И ее торжественно поцеловали в лоб. С благословением столь именитого путешественника спорить никто не стал, и к ним потянулись гости с поздравлениями.
— Ты прекрасно выглядишь, — заметил шепотом Ирлан, собственнически обнимая за талию.
Анди прищурилась. Значит, в пустыне она выглядела не столь прекрасно? Хм, надо будет обсудить сей вопрос ночью в постели.
Сбоку послышался переливчатый смех. Ирлан тяжело вздохнул, отстранился. Бросил брату:
— Ты обещал за ней присмотреть, — и пояснил Анди: — Не знаю, какой дух в нее вселился, но она ведет себя странно.
Анди удивленно вскинула брови. Этот народ не только ведет себя странно, но и реагирует на лекарства так, словно это бутылка браги.
— Пройдет, — заявила уверенно. Прикинула время, — еще час и действие прекратится.
— АндиРиэль, — протянул Надир таким тоном, что девушка ощутила себя отравителем.
— Это было лекарство от головной боли, — попыталась оправдаться она, — я не знаю, почему оно…
— Зато я знаю, что если мы ее не остановим, у нас появится новый отец. И очень скоро.
— А может, — остановил рванувшего было к матери брата Ирлан, — это и неплохо. Она давно так не смеялась. Да и траур прошел, а ведь она еще молода.
Надир застыл, медленно повернулся к младшему брату. Сузил взгляд.
— А если это будет проходимец? Который разобьет ей сердце?
— Так ты на что? — возмутился Ирлан.
Надир хотел было выругаться, но сдержался — слишком много дамских ушей вокруг.
— Ладно, пойду отваживать проходимцев, — проговорил он мрачно, добавляя сокрушенно: — Дожил. Наркотики. В собственном доме.
И удалился, ухитряясь даже спиной выражать неодобрение.
— Прости, — покаялась Анди.
— Не переживай, — утешил ее Ирлан, — уверен, это действительно было лекарство. Ты ведь подаришь мне танец? — спросил он вдруг.
И они танцевали — не по правилам, просто кружась в объятиях друг друга. Потом пили шипучее сладкое вино. Ели вкуснейшие закуски. Смеясь, вспоминали о приключениях в Хайде, об отравлении приправой, о палящем во все стороны Жарке.
— Ты мне тогда еще понравилась, — проговорил, обжигая шепотом, Ирлан. — Я договорился, маг прибудет завтра. Снимет печать. Ты станешь свободной, и мы назначим дату свадьбы.
Анди пила вино, улыбалась и не возражала. Все равно пустыня сделает по-своему. Зачем спорить? Да и мужчине нужно чувствовать, что он главный. Это делает его счастливым.
— Райдер, вы должны остаться у нас. Здесь слишком много народу для рассказа о том, как я носил женское платье, — заверял путешественника Ирлан.
— О! Братишка чего-то стесняется? — веселился Надир. — А ведь даже мне об этом не рассказывал.
Анди пытались проверить на прочность, вогнать пару иголок оскорблений:
— И кто ваша семья, госпожа проводник?
— Откуда вы родом?
— Чем занимаются ваши родители?
И за каждым вопросом таилась масса гордости и пренебрежения.
— Моя семья — мое племя, а Мать — пустыня.
— Из прекрасных и далеких земель, где месяцами нет дождя, воздух горяч и сух, а взор тонет среди барханов.
— Мои родители живут так же, как их предки, соблюдая путь песка.
За ответом была любовь, и вопрошающе отступали перед ее уверенностью в себе. Пугались прямого взгляда. Смущались. Их игра теряла свою значимость, сталкиваясь с ее правдой.
Но были и другие.
— Ирлан, познакомишь с невестой?
Жадные, ощупывающие тело взгляды, от которых несло похотью. И в груди разливалось болезненное воспоминание о торгах на невольничьем рынке.
— Она у меня строгая, — Ирлан чувствовал ее настрой — перерезать горло — и вставал, прикрывая собой, — не любит знакомиться с чужими мужчинами.
Надир усмехался, но подтверждал:
— В ее стране не принято общаться с иным полом.
Но все эти мелочи не могли надолго испортить настроения. И Анди счастливо улыбалась, разглядывая звезды. Слушала восторженную речь графини:
— Да, дорогая, она необычна. Чужая, конечно, но как проводник великолепна. Дерхи за ней словно привязанные ходят.
