Хелки она не решилась: та расхваливала синеву, пышность и необычность верха.
— Спасибо, — прошептала она, заходя за занавесь из кожи и раздеваясь. — только тут нет зеркала.
— Я буду твоим зеркалом, — бодро отрапортовала Хелки. — Выглядишь потрясающе. И даже волосы укладывать не нужно. Как влитое. Только вот… — она накинула на плечи Аланы накидку, прихватила ее кричащим золотым поясом. — Вот. Теперь тебя от кровной герцогини не отличишь.
«Забавный выбор слов», — подумала Алана.
— Спасибо, — повторила она громче, встречаясь со взглядом наставника Келлана и мгновенно загораясь щеками. — Тут… он.
Хелки, драпировавшая ткань под поясом, обернулась. В этот раз Келлан не скрывался.
— А мы готовимся к Дню Нанесения, — непосредственно сказала Хелки. — Правда, ей невероятно идет?
Алана не знала, куда деться.
— Да, очень красиво, — мягко ответил наставник, обходя табуретку и поднимая с нее скинутую Аланой впопыхах шаль.
— Ну… — Хелки замялась. — Я тогда пойду что ли. Наставник Келлан, Алану же пригласят на бал, хотя она еще не послушница? И ей надо пойти, если даже она не хочет? — спросила она уже в дверях.
Келлан кивнул. Хелки улыбнулась, подмигнула Алане так, чтобы наставник этого не увидел, и выпорхнула, оставив Алану с Келланом наедине.
Алане казалось, она сейчас провалится сквозь землю от смущения. Она попыталась снять накидку, но та, перехваченная поясом, не хотела поддаваться. Келлан подошел к ней, ласково улыбаясь, и распустил пояс. Кусок невесомой ткани опал на пол, и он накинул вместо него шаль.
— Мне не идут такие вещи, — оправдываясь, сказала Алана. — Знаю. И я не умею их носить. Это платье леди, из меня никакая леди.
Келлан пригладил шаль на ее плечах. Он молчал, но теплые глаза его искрились зеленью, и Алана вспыхнула, поймав нежный взгляд.
— Нашла чего смущаться, — тихо, но не шепотом проговорил он, обнимая Алану. — Тебе идут и роскошь, и простота. Мне очень нравится, что, несмотря на это, ты любишь простоту.
Алана смущенно опустила глаза в пол. Наставник держал руки на ее плечах, стоял совсем рядом. Ей хотелось попросить его уйти и подождать, пока она оденется в обычную для себя одежду, но это казалось неуместным. Его прохладные губы коснулись ее разгоряченной щеки там, где горел стыдливый румянец, и Алана застыла. Он поцеловал и вторую ее щеку, так же, медленно, не торопясь, а затем легко огладил скулу кончиками пальцев.
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Алана приподнялась на цыпочки и… встретила его стремящиеся к ее губам губы.
Казалось, мир перестал существовать. Ее первый поцелуй! Нежный, горячий, наполненный такой любовью, что Алане захотелось остаться в этом моменте навеки. Не были ничего, кроме его губ, его тяжелых и теплых рук, его едва уловимого запаха — аромата трав. Он продолжал целовать ее нежно, будто боясь повредить, и Алане захотелось крикнуть «Не сдерживайтесь!», но вместо крика она сделала пол шага и прижалась к нему очень крепко.
Он оторвался от ее губ, и когда она сделала вдох, снова соприкоснулся с ней губами. Этот жест был почему-то даже интимнее поцелуя. Алана спрятала свое горящее лицо у него на груди, чувствуя, как Келлан перебирает ее волосы.
— Я не умею танцевать, — тихо сказала она.
— Ничего страшного, — так же тихо отозвался Келлан. — Я тебя научу. Или можем не танцевать совсем.
Алана благодарно закивала, слыша, как в груди наставника рождается смех.
50. Олеар
Когда Олеар спросил герцога Даора о его племяннице, тот не был удивлен. Неужели желание было таким очевидным?
— Что мне позволено? — уточнил Олеар.
На длинном овальном столе был сервирован предпочитаемый герцогом простой завтрак, аккуратно разложены нарезанные фрукты, стоял графин с водой. Однако Даор к еде, похоже, еще не притрагивался. В столовой было темновато, но ни магические сферы, ни свечи не горели. Сумрак раннего утра чуть рассеивался у череды окон, однако вглубь помещения тусклый свет почти не проникал. По стеклам барабанил дождь, обычный в это время года. Не закрытые портьерами окна с наружной стороны покрывала паутина воды, за туманом не было видно гор. Герцог стоял у дальнего от входа окна спиной к двери и держал перед глазами необычный змеиный крест. Он медленно поворачивал его на тонкой серебряной цепи вправо и влево, и тусклый свет пасмурного утра серебрил острые грани. Олеар сначала подумал, что его господин работает, и приготовился наблюдать, но сила герцога по амулету не текла. Тем не менее, мысли Даора явно были чем-то заняты. Если бы Олеар не знал своего учителя, он назвал бы задумчивый взгляд мечтательным.
Даор ответил Олеару не сразу.
— Все, кроме причинения среднего и серьезного физического и серьезного психического вреда ей и Вестеру. Их брак я также посоветовал бы не рушить, но это на Юории. В остальном ты свободен.
— И вы не против, что я хочу… Быть с ней?
— Ты видел ее всего несколько раз. Ты ее не знаешь, а она умеет произвести впечатление. Но ты довольно быстро поймешь, что она того не стоит. — Даор обернулся. Амулет, который он так внимательно рассматривал, лежал на тонком каменном подоконнике, поблескивая. Выражение лица герцога было отсутствующим, Олеар хорошо знал такое: вероятно, герцог решал в уме какую-то сложную задачу или строил план. Но как и обычно это не помешало Даору продолжить разговор: — Она — типичный пример пустоты в яркой обертке. Впрочем, не сомневаюсь, что снятие этой обертки доставит тебе истинное удовольствие.
Безумная мысль пронеслась в голове Олеара. Он поднял на Даора ошеломленные этой воображаемой сценой глаза и встретился с насмешливым взглядом.
— Вы… —
