— А ты изменился, — с удивлением озвучила мои мысли девочка, в свою очередь разглядывая меня. — Возмужал, вон, даже плечи раздались, и руки стали мускулистыми. Ты, конечно, и раньше не был слабаком, — спохватилась она, я лишь усмехнулся, вспомнив ее прежние нелестные отзывы о моей внешности, — но теперь это сразу в глаза бросается. — С удовольствием провела ладонью по моей руке, от плеча до запястья. — Хозяйка Небесная, ну и мозоли! — принялась ощупывать ладонь. — Не похоже, что от меча. Чем же ты занимался? Загорел дочерна…
— Мозоли от весла. Я был рабом на галере. Как теперь выяснилось — два года. Времени на загар хватило. — Малинка шире распахнула глаза и не находила, что сказать. Может, теперь, наконец, я стал ей противен? — Это не сон, Линочка. Или не обычный сон. Ты тоже не такая, какой осталась в памяти. Может, поэтому я тебе и не снился. Что за радость созерцать, ощущать и обонять немытого галерного раба с исполосованной спиной?
— Но теперь ты свободен? Ты вообще жив?! — она с лихорадочным беспокойством принялась тормошить меня, ощупывать, осматривать. — Спина у тебя совершенно целая…
— Жив-жив и свободен, не волнуйся, — ухмыльнулся я, успокоенный (все-таки не опротивел!) — Спина, да, целая, но это отдельная история, как и мое освобождение. Я как-нибудь расскажу, а пока, раз уж нам повезло встретиться в столь осязаемом сне… — глянул с ехидцей, — поможешь проверить, в порядке ли самое главное?
— Неужто вы с Корнем еще не проверили? — мерзавочка не упустила возможности сказать двусмысленность, но я быстро закрыл рот сладенькой поцелуем, одновременно разрывая на ее спине рубашку…
* * *
Я хорошо помнил, что заснул в степи, вымотанный и счастливый, крепко прижимая к себе Малинку, а проснулся рядом с Корнем (хорошо, не в обнимку) неподалеку от знакомого ручья. Айр уже успел сходить на пляж и теперь сидел, задумчиво высасывая одно за другим черепашьи яйца.
— Ну как, набрался сил? — спросил, заметив, что я сажусь и потягиваюсь.
— Угу.
— А чего это ты такой довольный? Будто ночь с бабой провел.
— А чего ты такой мрачный? Будто мы все еще на галере.
Может, это и глупо, но я полностью и безоговорочно уверовал в свой сон. Поверил, что виделся с настоящей Малинкой, что она не забыла меня, скучала и была рада свиданию. Внутреннюю убежденность поддерживало место встречи — все та же степь, куда меня закидывало во время и сразу после освобождения, да еще ощущение сытой истомы во всем теле, хорошо знакомое по прежней веселой жизни, когда я частенько просыпался в постели очередной красотки после с приятностью проведенной ночи. Вон, и Корень заметил. Я запустил пальцы во взлохмаченные волосы, пытаясь пригладить их, и нащупал какой-то стебелек. Вытащил, пригляделся — подвявшая веточка тимьяна. Заоглядывался в поисках травки (почему-то вспыхнула потребность найти хоть небольшую куртинку), но увидел лишь вчерашнее высохшее на корню сено. Неужто притащил из сна крохотный кусочек степи?
— Ну что, уже успел завшиветь? — айр с интересом наблюдал, как я выуживаю что-то из волос.
Я оставил его ворчание без внимания, засунул стебелек за ухо, не желая расставаться с памятью о первой ночи на свободе, пересел поближе к Корню, и, прихватив из принесенной им кучки (уже изрядно поуменьшившейся, судя по разбросанным кругом скорлупкам) пару яиц, занялся завтраком.
— Да у тебя, никак, засос! — айр ткнул меня пальцем в ключицу. Это что ж получается: у их… нашего племени нюх на такие вещи? Как он сумел разглядеть след страстного малинкиного поцелуя на вычерненной солнцем коже? — Ну-ка рассказывай, штукарь!
— Выдать секреты творящих непосвященному?! — как не отомстить скрытному Корешку, раз случай представился?
— Не знаешь ты никаких секретов! Здесь где-то поблизости люди живут? С кем ты ночью был?
— Ревнуешь? Мы ж вроде договорились, что просто друзья.
Айр зарычал и швырнул очередное яйцо на землю, где оно и растеклось неприглядной кляксой. Мне было смешно, хотя где-то в глубине души заворочалась совесть. Корень — хороший друг, да и в рабство попал отчасти из-за меня. С другой стороны, если б он не упрямился, а сразу отвел к своему народу, весло ворочать нам бы не пришлось. Он, видите ли, не может доверять жулику… Но если б нас не продали на галеру, я вряд ли открыл свой дар.
Пока я предавался пустым размышлениям, Корень встал и, видно, чтобы не поддаваться соблазну набить приятелю морду за глупые шутки, быстро пошел к морю. Я вскочил и двинулся следом, наслаждаясь вернувшимися силами.
— Я был ночью с Малинкой, не здесь, в другом месте. Там стоял день, и светило солнце. Поначалу мы оба думали, это сон, а потом засомневались. Вот, гляди, нашел в волосах, — сунул айру под нос тимьян. — У места нашей с тобой ночевки эта трава не растет, я проверил.
Корень остановился, взял веточку, повертел в пальцах, принюхался и положил в мою протянутую ладонь.
— Лапуля тебя все еще помнит? — Я кивнул. Возможность встречи с девицей во сне Корешка определенно не удивила. Верно, творящие вполне на это способны. — Обрадовалась? — Полюбовавшись на выражение моего лица (подозреваю, блаженно-глупое), айр хмыкнул. — Вот теперь я тебе завидую, причем страшно. Мало того, что ты уже исхитрился переспать с бабой после… Она не сказала, сколько времени тебя не видела?
— Сказала. Два года.
— После… — Корень длинно и грязно выругался, — двухлетнего воздержания. Ты к тому же переспал с той, кому небезразличен, и теперь будешь проделывать это каждую ночь!
— Да может, я ее еще два года не увижу!
— Не-е-ет, Перчик. Что б ты там не позабыл, выполнять самые насущные желания у тебя получается, пусть и с проволочкой. А о Малинке своей ты твердишь с того самого дня, как мы встретились во второй раз. Нашли лазейку друг к другу — больше не позабудете.
— Твои б слова Небесной Хозяйке в уши, — буркнул я, боясь даже надеяться на дальнейшее везение. — Если так и получится, радуйся, Корешок! Все встречные красотки достанутся тебе.
— Где они, эти красотки? — с тоской вздохнул айр.
— Да вон, целая стайка купаться собралась.
Дальше по берегу, аккурат за спиной Корня из серовато-зеленой полосы кустов вышли пятеро или шестеро женщин. Судя по звонким голосам и веселому смеху, они были молоды, а постепенно оказывающиеся на песке свободные одежды говорили в пользу купания. Голых мужиков, удачно скрытых выдающимися на пляж зарослями, местные жительницы не замечали.
Айр стремительно обернулся и тут же напрягся, на лице появилось странное выражение — смесь восторга и настороженности хищника, ноздри раздулись и затрепетали. Тьфу, неужто и я так выгляжу, когда высматриваю подходящую для моих целей бабенку?
