке. Вряд ли кто-то из ее обитателей знал нас в лицо, но на всякий случай мы отправили туда Цинтаса. Он договорился с хозяином одного из домов о комнате на день. Если тот и удивился, что мы предпочитаем путешествовать зимней ночью, никак этого не показал.
К утру следующего дня впереди показалась опушка леса, и мы решили не останавливаться. Отдыхать было уже негде, да и вряд ли встретили бы кого-нибудь. Однако мы не знали точно, где находится жилище Гамалая. Теверин написал, что ехать надо строго на восток от того места, где дорога подходит к опушке, но она шла через лес к северу. На наше счастье, снега в чаще оказалось немного, к тому же выглянуло солнце, можно было сверять направление по его движению.
На исходе второго часа мне стало казаться, что мы сбились с пути, еще немного – и проедем лес насквозь, так и не добравшись до цели. И тут впереди показалась хижина, чем-то похожая на дом Ольвии.
Спешившись, Вестар подошел к ограде и постучал в калитку, раз, другой, но ответом была тишина, только ветер шумел в вершинах деревьев.
- Подождите здесь, - он ловко перемахнул через забор и направился к крыльцу.
- Может, он уже умер? – предположил Цинтас, когда стало ясно, что ожидание слишком затянулось.
- Или колдун его убил? – с детской непосредственностью добавил Гергис. – Или заколдовал в жабу?
От напряжения хотелось визжать и топать ногами. Я готова была сама перелезть через ограду, чтобы выяснить, что случилось с Вестаром, но в этот момент дверь открылась, он спустился с крыльца и быстрым шагом подошел к ограде открыть нам калитку.
- Ну что там? – не выдержала я. – Он жив?
- Да, Лери. Жив. Но очень стар и очень болен. Я сказал, что мы привезли правителя Эскары, на которого наложено сонное заклятье, и Гамалай велел, чтобы вы зашли.
Цинтас остался с лошадьми, а мы с Гергисом прошли через двор и поднялись по скрипучим ступеням. В темной комнате, пропахшей сухими травами, лежал на кровати древний старик с длинными седыми космами и спутанной бородой. Медленно подняв воспаленные красные веки без ресниц, он обвел нас прозрачно-голубыми глазами.
- Рассказывайте, - его голос был похож на шелест опавших листьев.
Я сделала шаг вперед и рассказала… нет, не обо всем. Почти обо всем – кроме своей роли в игре Ольвии и Кэрригана. Догадался Гамалай об этом или нет, вряд ли это имело значение. Он закрыл глаза и долго молчал, пока его провалившиеся губы не дрогнули.
- Я могу помочь. Но кто-то из вас двоих… ты или он… кто-то должен помочь мне. Мне не умереть, пока не отдам кому-нибудь свою силу.
Наверно, именно этого я и боялась, даже не сознавая. С того самого момента, когда Вейлис рассказал о Гамалае. О том, как тот стал колдуном. Что еще мог потребовать за свою помощь дряхлый старик, которого смерть обходит стороной? Гергис проснется от зачарованного сна, но… колдуном. Либо ведьмой должна стать я. И надеяться на то, что мы сможем остаться прежними, было бы наивно. Это темная сила, которая захватывает душу и подчиняет ее себе. Не зря я думала, что Ольвия не всегда была такой, какой стала. Да и Гамалай когда-то был другим, иначе не предпочел бы придворной должности работу в больнице для бедных.
И еще… Ольвия перебралась из деревни в дом на болоте, Гамалай – в лес, туда, где жил его предшественник. Наверняка на просто так, не потому, что их кто-то гнал. Скорее, им тяжело было находиться рядом с людьми. Если я стану ведьмой, возможно, мне тоже будет невыносимо жить во дворце, захочется спрятаться в глушь, чтобы никого не было рядом. Ольвия, правда, жила с Кэрриганом, но что из него в результате получилось? Хотела бы я, чтобы Марилла выросла такой же?
