— А мне — нет.
Вот теперь ярость хлестнула огненной плетью.
— То есть когда ты встала передо мной на колени в допросной Тур-Рина и потянулась к штанам совершенно незнакомого мужчины — это было нормально! А как я предлагаю тебе отношения, так это тебя не устраивает! Я верно понял?! Даня! Объясни, что изменилось?!
— Я изменилась… — Она прикусила губу и отвела взгляд. — Я тогда считала, что это на один раз… Я даже не могла себе представить, что ты ответишь взаимностью. О будущем не думала. Люди очень противоречивы. Чем больше мы получаем, тем больше хотим.
Отлично!
— Ты понимаешь, что я не могу развестись? На Цварге нет разводов. Нет, и всё тут! Даня, я сделаю для тебя всё что угодно, достану звёзды с неба, но не проси переоформить какие-либо документы просто потому, что тебе так хочется. Ты сказала, что любишь меня. Так в чём же проблема? Посмотри на меня!
Таноржка не просто посмотрела, а дотронулась до резонаторов, чтобы я полноценно ощутил все её чувства: смятение, боль, щемящую нежность и целый ворох оттенков эмоций, которые она испытывала в этот момент всё с тем же характерным привкусом сырости.
— Проблема в том, что, наверное, я люблю тебя слишком сильно, — произнесла она тихо. — Ты как-то спросил, что я считаю извращением, если те видео таковыми не являются. Так вот, Фабрис, извращение — это подписывать документы о браке с девушкой, которая тебя не любит и не хочет быть рядом, которая даже потенциально не хочет от тебя детей и совместного будущего. Да, ты прав, на Танорге редко женятся, чаще живут в гражданских браках, но если люди всё-таки решают быть вместе, то такие браки невероятно крепки. Знаешь почему? Не потому, что они образуют семью по каким-либо требованиям извне; не потому, что это выгодно, а потому, что любят. Вот ты осуждал проституцию, называя это торговлей телом, а что сделал сам? Ты совершил преступление против себя, ты на корню срубил своё будущее и даже шанс быть с какой-либо девушкой. Я же даже не про себя говорю… Например, объявилась бы другая цваргиня, которая выбрала бы тебя. Вот это я называю извращением.
С одной стороны, гнев клокотал в горле, кипел в венах, требовал выхода наружу, а с другой — её слова скальпелем резанули по сердцу.
Ну какая другая цваргиня?! Какая другая девушка? Кто будет мириться с моими заскоками в плане безопасности, кому вообще нужен такой проклятый трудоголик-эмиссар, неделями и месяцами пропадающий на заданиях? А Лейла искренне любила Арх-хана, и это было написано крупными буквами у неё на лбу. Я мог ей помочь и на тот момент считал, что поступаю правильно. Да к швархам всё! Если бы существовала машина времени, меня отправили в прошлое и дали шанс поступить по-другому, я всё равно сделал бы всё так, как сделал.
Множество ответов крутилось в голове, но вместо всего этого я лишь уточнил:
— Даня, я правильно понял, что ты сейчас хочешь сказать мне «нет»?
Она пребывала в полнейшем смятении. Даже яркие веснушки стали тусклыми и невзрачными, а в карих глазах поселилась растерянность.
— Это «я подумаю», хорошо? Мне нужно время, чтобы во всём разобраться.
— Хорошо, — соврал.
Не было ничего «хорошо». Но разве имел я право настаивать? Внутри плескалась гремучая смесь злости на всю ситуацию и бесконечной любви к Дане. Никогда не думал, что можно испытывать столь противоречивые эмоции одновременно.
— Мои услуги эмиссариату ведь больше не нужны? Ты можешь отвезти меня на Тур-Рин? — буквально добила она следующим вопросом.
— Хорошо, — повторил я, чувствуя горечь во рту. — Собирайся.
***Даниэлла
Я не была уверена, что Фабрис меня поймёт. Да что там! Я сама себя плохо понимала, всё происходило слишком стремительно, но Фабрис, на удивление, отреагировал спокойно. Или сделал вид, что готов ждать столько, сколько мне понадобится, — не знаю. Он помог собрать вещи, хотя вскользь уточнил, что не возражает, если я их оставлю до следующего прилёта. Я сделала вид, что не расслышала намёка, — закинула всё в рюкзак и сообщила, что готова.
