Я покачала отрицательно головой.
— Та женщина была Милава? — уточнила я. Анарендил кивнул, и пригласил меня в кабинет жестом, потом смутился, подтолкнул меня обратно в комнату. Затем открыл шкаф в стене, вытащил оттуда что-то и вручил мне в руки.
— Оденься, пожалуйста, — хрипло проговорил он. Я развернула свёрток и увидела халат, похожий на тот, в который был одет эльф. — Теперь можем идти.
Он улыбался — светлой и нежной улыбкой, приобнимая меня за талию. Мы вошли в кабинет, где спиной к нам сидел Белегестель. Услышав нас, он повернулся и вдруг покраснел — причем, покраснел он только щеками.
— Прошу прощения, — он встал и наклонил голову передо мной. — Я нагрубил тебе днём, Гликерия.
Я смутилась и взглянула на Анарендила, который строго смотрел на брата. Мой эльф кивнул мне в ответ.
— Так это была Милава? — переспросила я, смотря на Белегестеля.
— Я думаю, что да, — ответил мне Анарендил, и усадил меня в своё кресло за столом, а сам сел рядом с братом. — Только в облике кого-то другого. Возможно, она просто изменила какие-то черты, чтобы её не опознавали в Валеде и Сидхе. — Он потёр переносицу. — Брат, давай всё обсудим утром. Я отправил ясуса на её поиски.
Белегестель кивнул Анарендилу, затем медленно кивнул мне, и вышел из кабинета, не говоря ни слова.
Мой эльф встал, протягивая ко мне руку. Он выглядел по-прежнему уставшим, но таким прекрасным с рыжим орелом волос за спиной.
— Пойдём продолжим смотреть наши прекрасные сны, — улыбаясь проговорил он. Я вложила свою руку в его. — Брат думает, что это не Милава, но если это она — всё сходится. И тёмные символы, и её поведение. Только зачем её всё это?
— Возможно, она продолжает мстить мне. А что имел в виду Белегестель, говоря о том, что бывший советник хотел породниться?
Анарендил взмахнул рукой и замок в двери кабинета щелкнул, затем он погасил лампу в кабинете, также закрыл дверь кабинета со стороны наших комнат, и выдохнул, словно эти манипуляции отнимали его время.
— Знаешь, я думаю здесь несколько причин, и пока я не узнаю все — не хочу обсуждать их. И да, советник действительно хотел, чтобы его дочь вышла замуж за меня. Но, так как я против договорных браков, а только за традиционные, то я даже не стал смотреть, что там за девушка.
Он замолчал, стягивая халат, и я увидела, что на нём только мужской вариант женских панталон — только они более облегали его фигуру и были немного короче. У меня перехватило дыхание — до того он был хорош.
— Ты так разглядываешь меня, словно я чудо какое-то, — прошептал он, огибая кровать и подходя ближе.
— Ты и есть чудо, — ответила я ему, а потом ещё долго не могла унять дрожь в коленях от его бесконечно нежного и горячего поцелуя.
Когда я проснулась утром, мой эльф сидел рядом, уже одетый, и разглядывал меня.
— Доброе утро, моя адхи, — он наклонился и чмокнул меня в щёку. — Сегодня мы готовим с сотэром святилище. Я хочу завтра заключить наш союз. Если тебе интересны традиции эльфов, можешь пока сходить в библиотеку. Она внизу, на первом этаже, рядом со столовой. Позавтракать можешь как раз там же. У нас можно читать и есть книги одновременно, — он хитро мне подмигнул. — Поэтому можешь сначала зайти за книгой про заключение союза, а потом сразу завтракать.
Анарендил поцеловал меня ещё раз — на этот раз в губы — долгим поцелуем, и улыбаясь мечтательной улыбкой, исчез за дверью.
Интересно, а что такого в традициях эльфов, что он сам не мог рассказать мне о них?
Исследовать этот вопрос я и принялась, когда искупалась и оделась, расчесав волосы у огромного зеркала. Мне показалось, что глаза стали ещё бледнее, но смотрелось вполне естественно.
***
Я не считал дни. Наверное, я ехал уже дней пять, может больше. Конь устал, как и я, в принципе, но я не хотел останавливаться. Весь мир сузился для меня до одной цели — уехать как можно дальше от Валеды и всего, что меня окружало последние годы.
