сестру.
Сел в свой угол. Обвел суровым взглядом стол. Заглянул в тарелку и сморщил нос:
– Что это за гадость? Отравить меня решила ради наследства?
– Слышь ты, чучело, – прикрикнула на брата Настя. – Жри чо дали и не выпендривайся.
– Готовить научись, – буркнул Ванька, демонстративно переворачивая тарелку и выливая суп на пол. – И пол помой, женщина. Грязно.
Настя такого оскорбления стерпеть не могла, молча схватила тарелку Анечки и надела на голову мелкому нахалу. Ах, как он заорал!
– Помыться не забудь, ты испачкался, – ехидно сказала она и обернулась к близняшкам. – Кому-то ещё не нравится Настин суп?
Девочки синхронно помотали головами и схватились за ложки. Правда, есть им пришлось теперь из одной тарелки, но это их совершенно не смущало.
– Стоп, снято! – весело выкрикнул из своего угла Валька.
Зря он это сделал, поскольку Иван был очень зол. Бить девчонок, даже и старших сестёр, ему все же не позволяло воспитание, а вот швырнуть ложкой в хахаля сеструхи было можно. Что он и сделал.
– Эй, эй, полегче! – со смехом уклонился Валентин. – Какая экспрессия, какие наполеоновские замашки! Снимаю, конечно же, снимаю!
Насте очень захотелось своему парню дать в лоб. Она догадывалась, что все снятое будет непременно выложено в интернет. Ванька ее опередил: слетел с табуретки, словно взбесившийся петух, тут же поскользнулся на разлитом супе, уцепился за скатерть, которую с такой любовью стелили сестрички, своротил все тарелки с грохотом. Упал под стол.
Валентин хохотал так заливисто, что следом неуверенно захихикали и близняшки. Настя тоже широко улыбнулась и заявила:
– Что ж, обед закончен. Вань, уберешь тут все. Аня, Арина – скатерть стирать. Валь, убери телефон, пока я его в печке не сожгла.
– Рукописи не горят! – патетически заявил юный папарацци.
– Зато отлично горят айфоны, – булькнул из-под стола Ванька и вдруг тоже заржал. – Я ж говорил, что твой суп опасен для жизни!
Дурдом!
Не желая продолжать скандал, Настя вышла на улицу, на ходу накидывая пальто. Молча уставилась на небо, покосившийся забор и поломанную яблоню возле него. Или не яблоню. Или сливу. А может даже и вишню. Валька, вышедший следом, привычно обнял свою девушку за плечи, нежно и щекотно поцеловал за ухом.
– Насть, а давай сбежим? – вкрадчиво шепнул он. – Справлялись же они сами как-то, и теперь справятся.
– Миронов, ты рехнулся? – удивленно обернулась Настя. – Они ж дети. У них ни денег, ни мозгов. Зимой замерзнут насмерть!
– А мы с тобой не можем тут жить, пойми. Тут интернета нет почти, работы тоже нет. Туалет на улице, Насть. Я на такое не подписывался.
– Валька, так давай их в город заберем. Я опеку оформлю. Ваню в школу, близняшек в садик. Проживем.
– Насть, ты рехнулась? В съемную однушку – этих? Куда? Да и зачем? В детдоме им лучше будет, там кормят и льготы потом при поступлении, стипендия социальная. Какие нам дети, Настя, нам их не прокормить просто!
– В детдом? Не позволю! – Настя вырвалась из цепких рук парня, обернулась и гневно на него посмотрела. – Это моя семья, Валька! Я так не могу!
– А я думал, что мы с тобой почти семья, – нахмурил брови парень. – Жили же вместе, неплохо ведь жили, Насть ну зачем тебе все это, брось. Сделаем вид, что нас тут и не было вовсе.
– А дети?
– Ты им всем ничего не должна. Ты не просила их рожать. К тому же опека тебе все равно их не отдаст. Будем их навещать. Даже на выходные брать… иногда.
– То есть, или ты – или они? – прищурилась девушка. – Я правильно поняла?
– Догадалась.
– Сам до станции дорогу найдёшь, или Ваньку попросить проводить?
– Дурища ты деревенская. Рожу отмыла, а мозгов так и не нажила. Сколько в городе не живете такие, а все подзаборные.
– Проваливай.
– Я твои вещи тетке отвезу, – наконец, придумал ответ Валентин. – Все, пока. Оставайся тут сама… со своими пархатыми. И я сейчас не о свиньях, чтоб ты понимала!
Да и хрен с тобой, золотая рыбка, одним ртом меньше.
– Денег мне оставь, – крикнула вслед демонстративно вскинувшему рюкзак парню. – Я за квартиру залог вносила, восемь тысяч рублей.
– Ну ты и меркантильная, – скривился Валька. Похлопал по карманам, нашёл кошелёк. Вынул две синенькие бумажки. – Больше нету. Скину на карту, когда в городе буду.
Настя без малейших угрызений совести вырвала у него деньги. Ей нужнее. К тому же Вальке родители помогали, а она давно уже сама работала.
Вернулась молча в дом, устало опустилась на табурет. Суп с пола был убран не слишком старательно, но все же. Девчонки играли на печке с куклами. Ванька шуршал в кухне. На середине стола лежала пачка мятых бумажек. Заглянула и едва не заплакала: квитанции за свет. Конечно, с долгами. Судя по сумме – за год, не меньше. Ну и во что она ввязалась?
– Всем привет, с вами Стася Ли и ее репортаж о жизни российской деревни. Вы не поверите, но мы находимся всего в трехстах километрах от Москвы. На сегодняшний день в моем деревенском доме имеется печь – одна штука. Кирпич в дымоходе – неизвестно сколько штук. Маленькая девочка пяти лет – две штуки, братец-полный-придурок одиннадцати лет – одна штука. А ещё у меня есть счета за электричество, пустой газовый баллон и резиновые сапоги с дырой. Дамы и господа, делаем ставки, какой смертью я умру: от голода, от холода, от крысиного яда в ухо!
Шутка, конечно… хотя нет, не шутка. А сегодня нас ждёт разделка настоящей курицы. Да, прямо с головой. Скорее всего, она ворованная, но ей это уже не важно…
Одно было хорошо во всей этой истории: придурок Валька, вернувшись в город, выложил несколько деревенских обзоров, которые набрали очень даже прилично просмотров и лайков. Ещё немного – и их канал действительно будет приносить деньги. И самое классное – оформлен он был на Настю, и карта к нему была привязана Настина. И вот теперь она сквозь слёзы и сопли улыбалась и снимала очередной постапокалиптический репортаж. Будет связь – выложит.
Как же ей было страшно! Все больше хотелось сбежать, спрятаться. Нужно было подписать это несчастное согласие на продажу дома и забыть обо всем, как о страшном сне. Она себя за эти мысли ругала – как так, она взрослая девка, и ноет. А дети? Как они одни выживали?
Дохлая щуплая курица в перьях, с головой и страшными лапами лежала перед ней на столе. Настя потыкала
