Проходит несколько секунд, и возникает чувство, будто комната задержала дыхание.
И тогда преследователь Велиала показывается на экране во всей своей славе.
Демонические крылья простираются над его головой. Свет отражается от изогнутых крючьев, скользя вниз по краю его крыла, когда он преследует свою добычу.
— Иисус Христос, — говорит кто-то позади меня.
Преследователь, кажется, не торопится, будто он наслаждается моментом. Его голова опущена вниз, а крылья прикрывают лицо, делая его черты еще более трудно различимыми, чем у Велиала. И в отличие от Велиала, он не повернул голову, чтобы дать нам взглянуть на свое лицо.
Но я знаю его. Даже с его новыми демоническими крыльями, я знаю его.
Это Раффи.
Все в нем — его походка, его изогнутые крылья, его лицо в тени — это совершенный пугающий образ дьявола, преследующего свою добычу.
И хотя я уверена, что это Раффи, мое сердце дрожит от страха при виде него.
Это не тот Раффи, которого я знала.
Признает ли Оби в нем того самого парня, с которым я пришла в первый раз в лагерь Сопротивления?
Я предполагаю, что нет. Не уверена, что и я бы узнала Раффи, не ведая о его новых крыльях, даже при том, что каждая черточка его лица и тела врезалась в мою память.
Оби обращается к своим людям.
— Мы сорвали куш! Хромой ангел и демон. Я выдвинусь на охоту к аэропорту через две минуты.
Близнецы двигаются прежде, чем отдан приказ.
— Будет сделано, — говорят они в унисон и выбегают за дверь.
— Пошли! Пошли! Пошли! — Я никогда не видела Оби таким взволнованным.
Оби останавливается в дверном проеме, чтобы сказать:
— Пенрин, присоединяйся. Ты единственная, кто был рядом с демоном.
Они всё ещё думают, что демон нес меня к моей семье, когда я как бы была мертва.
Я закрываю рот, прежде чем смогу сказать, что ничего не знаю. Я бросаюсь догонять группу, которая спешит вниз по коридору.
Международный аэропорт Сан-Франциско находился в двадцати минутах к северу от Пало-Альто без учета пробок. Конечно же, шоссе сейчас было сильно загружено, и езда со скоростью в шестьдесят миль в час была невозможной и явно плохой идеей. Но никто, кажется, не сказал об этом Тра-Тру. Он прижимает наш внедорожник к обочине, петляя между брошенными машинами и наезжая на бордюры, как пьяный автогонщик.
— Меня, кажется, сейчас стошнит, — говорю я.
— Приказываю тебе не делать этого, — говорит Оби.
— Ах, не говори так, — говорит Тра-Тру. — Она рождена мятежницей. Она блеванет лишь для того чтобы настоять на своем.
— Ты здесь по определенной причине, Пенрин, — говорит Оби. — И заблевать машину не входит в часть нашего плана. Сопротивляйся, Солдат.
— Я не твой солдат.
— Пока нет, — говорит Оби, широко улыбаясь. — Почему ты не хочешь посвятить нас в то, что происходило в обители? Расскажи нам все, что ты видела и слышала, даже если ты думаешь, что это бесполезно.
— А если тебя все-таки стошнит, — говорит Тра-Тру, — целься в Оби, а не в меня.
В конце концов, я рассказываю им почти все, что видела. Я опускаю подробности о Раффи, но рассказываю им о бесконечных ангельских вечеринках в обители с шампанским и закусками, костюмами, слугами и совершенном декадансе всего этого. Затем я рассказываю им о зародышах ангелов-скорпионов в подвале лаборатории и о людях, скормленных им.
Я сомневаюсь над тем, рассказывать ли им об экспериментах над детьми. Смогут ли они сложить два и два и начать подозревать, что эти дети могли быть теми низшими демонами, которые разрывали на части людей у дороги? Начнут ли они подозревать, что Пейдж может быть одной из них? Я не знаю, что делать, но, в конце концов, туманно рассказываю им, что детей оперировали.
— Так твоя сестра… С ней все в порядке? — спрашивает Оби.
— Да, я уверена, что она скоро придет в себя, — без колебаний говорю я. Конечно, она в порядке. Разве может быть иначе? Или у нас есть выбор? Я пытаюсь говорить уверенно, несмотря на то, что меня гложет волнение.
— Расскажи больше об ангелах-скорпионах, — говорит другой наш пассажир. У него кудрявые волосы, очки и темно-коричневая кожа. Он выглядит как ученый, дорвавшийся до любимой темы.
Довольная тем, что мы сменили тему о Пейдж, я рассказываю им все, что могу вспомнить. Об их размере, о стрекозьих крыльях, о полном отсутствии единообразия, что сильно отличалось от лабораторных образцов, которые мы видели в фильмах. Что некоторые из них выглядели словно зародыши, а остальные — почти сформировавшимися. Я рассказала им о людях, закрытых в резервуарах вместе с ними, высасывающими из них жизнь.
Когда я закончила, возникла пауза, во время которой все впитывали мой рассказ.
Только я подумала, что это "интервью" будет легким, они спросили о демоне, который принес меня и положил на кузов грузовика Сопротивления во время атаки на обитель. Я понятия не имела, что сказать, поэтому моим ответом было:
— Я не знаю. Я была без сознания.
Несмотря на это, я удивляюсь тому, как много они спрашивают о "демоне".
— Это был дьявол? Он говорил что-то о том, что он здесь делает? Где ты его встретила? Ты знаешь, куда он направлялся? Почему он принес тебя к нам?
— Я не знаю, — в который раз говорю я. — Я была без сознания.
— Ты сможешь связаться с ним снова?
От этого последнего вопроса мое сердце слегка дрогнуло.
— Нет.
Тра-Тру быстро развернулся, чтобы не вылететь на боковую дорогу.
— Хочешь рассказать нам что-то еще? — спрашивает Оби.
— Нет.
— Спасибо, — говорит Оби. Он оборачивается, чтобы посмотреть на другого пассажира. — Сэнджай, твоя очередь. Я слышал, у тебя есть теория насчет ангелов, которой ты можешь поделиться с нами?
— Да, — говорит ученый, показывая карту мира. — Я думаю, что большинство убийств во время Великой Атаки могли быть непредвиденными. Будто побочный эффект от прибытия ангелов. Моя гипотеза состоит в том, что когда пара ангелов приходит в наш мир, это местный феномен.
Сэнджай вкалывает в карту булавку.
— В нашем мире создана дыра, которая позволяет им входить сюда. Это, вероятнее всего, вызывает какие-то местные колебания погоды, но ничего критичного. Но когда проходит целый легион, происходит то, что происходило.
Он ударяет отверткой по бумаге. Ее ручка и его рука проходят насквозь, разрывая карту.
— Моя теория заключается в том, что мир разрывается, когда они приходят. Это вызывает землетрясения, цунами, непорядки с погодой — все катастрофы, которые порождают большое количество разрушений и смертей.