Как же всё дошло до того, что я остался один на один со всеми этими проблемами? Неужели я сам виноват в том, что всё сошло на нет?
Всё детство я грезил путешествиями, освоениями новых земель, покорением океана, но отец всегда готовил меня к тому, что однажды я стану императором, и все мои детские мечты — не более, чем просто мечты. Гли никогда со мной не спорила, только смеялась над тем, как я рассуждаю о том, что можно путешествовать по всему миру и горя не знать.
Я был так сильно влюблён в неё! А было ли это действительно моим собственным чувством? Я ехал и ехал по дорогам нашей обширной Валеды, уезжая всё дальше от столицы, и хотел, чтобы весь мой мир превратился в одно сплошное путешествие.
Безусловно я не представлял, чего же я теперь хочу и кто я. Я и не задумывался об этом до тех пор, пока конь каким-то чудесным образом не привёз меня к домику Гли в Тыштах. Как же я сюда попал?
Спешившись, я привязал коня к изгороди. Вроде бы совсем недавно я понял, что Тита кто-то вылечил, и сразу осознал — вылечить его могла только Гли, ведь само проклятье было завязано на ней. Я моментально переместился к нему, прихватив несколько гвардейцев. И я оказался прав! Гли была жива и всё также прекрасна, как и семь лет назад.
Её Бог прятал её и прятал вполне успешно — я не мог отследить её по остаточной магии, и все мои поисковые отряды возвращались ни с чем, а тут сама судьба помогла мне её найти.
Я хотел найти её по нескольким причинам. Самой главной причиной было моё дикое желание избавиться от брачных браслетов или как-то упростить мне жизнь, но я не думал, что всё случится именно так и я потеряю Гли навсегда.
Или, всё же, у меня есть шанс её вернуть?
Эльфы находили свою предназначенную один раз за всю их долгую жизнь, поэтому эта встреча так высоко ценилась, а женщины оберегались пуще ока. Есть ли вероятность, что рыжий эльф ошибся и Гли не его предназначенная?
И как же некстати он оказался именно королём эльфом. Если бы он был обычным, безызвестным эльфом, я мог бы убить его и Гли снова вернулась бы ко мне. Или нет?
Мысли — одна хуже другой — вспыхивали и гасли в моём уставшем и затуманенном разуме. Воспоминания медленно добивали моё и без того разбитое сердце. Я всё думал — можно ли что-нибудь исправить? Как можно это всё исправить?
Я бродил по домику тёмной ведьмы и мысленно подмечал то, чего никогда не видел в Гли. Вот, полотенца висят на крючках на стене, и кружки стоят ровным рядком. Здесь висят пучки трав по высоте пучка — от самого длинного пучка с травами до самого короткого. Неужели за все эти годы она стала такой аккуратной? Разве могла дочь советника Великого Зенона, изнеженная девочка, какой я помнил её, стать настолько сильной личностью?
Всё в домике говорило о её любви к своему делу — к стене, рядом со столом, где она, по всей видимости, готовила зелья, были приколоты гвоздиками рецепты и описания отваров и настоек. На полочке в рядок стояли книги по ведьмовству.
Выходило так, что я совсем её не знал.
Расстроенный, хотя, куда уж больше, я сел на порог её бывшего домика, и закрыл глаза. Я не хотел ничего — ни ехать, ни двигаться, до такой степени меня накрыло опустошение.
Я не мог точно сказать — скучал ли я по Гли? Мне было совершенно комфортно без неё, я не мучился её отсутствием или желанием её, но было бы неплохо увидеть её и поцеловать.
Я открыл глаза, когда уже на окружавшую меня тишину легли сумерки. Постепенно погружая лес и опушку в темноту ночи, они были бесконечны прекрасны. Сумерки заставляли думать, что существует что-то ещё, помимо всего этого мира — например, существование каких-то неведомых сил, которые смогут объяснить причины, что случилось с нами, почему же мы расстались в итоге?
— Сидишь, — констатировал мужской голос откуда-то сбоку. Я повернул голову и увидел Солнечного Бога, который в сумерках выглядел ещё более жутким, чем он был на самом деле. Бог оскалился, видимо зная, что я о нём думаю. — И как тебе?