Не то чтобы меня кто-то выгонял с Цварга, просто я чувствовала себя здесь не на своём месте. Одно дело, когда Фабрис был отравлен алисеном и моё пребывание было обосновано, а другое дело — вот так — на беличьих правах. Непонятно кто, непонятно зачем, непонятно почему.
Мы в полной тишине зашли в лифт и поднялись на крышу парковки.
— Сейчас во флаер, съездим на парковку эмиссариата, пересядем в истребитель, и я домчу тебя до Тур-Рина за пару часов, — сказал Фабрис за секунду до того, как дорогу преградил Жан де Окюст.
Бесконечно долгий миг я смотрела на высокого чистокровного цварга с идеальной осанкой в безукоризненной чёрной форме, а он — на меня. Здесь, на Цварге, несмотря на пики гор, царило тепло, ярко светило ослепительно-белое солнце, и куртка, в отличие от Тур-Рина, не требовалась. Я так и вышла в короткой футболке и джинсах, не особенно заморачиваясь насчёт внешнего вида. И именно в эту секунду я поняла, насколько сильно дала маху.
Цепкий взгляд Жана буквально ощупал с головы до ног, не упустив ни единого засоса на шее, ни еле заметных и уже бледнеющих полос на руках от кабеля, ни синяка от вонзившегося угла СВЧ-печки… Шварх, в эту секунду я ненавидела собственную кожу больше всего на свете! Она была такой тонкой, что любой лёгкий удар частенько превращался в кровоподтёк — такая уж особенность у организма. Я успела подумать, что на фоне исконно цваргской регенерации, когда любые порезы зарастают в течение суток — глубокая ссадина на лбу Фабриса после клетки затянулась всего за несколько часов, — вот эти отметины без поправки на принадлежность к человеческой расе и особенность конкретного организма могут трактоваться как зверства высшей степени.
С губ рвалось «стой!», но кулак Жана врезался в скулу Фабриса быстрее.
— Ах ты, сукин сын! Лицемерный рогатый урод! Думаешь, тебе можно безнаказанно хватать слабых девушек, мучить их и ничего за это не будет?! Думаешь, раз бывший агент алеф-класса, то тебе совет опять всё спустит с рук?! Может, и спустит, но с меня хватит твоего самоуправства!
[1] История Лейлы Виланты рассказана в книге «Агент таурель-класса».
Глава 23. Возвращение к обычной жизни
Даниэлла
Неделю спустя. Тур-Рин
— …В общем, я бросилась к ближайшему запаркованному на крыше аэротакси, пока они дрались, попросила, чтобы меня отвезли в космопорт, а оттуда взяла билет на Тур-Рин, — закончила рассказывать о самых невероятных приключениях за всю свою жизнь лучшей подруге.
Она слушала меня с таким интересом, что даже забыла о мороженом. То желеобразной бело-розовой субстанцией расплылось в вазочке, но Ульяна лишь машинально продолжала тыкать его ложечкой, превращая в розовое пюре.
— Вот это да-а-а… А я-то наивно думала, что ты умотала на Зоннен, нашла себе крышесносного красавчика или, на худой конец, потрясные водные горки и развлекаешься с утра до вечера.
В душе шевельнулся червячок стыда. За всё это время мне даже не пришло в голову связаться с Ульянкой и сообщить, что я не на Зоннене, а на Цварге.
— Ой, прости, Уль… понимаешь… расследование, подвал с наркотическим газом, доработанные андроиды, похищение…
— Да-да, и тот самый крышесносный красавчик в комплекте, всё поняла. Было не до меня. А почему с Цварга-то сбежала?
— А что мне там делать оставалось? — вопросом на вопрос ответила я. — Ты бы знала их порядки! Они там все такие напыщенно-важные, гордо ходят, задрав подбородки, а на лбу написано «у меня голубая кровь в сто первом поколении». Я только в эмиссариате-то толком и побыла, ни дать ни взять метёлочки нужны, чтобы пыль с их высочеств смахивать, как с этого Жана де Окюста.
— Эти метёлочки называются пипидастрами, но я думаю, что не нужны. Судя по твоей истории, цварги сами себе пипидастры. — Подруга неприлично заржала. — Что, реально у них учебники есть с рекомендуемыми позами и количеством половых актов в месяц?
