Я достаточно хорошо знала свою подругу, чтобы уловить её намёк. Если я буду вступаться за фейри, это вовсе не сделает меня популярной здесь.
— Конечно. Только Рикса, и он мёртв.
Она протяжно выдохнула.
— Хорошо.
И всё же... что насчёт меня? Я наполовину фейри, и я не монстр. Уверена, никто не рождался монстром, даже фейри. Монстрами не рождались, ими становились.
— Просто у меня сложилось впечатление, что не все фейри... злые.
Она пожала плечами.
— Давай не будем беспокоиться о зле. Позволь перевести это в термины, которыми пользуется ЦРУ. Мы разбираемся с угрозами. А фейри представляли, представляют и всегда будут представлять угрозу для людей. Они сильнее нас, обладают способностями, которые мы не можем предсказать, и они обращаются с нами как с рабами. Ты знала, что они питаются нашими чувствами?
Я ощетинилась. Мне не нравилось, куда вел этот разговор, потому что, знаете ли, я тоже питалась чувствами.
— Мне знакома эта концепция.
— И ты знаешь, что случается, когда фейри раскрывается, верно?
Ладно, тут она меня подловила.
— Раскрывается? Нет. Понятия не имею.
Она застонала.
— В рамках нашего сотрудничества надо будет составить хороший словарь терминов, чтобы все мы понимали друг друга. Раскрытием истинного облика ЦРУ называет момент, когда фейри теряет контроль. Их чары разрушаются, температура вокруг них колеблется, и они раскрывают свою настоящую внешность. Их животная сторона проявляется, и они становятся очень жестокими, обезумевшими от похоти или что-то ещё. Та фейри с копытами раскрыла свой истинный облик.
Образ Роана вспыхнул в моём сознании. Всякий раз, когда он злился, всё вокруг него становилось холоднее, а его глаза приобретали насыщенный золотой цвет. Его рога мерцали и постепенно проявлялись. А потом он обычно вырывал людям сердца и швырял их как тряпичные куклы.
— Ладно, я понимаю, о чём ты говоришь.
— Хорошо. Так что забудь про зло. Фейри опасны, и на нас лежит ответственность сделать так, чтобы они не поубивали нас всех, ясно?
Я сглотнула. Что бы сказала Скарлетт, если бы узнала, что я пикси? Очевидно, что здесь я ничего не могла говорить на эту тему, но могла ли я в принципе открыться ей? Она была моей лучшей подругой с первого курса в колледже, и мы делились почти всем, кроме деталей её работы — до этого момента. Я хотела думать, что если я раскрою свой пикси-секрет, это даст ей другое представление о фейри, но я никак не могла сделать это здесь. Кроме того, она казалась чертовски убеждённой в том, что все фейри представляют какую-то угрозу человечеству.
— Ладно, Скарлетт. Я расскажу вам, ребята, что мне известно, но я не являюсь частью фейри-подразделения ФБР, ясно? Я просто случайно напоролась на это всё.
— Само собой, — она наклонилась поближе, прикоснувшись к моему колену, и прошептала: — С чего бы ФБР что-то скрывать, верно? Вы же сама прозрачность, мы все это знаем, — она снова откинулась назад, нахмурившись. — Но если бы ты состояла в таком подразделении, я бы хотела, чтобы ты поговорила со своим начальством и получила разрешение обсуждать такие вещи, потому что это шпионское дерьмо ни к чему не приведёт, а люди гибнут.
Моё раздражение вспыхнуло.
— Да нет никакого подразделения, Скарлетт!
— Точно, — она выглядела такой же раздражённой, как я. — Нам надо помочь друг другу, Кассандра. Ибо не знаю, заметила ли ты, но многие люди пострадали в этих терактах. Так что заполни все бл*дские бумажки, которые тебе нужно заполнить, чтобы помочь мне остановить следующую атаку.
Я тяжело вздохнула. Она права. Нам надо работать вместе, даже если я не могла рассказать ей всю правду.
