Болонка демонстративно повернулась ко мне попой, дернула хвостом и потрусила к кровати. С ума сойти, даже собака меня ни во что не ставит. Что это за мир вообще такой?
Махнув на вредное существо рукой, я изучила спальню. Довольно уютная, чисто девичья — с обилием рюшей и текстиля. Двуспальная кровать, окно напротив, туалетный столик и кресло — все выглядело по-домашнему мило. Вот только пахло здесь неприятно — лекарствами.
Первое, что меня по-настоящему заинтересовало — зеркало. Все-таки оно есть! Пусть не большое на стене, а всего-навсего ручное, но мне и его хватит.
Зеркало подтвердило то, что я уже видела в блюде, но с некоторыми нюансами. В более четком отражении я все-таки узнала себя. Где-то там, под слоем худобы и немощи была погребена моя настоящая внешность. Просто болезнь исказила меня до неузнаваемости.
Волосы приобрели серый оттенок; щеки ввалились, обозначив скулы; губы ссохлись и потрескались.
Так это все-таки я или не я? Есть несколько вариантов — реинкарнация, прошлые жизни, параллельные вселенные. Каждый имеет право на существование. Выбирай, что больше нравится. Пока у меня не хватало фактов, чтобы разобраться.
Я вытащила из волос шпильки, на которых держалась фата и сняла ее. Голове сразу стало легче. Зато вернулся кашель. Пока я лишь слегка кхекала, но новый приступ был не за горами, я чувствовала его подступы жжением в груди.
Мне бы прилечь. Я шагнула к кровати, но тут же услышала недовольное «ррр». Кровать уже заняла болонка и развалилась прямо посередине.
— Как хоть тебя зовут, чудовище? — вздохнула я и попробовала подобрать имя: — Снежинка?
— Рррр.
— Видимо, это означает «нет». Тогда, может, Облачко?
— Фы, — и это имя ей не понравилось.
Я перебрала все, что более или менее подходит внешности собаки и как, по моим представлениям, могли бы назвать болонку — Принцесса, Пушок, Зима, Льдинка и прочее. Но все мимо.
— Ну и ладно, — махнула я рукой. — Буду звать тебя «эй, ты».
Раз на кровать не лечь, я решила проветриться и подошла к окну. С деревянными рамами пришлось повозиться, но, разобравшись с запором, я распахнула створки настежь. В спальню ворвался свежий ночной воздух. Ветерок всколыхнул волосы и прошелся приятной прохладой по телу. Хорошо!
Я закрыла глаза и отважилась вздохнуть поглубже, превозмогая боль в груди. Завтра утром первым же делом потребую врача. С кашлем надо что-то срочно делать, пока не стала совсем худо.
Я задержалась возле окна, наслаждаясь отсрочкой приступа. Попутно изучила окрестности. Определенно я в загородном поместье. Дом возвышался на холме, а вокруг простиралась равнина с деревеньками, возделанными полями и лесом вдалеке. На глаз определила время года — ранняя осень, время сбора урожая. Настоящая сельская пастораль. И все это принадлежит семье Эльвенг.
— Ррр, — вдруг раздалось сзади, заставив меня вздрогнуть. А потом болонка снова зашлась в визгливом лае: — Тяв-тяв-тяв!
— Ну что опять? Мы уже выяснили отношения, — закатали я глаза.
В следующую секунду у меня подкосились от ноги от громогласного «ГАВ!». Тщедушная болонка никак не могла издать такой звук. Не тот у нее тембр. Так лает огромная псина. Какой-нибудь мастифф или дог. Неужели собак две?
У меня волоски приподнялись на руках. От дога я одним порванным подолом не отделаюсь. Он же меня сожрет! Целиком!
— Гав! Гав! — повторилось опять, лишая надежды, что мне померещилось.
Вот только обернуться и посмотреть на пса я не успела. Все потому, что потеряла равновесие и начала заваливаться вперед — прямо в распахнутое окно.
Пальцы проскребли по раме, но соскользнули. Голова перевесила туловище, и я полетела вниз — прямо на булыжную мостовую.
Глава 4. О том, что умирать нестрашно
Говорят, накануне смерти у человека перед глазами проносится вся жизнь. Я, пока летела вниз, тоже успела о многом подумать. Например, о том, что за миг до падения я совершенно точно ощутила на своих плечах чьи-то руки. Холодные до озноба вдоль позвоночника.
