Как в трансе, как шаманка в древнем племени, Саманта внезапно начала танцевать. А вокруг нее разбрасывались языки пламени. Оранжевые, черные, алые, кислотно-желтые — всех немыслимых оттенков. Саманта точно плыла по огненному озеру, яркому, светлому и клокочущему золотистыми родниками. Она купалась в огненных струях, таяла и возрождалась обновленной, бежала по ало-золотым облакам, набирала полные ладони пламени… Оно льнуло и ластилось к рукам, как ласковый щенок. Берегло ее, котенка и пленных людей в фургоне. А сжигало дотла тех, кто стоял рядом — жестоких убийц, не пощадивших сегодня даже маленьких котят. Очнувшийся внутри Саманты Феникс окутывал крыльями, согревая теплом изнутри.
***
Тем временем в здании, где засели «Миротворцы», поднялась суета.
— Командир! Взгляните, Вы должны это видеть! — молодой парень ткнул пальцем в экран небольшого ноутбука.
— В чем дело? — хмуро отозвался командир, наклоняясь к маленькому экрану.
— Они должны были отправить фургон с пленными из города. Только-только отчитались! А потом мы потеряли связь с отрядом. Смотрите, что засекли магические датчики!
Парень пощелкал клавишами. На экране высветилась серая карта города. По ней схематически расплылось оранжево-красное пятно.
— Такая мощная огненная магия… Не зря мы уничтожали этих чертовых Фениксов! — командир ударил кулаком по столу.
— Прикажете выслать подмогу?
Командир криво усмехнулся.
— Думаю, там уже некому помогать.
Глава 7
Френсис зарычал сквозь сон не хуже оборотней. Он резко открыл глаза, глядя в костер. Черт! Оставили же караулить. Френсис потер глаза, но сон уже и так прошел. После очередного кошмара, где «Миротворцы» у него на глазах расстреливали всех близких. Родителей, друзей, Саманту… и невесту, оставшуюся там, на другой стороне.
Френсис вздохнул, глядя в огонь. А в голову полезли воспоминания, как все началось для него — предателя в стане Волков. Предателя, который посмел полюбить саму главу стаи — храбрую Волчицу Саманту.
***
«Я приеду, я приеду, я приеду домой!» — эти слова бились в воспаленном сознании, словно пойманные в силок птицы. А их жаркий пульс в висках сливался с ударами сердца.
Вот только крылось за ними нечто большее, чем просто отчаянная мантра. Это была горечь пополам с обреченностью, уже въевшаяся в кровь. А еще вечный страх, будто смертельный яд отравляющий все существо. Слишком много раз Френсис уже видел, как с утра какой-нибудь паренек смеется и травит армейские анекдоты, а под вечер его собирают по частям.
Панацеей была слепая вера, заключающаяся в нехитрых словах: «Я выживу, вопреки всему, назло врагам!» Ведь внутри теплилась робкая надежда на то, что где-то на другом конце планеты во Френсиса верят и ждут… Ждут, когда он вернется домой, живой и здоровый. А значит, у него просто нет права предать близких, родных людей. Эта надежда была похожа на солнечный луч, разрывающий мрак черных туч. Даже больше. Она просто не давала сойти с ума.
Да, иногда от безумия отделяла лишь тонкая нить воспоминаний. И все чаще Френсис закрывал глаза, погружаясь в прошлое. Просто, чтобы не видеть раскаленного солнца над головой, не ощущать на зубах хруст белого, обжигающего кожу песка. Просто, чтобы отрешиться от снарядов, пролетающих совсем рядом.
Тогда мысли переносили в то дождливое утро, ставшее прощальным, и Френсис видел все со стороны, как в кино. Тогда небо затянулось свинцово-серым кружевом туч. Небо, не стесняясь, плакало вместе с неестественно худой девушкой, идущей под руку с мужественным молодым человеком. Случайные прохожие отводили глаза от этой пары. Слишком резким выглядел контраст между болезненной худобой и большим животом. Даже Френсис был готов признать про себя: беременность не красила Серафиму. Да еще и этот дождь… Длинные пряди белых волос прилипли к щекам, по которым, смешиваясь с холодными каплями, катились соленые слезы. Взгляд кротких голубых глаз не отрывался от Френсиса. Он почти стал ей мужем, и сейчас его сильные нежные руки обнимали ее хрупкие плечи.