— Вот что случилось. Помнишь дело Воскресшего Потрошителя? Я приехала сюда составить его психологический портрет и помочь лондонской полиции, но оказалось, что он не обычный психопат. Он фейри-психопат. Всё приняло серьёзный оборот, но мне и другому детективу удалось его нейтрализовать. Он пытался вызвать раздор в городе, позволяя лондонцам думать, что преступления совершены иммигрантами, и полагаю, истерия подпитывала его силы. Вчерашние атаки наверняка служат той же цели. Я видела два таблоида, обвинивших во взрывах иммигрантов, а ещё одно издание обвинило в частности мусульман. Взрывы — не единственная угроза. Лондон превратится в пороховую бочку паники и поисков козла отпущения. Больше раздора, больше ужаса, больше силы для фейри, — конечно, это не вся история. Однажды мне придётся рассказать ей про Триновантум, но я не была готова говорить об этом в присутствии жучков ЦРУ.
Скарлетт откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, и внезапно у меня сложилось ощущение, что я на допросе.
— И у тебя чисто случайно оказался при себе железный нож? Такие штуки непросто найти.
— Мой друг-детектив достал для меня оружие. И глок с железными пулями. Нам пришлось учиться быстро. У меня не было всех сведений ЦРУ про фейри.
— Ладно. А что насчёт докладов о том, как ты растворилась в воздухе, пока полиция тебя допрашивала? Это ещё что такое?
Я поёрзала на стуле. Как мне это объяснить?
— Они ещё и не такое скажут, да? Всё лучше, чем признаваться в своей некомпетентности.
Взгляд её пронизывающих зелёных глаз остановился на мне.
— Я же сказала. Нам нужно знать всю историю, Касс. Пока всё это не рвануло.
Может, тайное подразделение ФБР было удобным прикрытием. Если не говорить ей правду, то явно не существовало другого объяснения вещам, на которые я была способна.
Я отпила глоток воды.
— Что это за масштабная ситуация, о которой ты говорила? Это связано с сегодняшними атаками?
Она допила остатки кофе.
— Наш источник сообщил, что на этой неделе следует ожидать крупного нападения Неблагих террористов. Наш аналитик посчитал, что это произойдёт через несколько дней, но он ошибся. У нас не было зацепок, кроме того, что это связано с числом зверя.
Я моргнула.
— Шесть-шесть-шесть?
— Верно. Наши аналитики подумали, что это наверняка связано с Великим Лондонским Пожаром, который случился в 1666 году. Просто мы понятия не имели, что именно они запланировали, и что это случится так скоро. Мы и не думали, что они могут действительно воссоздать Лондонский пожар. Мы не ожидали, что они сделают что-то настолько... масштабное.
— Почему нет?
— Фейри обычно не настолько организованные. Они не привлекают внимание к себе. Они обычно таятся в тени, терроризируют людей в переулках то тут, то там. Мы не можем объяснить эту новую схему поведения, разве что это наверняка связано с Риксом, и это определённо имеет отношение к надвигающейся войне.
— Войне? С людьми?
— Нет. Войне между Благими и Неблагими, — Скарлетт пристально посмотрела на меня. — Ты когда-нибудь задавалась вопросом, откуда я столько знаю о чумных ямах? Всякий раз, когда разражается война фейри, гибнут миллионы людей. Вот что надвигается на нас, Касс.
***
Скарлетт повела меня по очередному коридору к толстой железной двери. Она опустила лицо к сканеру сетчатки глаза, и мгновение спустя дверь со щелчком отворилась. Мы вошли в просторную белую комнату. Вдоль одной стены выстроились компьютеры, вдоль другой — стеллаж с автоматическими винтовками. Три ряда прямоугольных чёрных столов стояли в центре комнаты, и их поверхность занимали гаджеты — электронные часы, планшеты, телефоны и какие-то эзотерические штуковины вроде магического сканера Скарлетт. За одним из столов стоял седой очкастый мужчина, собирающийся чихнуть. Через несколько секунд, когда чиха так и не последовало, я осознала, что его лицо просто так выглядит.
— Касс, — сказала Скарлетт. — Этот парень возглавляет наш научно-исследовательский отдел. Его зовут, — она драматичным жестом указала на него, — Кью.
Он фыркнул.
— Меня зовут Говард, — он протянул руку, и я её пожала.
Я улыбнулась.
— Приятно с вами познакомиться.
— Кью, — сказала Скарлетт. — Касс временно присоединится к борьбе за правое дело, но она не вооружена для схватки. Она — тот агент ФБР, о котором я тебе рассказывала. Ну, ты знаешь, какие они. Вечно неподготовленные.