Меня толкнули! Вот вам и проклятие. Да это банальное убийство, ничего сверхъестественного.
На этом мои мысли оборвались. Все потому, что голова встретилась с булыжной мостовой. Бам! Чавк! Острая боль пронзила правый висок и отдалась в челюсть.
— Мммм, — застонала я.
На какое-то время я потеряла связь с реальностью. Мир затопил знакомый золотой свет, и я решила — это рай. Именно так описывают смерть и советуют идти на свет.
Все, конец. Но, как выяснилось, паниковала рано, постепенно свет мерк, и мне становилось лучше.
Вскоре я снова могла видеть и двигаться. Я уперлась ладонями в мостовую и кое-как села. Похоже, я выжила после падения. Чудо! Если все мои прошлые неприятности были ради одного этого везения, то я не зря страдала.
Я посмотрела вверх, на распахнутое окно своей спальни. Высоко, однако. А кто там в окне?
На улицу высунулась жуткая собачья морда размером крупнее моей головы. Черная короткая шерсть, огромные клыки, заметные даже с расстояния, и горящие красные глаза. Одним словом, ничего общего с болонкой. Где это чудовище пряталось? Почему я не увидела его сразу, как вошла в спальню?
Но как бы жутко ни выглядела псина, толкнула меня все-таки не она. Я четко ощущала на своих плечах именно человеческие руки.
Не без труда я поднялась на ноги, отряхнула уже не совсем белое платье и похромала обратно в дом. Упала я во внутренний двор, так что найти дверь труда не составило.
Войдя в дом, наткнулась на прислугу — парня в одежде лакея. Только открыла рот, попросить о помощи, как он, скуля что-то неразборчивое, бросился наутек. Нервный какой-то.
Мне за ним было не угнаться, и я побрела дальше. Сил хватило лишь на то, чтобы добраться до ближайшей комнаты. Гости все еще праздновали свадьбу, но до зала было далеко, я бы не дошла.
В гостиной я рухнула в кресло рядом с камином и устало прикрыла глаза. Голова болит адски, особенно правый висок, левая нога вывихнута, возможно, есть внутренние повреждения. Ну что за день сегодня такой?
— Эльвенг?! — раздался дрожащий девичий голос.
Пришлось открыть глаза. У входа в гостиную застыли с гримасой ужаса на лицах сестры-близняшки.
— Вы чего? — напоровшись на их спины, возмутился дядя.
Но вот он выглянул из-за плеч дочерей и тоже побледнел.
— Я выпала из окна, — пояснила я хриплым голосом, спеша погасить панику родственников. — Но со мной все в порядке. Отделалась царапинами и вывихнутой ногой.
Я растянула губы в улыбке, и одна из близняшек тут же лишилась чувств. Дядя в последний момент успел ее подхватить, не дав упасть на пол. Надо же, какая чувствительная.
— Я правда в порядке, — заверила. — Только голова болит.
Я подняла руку, коснуться правого виска, но вторая сестра метнулась ко мне:
— Не надо! — истерично выкрикнула она и схватила меня за руку.
— Ладно, — пробормотала я, опуская руку. — Не буду.
Мало ли какие у нее проблемы с прикосновениями. С сумасшедшими лучше не спорить.
К этому времени дядя дотащил вторую близняшку до кресла напротив меня. Верона (кажется, это была она) пришла в себя, но снова отключилась, едва взглянув в мою сторону.
— Ты отвратительно выглядишь, — заметила Венона — менее впечатлительная из близнецов.
Они каждый раз будут мне об этом напоминать? Вроде мы уже выяснили, что я не красотка.
— Я просто неудачно упала, — проворчала.
— Упала? — поразился дядя. — Судя по твоему виду, ты столкнулась с несущейся каретой.
Я послала ему гневный взгляд, и взрослый мужчина вздрогнул. Вот так-то! Пусть знает — опасно злить женщину, у которой выдался паршивый день. Она на все способна.
Несмотря на головную боль, соображала я нормально. Глядя на эту троицу, меня посетило нехорошее подозрение — а ведь кто-то из них мог меня толкнуть? Одному из них ничего не стоило войти и помочь мне выпасть из окна.