Притоптывала под веселую мелодию. Ела сладкие пирожные. Любовалась тем, как красиво танцует Ирлан с мамой. Анди не возражала — с мамой можно. Рядом Надир кружил какую-то симпатичную девицу, явно вознамерившись задурить ей голову своим ветром.
Анди наслаждалась теплым вечером, музыкой, сладостью, когда сердце внезапно пронзила острая тревога. Она едва устояла на ногах, а в следующий момент сорвалась с места. К загону дерхов прилетела почти не запыхавшись. Туфли остались где-то на дороге. Чулки намокли от росы, но Анди было все равно.
— Быстро ты, — одобрительно проговорила тень, у ног которой распростерлись тела двух дерхов.
Анди ощутила, как злость огнем вскипает в крови.
— Ты чего? — удивился мужчина, увидев, как она рванул вверх подол платья.
В следующий миг ему пришлось уклоняться от обрушившихся на него ударов ножа.
— Что за шум? — недовольно донеслось от двери загона.
— Вот темные! Дикая!
— Так дикая и есть. Вырубай — надо уходить, — насмешливо отозвался напарник, — только не повреди ничего. Она нужна живой.
Мужчина поймал Анди в захват, выкрутил нож — воином он был неплохим, но тут же зашипел — острые зубы прокусили кожу.
— Тварь! — выругался, отпуская девушку.
— Ты что там долго? — спросил его напарник, повернувшись в глубину сарая.
— Проверяю состояние дерхи перед отправкой, — недовольно пояснили оттуда тоном крайне занятого важным делом человека.
Анди рванула было туда, но ее перехватили по дороге.
— Вот, дурная, — пропыхтел мужчина, застонал, получив локтем в живот.
— Давай ее придушим, — предложил первый, — и скажем, что так и было.
— Не понял, — донеслось из сарая. — Очуметь! Вы не поверите.
— И во что мы должны поверить? — поинтересовались от дорожки. В свет, падающий из окон сарая, шагнул Надир.
— Пусти ее! — рванулся было Ирлан, но лезвие блеснуло серебром у шеи Анди, и он замер.
— Дернешься — прирежу девку, — пообещал один из нападавших. Игры закончились.
— Нет, вы точно не поверите, но дерха беремена, — проговорил третий похититель, появляясь из глубин сарая с черной дерхой на руках.
На поляну упала ошеломленная тишина, а взгляды присутствующих скрестились на Анди.
— Так это что получается? — растерянно проговорил тот, кто держал нож у шеи девушки.
— Премия нам получается, золотом, — пояснил главный. Заметил братьев, поморщился. Опустил дерху на порог, быстро достал из сумки сверток и бросил под ноги.
— Держи их! — крикнул было Надир, но темнота резко вспухла, наливаясь желтым светом. Облако накрыло сарай, поглощая похитителей, дерхов и девушку. Ирлан сунулся было внутрь, но стена облака спружинила, отправив его обратно.
А когда через четверть часа сфера исчезла, сарай был пуст.
Анди снилась буря. Та неслась темно-бурым облаком, беспощадно настигая, а Анди — ничтожно-крохотная перед стихией — пыталась от нее удрать. Девушка судорожно выдохнула, просыпаясь, и резко села на кровати.
Ее переодели. Платье сменили на тонкий шелк украшенной кружевом ночной рубашки. Одеяние достойное принцессы, а значит, ее не планируют убить. Скорее к чему-нибудь склонить.
В высокие стрельчатые окна нежно заглядывал рассвет, и солнечные лучи играли на золоченых кистях балдахина, высвечивали лепнину на потолке, касались картин в массивных рамах, лежали на пузатых стулья, блестели в высоченном — с человеческий рост зеркале. И даже от статуэток на каминной полке здесь веяло властью, богатством и веками существующим правом на это богатство.
Анди даже представить не могла, что такое бывает. Но нет, вот оно — и даже потрогать можно.
Тихое покашливание прервало ее размышления о силе, что решила ею завладеть.
Из глубокого кресла поднялся пожилой мужчина. Он тоже был частью богатства этой комнаты, одетый в бархатный костюм, на шее повязан шелковый галстук, седые волосы зачесаны назад, статная осанка и властный взгляд из-под кустистых бровей вызывали уважение. А вот покрасневшие глаза, да усталый вид с глубокими морщинами на лбу говорили о бессонной ночи.
