потребовала письменные принадлежности.
Разговор с Деичи прошел без сучка, без задоринки. План был составлен. Осталось привести его в действие.
С письмом мне помогал Тьен. Мы удалились ко мне в комнату, чтобы не дразнить Святого, чья помощь еще пригодится. Теперь демон сидел за моей спиной. Его ладонь обхватывала и направляла мою руку, в которой была зажата кисть. Вторая рука обвилась вокруг моей талии, но я предпочла этого не заметить.
Увы, мой почерк теперь принадлежал Шияссе Гемхен. Я в деталях старалась представить то, как писала раньше. А Тьен с помощью своей демонической магии помогал мне воспроизвести нужные штрихи. Когда была поставлена завершающая черта в последнем из иероглифов, я смахнула пот со лба.
— Писать придется учиться почти заново, – с тоской сказала я.
— Я помогу, – прошептал у меня над ухом Тьен.
— Теперь личная печать, – напомнила я.
— Закрой глаза, представь ее и ни о чем не думай.
Я сделала то, что он просил. И словно наяву видела перед собой стилизованную лилию, которой подписывала документы прежде.
— Кровь и магия, – потребовал Тьен. – Не думай ни о чем. Сосредоточься на картинке, иначе у меня не получится.
Я кивнула, не открывая глаз, и протянула ему руку. На этот раз Тьен проколол мне палец. Я отпустила на волю свою силу, и демон бережно зачерпнул ее вместе с каплей крови. Я чувствовала, что совсем рядом он творит неизвестную мне магию, но старалась не отвлекаться и удерживать в голове образ печати.
Наконец, демон произнес:
— Готово.
Я открыла глаза и бросила оценивающий взгляд на письмо. Я чувствовала напряжение Тьена, который ждал моего вердикта. Но придраться было не к чему. И почерк, и печать были если не идеальны, то очень и очень похожи на те, что были у меня раньше.
Я отложила листок, чтобы дать чернилам высохнуть, а демон крепче прижал меня к себе и спросил:
— Ты уверена, что стоит раньше времени выдавать свою личность?
— Все будет вовремя. Харуто получит его тогда, когда уже не сможет выбраться из моей ловушки. Пусть боится и ждет. Он заслужил это.
— Думаешь, это заставит его пожалеть о содеянном?
Голос Тьена был бесстрастен, но до меня долетали отголоски его истинных чувств.
— Нет. Да и теперь я знаю, зачем он это сделал. Осталось выяснить – почему.
— Ты и правда собираешься с ним поговорить? Я думал, для него ты хочешь только смерти.
— Я хочу для него больше, чем просто смерти, – заверила я демона. – Но сначала... Я любила его, мой род принял его и уважал... Я хочу знать, почему он решился предать нас.
Мы еще долго сидели и молчали. Я чувствовала, что Тьен наблюдает за моими мыслями, но его внимание не доставляло неудобств. Наконец, я осторожно высвободилась из его объятий и встала.
— Пора, – сказала я.
— Пора, – эхом повторил Тьен и подал мне катану духа.
Я сунула ее за пояс, а затем достала перо касуги. Стоило мне провести раненым пальцем по одной из зеленых линий, как на подоконник рухнул черный комок перьев. Я вручила ему тубус с посланием и сказала:
— Проследи, чтобы все прошло, как надо.
Ворон каркнул и улетел. Дверь моей комнаты распахнулась, и на пороге возник Святой. Он окинул нас с Тьеном мрачным взглядом и сказал:
— Долго еще? Лошади готовы. Если хотим добраться туда раньше Ода, придется потрудиться.
— Не придется, - заверила его я. – Мы поедем через Гиблую. С этой стороны нас никто не ждет.
Мы спустились во двор. Шон и Ястер уже были в седлах. К своему удивлению, я обнаружила, что Хана и Винсент нежно прощаются чуть в стороне от всех. Девушка поцеловала своего избранника и удалилась в сопровождении охраны. Винсент поймал мой удивленный взгляд и невозмутимо спросил:
— Что? Ты чем-то недовольна?
— Я всем довольна. Не ожидала, что ты так быстро оттаешь.
Винсент пожал плечами и неохотно ответил:
— Ты же сама слышала, что сказала мне Лилиана... А брать невесту из нуамьеннского змеюшника я не хочу. Ты этого не знаешь, но мой отец виноват в ее смерти. И его выбор я не приму. Ему придется принять мой. Не понравится – вернусь в род Гото, здесь нас с Ханой всегда будут ждать.
Стэндиш раздраженно сказал:
— Может, уже тронемся? Дело не ждет.
Я кивнула и направилась к своей лошади.
Утро застало нас все в том же лесу, который когда-то облюбовал для своей охоты касуги. Мы остановились у ручья, чтобы напоить лошадей. Стоило мне присесть на камень, как над головой я услышала громкое карканье. Еще один касуги, крупный и явно незнакомый, завис перед моим лицом. А затем ворон уронил мне на колени еще одну записку.
Я поспешно развернула ее и нахмурилась. Не таких вестей я ждала.
Я подняла глаза от записки и увидела, что друзья напряженно смотрят на меня. Святой спросил за всех:
— Что там?
Я спрятала записку за пазуху и с досадой ответила:
— Список эльфов, которые сошли на берег в Тамакато.
Охотник удивленно вскинул бровь:
— И что тебя в нем так огорчило?
— Из наших знакомых там только Юй-Лас.
С этими словами я встала и поправила катану духа за поясом.
— А кого ты ждала? – удивился Шон.
— Аккеро, – нехотя призналась я.
Святой иронично спросил:
— Жаждешь выполнить свое обещание?
Я бросила на него взгляд исподлобья и процедила:
— Ты и сам знаешь, что нет.
Юноши обменялись недоуменными взглядами, а Стэндиш бесстрастно продолжил:
— Не заметил, чтобы ты присматривалась к местным парням в поисках жениха. Кажется, таков был твой план?
— Может быть, ты заметил, что у меня не было времени присматриваться к юношам. К тому же это можно сделать и в Тинду.
В голосе Святого прорезался сарказм:
— Тогда, кажется, ты немного опаздываешь.
Я сдержала раздражение и с улыбкой развела руками:
— Ничего не поделаешь. Не все задуманное получается воплотить.
— Зато разбивать сердца врагов у тебя хорошо получается, – усмехнулся Святой.
За моей спиной появился Тьен. Я чувствовала, что демон напряжен и недоволен тоном, который избрал Стэндиш. Но вынужден сдерживаться и молчать. Интересно, охотник говорит все это, чтобы вывести из себя меня или своего бывшего слугу?
«Я все еще наполовину его
