песика как веником смело.
― Мийка, смотри! Вон он. — Пиппо был в нескольких метрах от нас и делала подкоп под забор. ― Слушай, ему прямо очень туда нужно.
― Я с ним поговорю. Пиппо! — села к песику и постаралась отвлечь его от копания, но он и ухом не повел, продолжал копать.
― Мийка, полезли снова за забор.
― Нет, нас арестуют, я не хочу в темный дом.
― Не трусь! Во-первых, вдвоем нам там будет не скучно, а если к тебе приставать начнут, так я это… — плюнула на кулак и показала мне, ― врежу. А во-вторых, скажем, что Пиппо первый забежал, а мы просто его ловили. Ну, что? Давай перелезай.
― Может, позвоним еще раз?
― Знаю, как сделать. Пес подыграй нам.
Пати все же перелезла через забор, потом я передала ей Пиппо и она его там оставила. Тот довольно гавкнул. После Пати перебралась обратно ко мне.
― Что теперь?
― Сейчас у нас есть все основания, чтобы звонить в дом, более настойчиво.
Подошла к воротам и нажала на кнопку. Вновь послышался плач ребенка, а потом раздался ужасающий рык.
― Боже мой, Пиппо!
Мы побежали к тому месту, откуда удобнее всего залезать на забор, я подтянулась и начала искать песика глазами. Фух, он сидел недалеко от входной двери и, казалось, что этот ужасающий звук его ничуточки не испугал.
― С ним все в порядке, — я спустилась к Пати.
― Тогда действуем дальше по плану. Звоню еще раз.
Пати приложила палец к кнопке, плач ребенка усилился, и мы наконец-то услышали долгожданное открывание двери дома.
― Тебе не страшно?
― Очень! Но об этом знаем только мы, а человеку за забором этого знать не нужно.
Я услышала, как открываются ворота: казалось, что это происходит так медленно, а страх только усиливался.
― Что надо? — дверь открыла худощавая старушка низенького роста, но с весьма громким голосом. ― Вы кто такие? Чего расшумелись среди ночи? Спать не даете.
Несколько секунд мы стояли, застыв от удивления:
― У вас наш песик, — еле слышно сказала Пати. ― Он там, — сказала чуть громче и жестом указала в темноту около дома.
Старушка окинула нас подозрительным взглядом, но все же пустила внутрь:
― Ищите вашего песика и уходите.
Сама поднялась в дом и захлопнула дверь.
― Пиппо! — я начала его звать. Потом прошла к тому месту, где он недавно сидел — пусто. ― Его нет.
― Вот те нате, любитель приключений, блин.
― Что будем делать? — я старалась говорить шепотом. Хоть эта старушка и маленькая, но если рык принадлежал ей, то нам лучше не шуметь.
― Нужно вернуть пса.
Мы начали прислушиваться, в надежде его услышать. Но ничего не было слышно, к этому времени ребенок тоже перестал плакать.
― Пиппо, — я тихонечко его позвала, но ничего не произошло.
― Мийка! — Пати подошла ко мне и посмотрела недоуменным взглядом, ― А если нашего пса съел тот большой, который рычал?
― Нет!
― Ну все, Мийка, теперь Пати Гатти в гневе! Пса они моего съели!
Пошла к входной двери и начала барабанить по ней ладонью. На этот раз ребенок не заплакал, но свет в доме зажегся. На порог вышла старушка:
― Чего вам?
― Ваша собака напугала нашего пса или того хуже — съела!
― У меня нет собак.
Отчеканила старушка и поспешила закрыть дверь.
― Но наш пес пропал на территории вашего дома.
― Мне откуда знать, где ваш несносный пес. Еще ему нянькой не хватало быть, ищите сами. И уходите, я спать хочу.
Захлопнула перед нами дверь.
― Ну, замечательно… пса нет. Куда мог подеваться?
Я стояла и пожимала плечами, все же пытаясь высмотреть Пиппо среди кустарников. В доме погас свет и тут же опять загорелся.
― Она чует, что мы не ушли? Сама, как большой странный пес! Мийка, выглядишь плохо. Болит голова, да?
― Немного, — я и, правда, чувствовал себя неважно. Хотя удалось поспать, но события дня выбивали их колеи.
― Пошли домой. Может, Пиппо уже там, а мы его тут ищем, — Пати обняла меня за плечи и мы направились в сторону ворот.
― А вам пес очень нужен?
Обернулись: старушка стояла у распахнутой двери в дом.
― Нужен, конечно! — Пати сделала несколько шагов навстречу.
― Так и знала…
Хлопнула дверью, мы переглянулись. Через пару секунд раздался плач, потом снова затих. Так повторилось несколько раз, и плач окончательно смолк. Дверь дома вновь распахнулась и старушка жестом позвала внутрь. Дом был просторный и красиво обставленный. Прошли по коридору и поднялись на второй этаж. Старушка открыла дверь комнаты, в которой были персиковые стены и много-много плюшевых игрушек. В самом углу возле окна к нам спиной сидела белокурая девочка, лет трех-четырех, и видно было, как двигается ее ручка. Я подошла ближе и увидела на ее коленях черного песика, свернувшегося клубком. Обернулась на Пати и заметила, как она смотрит на ребенка широко открытыми глазами и словно застыла на месте.
― Эва? — я чуть слышно произнесла имя, и малышка на меня обернулась.
― Девочка моя! — Пати кинулась к ней, девчушка даже не успела оглянуться, как она прижала ее к себе и начала целовать в голову. ― Эва, детка! Как же я по тебе скучала.
― Мама, — девочка развернулась и крепко обняла за шею.
Пиппо подошел ко мне и сел. Старушка смотрела на маму с дочкой, и мне даже показалось, что у нас одновременно покатились слезы:
― Я и подумать не могла, что ее мать так близко.
― Как она у вас оказалась? — Пати продолжала держать девочку в объятиях и повернулась к нам. Девчушка довольно улыбалась и смеялась от очередного звонкого поцелуя.
― Сын попросил посидеть с ней. Хоть она ему внучка не родная, но он ее любит.
― Сын?
― Игнасито, — старушка сказала это так, будто мы должны его знать.
― А где ее отец? — глаза Пати стали беспокойными, она прижала девочку еще ближе, и та заплакала. ― Спинка до сих пор болит, да милая?
― Дя, — девчушка закивала головой в знак согласия.
― Моя маленькая! Мама тебя больше в обиду не даст. Я ее забираю с собой!
― В каком смысле «с собой»? Вам ее никто не отдаст.
― Я ее мать.
― Вижу вас