— Я — солдат, Серафима, — шептал Френсис. — Я ничего не могу поделать. Я присягнул на верность «Миротворцам», я — просто…
— Нет, нет! — заплакала она, вцепляясь в его куртку. — Ты — не просто солдат!
— А кто? — грустно улыбнулся он.
Кто? Жених, отец ее будущего ребенка. Бесстрашный воин Света, маг-разведчик, которому дали неожиданное задание: стать шпионом среди Волков, во вражеской армии… И в то же время он — единственный близкий человек Серафимы. Ее возлюбленный, который повинуясь воле чужих людей, уходил на войну.
Идеальная жизнь разрушилась, словно карточный домик от легкого дуновения ветра. Их будущее осталось на обочине, всего в двух шагах. Пару разделяла лишь подножка поезда, на которую Френсис только что вспрыгнул. Казалось, стоило протянуть руку — и пальцы зарылись бы в мягкие волосы невесты. Но вместо этого они натыкались лишь на холодное стекло.
Оставалось несколько минут до отправления, но Френсис до сих пор не мог поверить, что совсем скоро эта адская машина тронется, увозя его прочь… И когда они увидятся в следующий раз — одному богу известно. Увидятся ли, вообще?
Френсис запретил себе думать. Глядя через стекло, он впитывал каждую черточку любимого лица. Хотя бы на мгновение забыть, что впереди — лишь неизвестность, лишь боль, кровь и смерть. Ведь теперь нужно учиться думать, дышать по-другому… Впереди лишь одиночество, ведь у шпиона-разведчика друзей быть не может по определению.
Никто и подумать не мог, что среди Волков Френсис обретет даже не дружбу. А любовь, ставшую наваждением… Началось оно в тот момент, когда он — красивый и сильный двадцатипятилетний светлый маг — оказался заброшен в лагерь Волков. Переступив порог, Френсис очутился в комнате, наполненной людьми. Они шумели, смеялись, перебрасывались файерболами, как мячиками… Но его потрясли не эти люди — будущие «товарищи», а стройная худенькая девушка лет двадцати, стоящая у окна.
Она держалась в отдалении от других и задумчиво смотрела вдаль. Ее короткие черные волосы завивались на концах, а неестественно-белая кожа отливала фарфором, словно светясь изнутри. Но сильнее всего впечатлила не точеная фигурка, не правильные, хотя и резковатые, черты лица. Сразил взгляд. Как только девушка обернулась, как только их глаза встретились. Застенчивая улыбка заиграла на губах девушки, и именно тогда началось наваждение.
Все сошлось в одной точке. Как будто было суждено за много лет до того, как Френсис встретил Саманту. Когда ему, угрюмому мальчишке с разбитыми коленками, было всего пять лет. А на противоположном конце планеты на свет появилась она — неукротимая Волчица. И теперь все привело к одному. В мгновению их встречи.
Душная комната. Толпа людей. Ее огромные темные глаза. И внезапное осознание, что в целом мире есть только двое — мужчина и женщина, а остальное неважно… Неважны эти чужие люди вокруг. Неважно, что на родине Френсис оставил свою беременную невесту и стареньких родителей. Неважно даже, что он — предатель и шпион, а Саманта — та самая непобедимая Волчица, о которой ходят легенды. Все это — неважно.
Когда Френсис увидел Саманту в первый раз, внезапно все кроме нее исчезло. Все звуки сменились тишиной, а пространство сузилось до точки, где стояла девушка. Внутреннее мучительное напряжение отступило, и он, точно во сне, ощутил особую силу. Будто шел к Саманте всю жизнь, как писали в дешевых романах, которые печатали в мягких обложках в мире-до-войны.
А главный враг, самая опасная противница — бесстрашная Волчица — стояла, не сдвинувшись с места, все так же гордо вскинув упрямый подбородок. И лишь улыбка, играющая на ее губах, стала чуть насмешливой и дразнящей. Казалось, Саманта решила прийти на выручку, поддержать. Мол, не бойся, не кусаюсь.
