едешь с нами.
— Правда?! — еле сдерживаю восторг.
Сердце трепещет в груди. Мной завладевает эйфория. От волшебного света, исходящего от рук мальчишки. От осознания, что вскоре я покину эти унылые земли. От радости понимания: я буду рядом со своим Спасителем.
— Да. — Мальчишка фыркает. — Потому что я так сказал.
— А как… — робею и с трудом формулирую вопрос. — Как его зовут?
Белобрысый хмурится. Явно чем-то недоволен.
— Отца?
Похоже, я угадала, решив, что они — отец и сын.
Нетерпеливо киваю.
— Сэмюэль, — с заметной неохотой сообщает мальчишка.
И вновь волна безудержного восторга. У моего Сияющего Спасителя даже имя преисполнено благородством!
Тихонечко шепчу себе под нос имя, наслаждаясь звучанием каждой буквы. Перекатываю шепоток между губ, будто сладенькую конфетку.
Белобрысый сверлит меня взглядом. Мне неуютно рядом с ним.
— Больше ничего не хочешь спросить?
Недоуменно смотрю на него. Все то, что меня интересовало, я уже узнала.
— А мое имя? — Еще пуще злится мальчишка, сразу приобретая схожесть с чертенком.
— И как тебя зовут? — Пытаюсь интонациями успокоить его беспричинный гнев, но вряд ли выходит.
Он раздраженно фыркает.
— Вацлав.
Повторяю имя и как-то умудряюсь спутать ударение.
— На первый слог, Чахотка! Ударение на первый слог!
Предпринимаю еще одну попытку, но теперь проблема возникает с согласными в серединке. Не могу их нормально произнести.
— Ну, ты балда, — выдает он.
Вижу, что больше не злится. По-моему, даже улыбнулся разок.
— Слишком сложно для меня. — Жалуюсь и страдальчески вздыхаю. — Можно упростить? — Не дожидаясь разрешения, выдаю: — Буду звать тебя Виви!
— Чего?! — Мальчишка потрясен моей дерзостью.
— Мне так проще, Виви. — Корчу жалостливую мордашку, хотя и знаю, что она никогда ни на кого не действует.
Он сурово поджимает губы и некоторое время молча рассматривает меня.
— Научись правильно произносить, — бросает он и поворачивается к лестнице. — Будь готова. Скоро мы тебя позовем. Чахотка.
— У меня имя есть! — кричу в ответ.
До слуха доносится его смех.
У основания лестницы Вацлав притормаживает, чтобы разминуться с выскочившей из коридора Четыреста пятой. Она дико смотрит на него. Ее лицо белеет, а затем она почтительно склоняет перед ним голову.
Теряюсь в догадках все те секунды, пока Четыреста пятая бежит ко мне.
— Боже, надеюсь, ты была учтива с этим пацаном?! — Она чувствительно встряхивает меня.
Не могу понять, почему я должна быть почтительной с сопляком, который намного младше меня. Мотаю головой, понимая, что вежливости в моем поведении было мало.
— Дуракашка! — шипит на меня Четыреста пятая. — Знаешь, кто тебя из подворотни достал?!
Мотаю головой с такой силой, что боюсь, не выдержит шея.
— Тот мужчина в кабинете смотрительницы — Иммора. И не просто благородный, а самый влиятельный в Высотном Городе! Сэмюэль Люминэ. Он богач! Практически божественная сущность! А малец — его отпрыск. Вацлав Люминэ!
Четыреста пятая сползает на пол и стукается коленями о холодную поверхность. Обессилено упирается лбом в мой живот.
— Как же тебя угораздило попасться им на глаза?
— Он спас меня. — Мои интонации теплеют. — Сэмюэль.
Как же красиво звучит его имя.
— Иммора нечего делать в Клоаке. — Четыреста пятая обеспокоено смотри на меня снизу вверх. — Не понимаю… Но нет! Все правильно! Небеса послали их за тобой. Они заберут тебя, и ты станешь счастливой.
Восторженно киваю. Теперь я готова отправиться за Сэмюэлем хоть на край света. Даже сейчас его образ в моей голове сияет и переливается всполохами драгоценностей.
И вдруг сердце замирает от испуга.
А как же моя Четыреста пятая?
— А ты? — Бросаюсь ей на шею.
— Что? — Она со смешком гладит меня по волосам.
— Как же ты?
— А я буду здесь.
— Нет! — Вырываюсь и растерянно оглядываюсь по сторонам, не зная, куда бежать. — Тебе нельзя здесь оставаться. Я… я… я… Я попрошу его взять тебя с собой.
— Не вздумай! — Четыреста пятая вскакивает на ноги и пребольно тянет меня за щеки. — Не вздумай капать благородному на мозги. Он решил увезти тебя, но он также быстро может и передумать.
— Но…
— Тсс… — Она вжимает пальцы мне в губы. — Будь паинькой. Не смей просить за меня. Думай о себе.
— Но ты…
— Справлюсь и сама. — Четыреста пятая наиграно высокомерно задирает нос. — Думаешь, я пропаду, Дуракашка? Хех, да все у меня тут еще попляшут!
По моим щекам текут слезы. Четыреста пятая что-то бормочет и вытирает их.
— Давай же, уезжай. — Она крепко обнимает меня. — Твое место не здесь.
Мы слышим шаги на первом этаже.
— Мне страшно, — шепчу ей в ухо.
— Тебе незачем бояться. Ты сильная. Сильнее всех. Уж ты-то выживешь. — Четыреста пятая выдыхает мне в макушку. А затем спрашивает вполголоса: — Значит, теперь у тебя есть имя? Как оно звучит?
— Лето. — Улыбаюсь сквозь слезы. — Меня зовут Лето.
— Ты умничка, Лето. — Она выпускает меня из объятий и осторожно подталкивает к лестнице. — А сейчас давай… Живи, Лето!
Я покинула приют «Тихий угол» вместе Сэмюэлем и Вацлавом Люминэ.
Неделю спустя Четыреста пятой не стало. Ее задушил клиент, исполняя одно из своих истинных желаний…
ГЛАВА 5. БЕС ВНУТРИ
Сумрачное сегодня...
И почему в моем разуме вспыхивают эти образы? Лицо Четыреста пятой так и стоит перед глазами. Я пережила ее. Перескочила возраст, ставший для нее проклятием, и стала совершеннолетней. А она так и осталась ребенком. В моей памяти.
Под взглядами Такеши и Эли, не несущими для меня особого смысла, снова взбираюсь на постель и спихиваю с одеяла проводки. Несколько игл едва не впиваются в ладони. Переползаю к спинке, роняю на пол жесткую подушку и вжимаюсь лопатками в перекладины больничной койки. Все еще держу перед собой заостренный врачебный
