— А отец?
Я присела на корточки и внимательно присмотрелась к Варе. Видимых недугов не было видно. Напротив, она выглядела куда здоровее, чем другие. Это мне определенно нравилось. Значит, мать хорошо о ней ухаживала. Да и дети в приюте тоже.
— Он уехал на войну, — пожала плечами девочка. — Но так и не вернулся. Говорят, помер.
— А ребенка-то на кой вам дели? Вы же сами дети.
Я аккуратно подняла Варю на руки. Не стоило ей спать в таком мест. Надо отнести на кровать.
— Ну... — Ева опустила взгляд. — Мы же живем в приюте. А куда девать ребенка без родителей?
— Это вам местные такое сказали?
Я всегда относилась к людям насторожено. Но и не отрицала, что среди них есть хорошие люди, готовые помочь детям. Однако совсем бы не удивилась, если бы деревенские относились с пренебрежением к приютским детям.
— Угу, — Ева вздохнула и нерешительно посмотрела на меня.
— Все хорошо, — я улыбнулась. — Как-нибудь справимся. А сейчас давай отнесем малышку в кровать.
Я направилась в комнату, в которой очнулась. Положив Варю на ближайшую кровать, я накрыла ее тонкой простыней и погладила по светлым кудрям. Девочка нахмурилась во сне и сжала ручки в кулаки. В таком возрасте остаться без родителей, без семьи... А как себя чувствовал Сашка? Он и так с трудом тащил на себе троих. А тут еще и маленького ребенка скинули на его плечи. При этом Сашка сам был ребенком.
— Отлично. Веди меня в погреб или где вы там держите запасы еды.
Ева повела меня обратно на кухню. Саша все еще сидел за столом. Его взгляд по-прежнему был задумчив. Но, заметив наш приход, мальчик встал и пошел вместе с нами за небольшую каменную стенку, прилагаемую к печи, проходя мимо которой, я облегчением вздохнула — выглядела печь рабочей. Скорее всего, дети готовили еду именно в ней.
За стенкой был небольшой склад для продуктов в виде шкафа с широкими полками. Сейчас на них был лишь практически пустой мешок. В полу имелся люк, ведающий в погреб. Сначала я, разумеется, заглянула в мешок. Там было около десятка картофелин. Небольших.
— Откуда у вас картошка? — спросила я, подходя к люку.
— Тетка Марья иногда приносит, — тихо ответил Саша, помогая мне открыть люк. — Местные не плохие. Они просто... понимаете... у них тоже проблемы с едой бывают.
— Понимаю, — я кивнула. — Но вы дети. А обязанность взрослых заботиться о вас.
Ни Ева, ни Саша возразить не смогли. А я начала спускаться в погреб по шатким ступенькам. Пока я спускалась в тусклое подпольное помещение, наверху раздался топот ножек. Ага, двое других детей вернулись. Надо скорее выходить, чтобы дать дальнейшие инструкции. И осмотреть Егора. Надеюсь, его состояние не хуже, чем у остальных.
Погреб был достаточно большим. В две секции, огражденные каменной перегородкой. Простирался погреб лишь под кухней. Дальняя секция погреба была пуста. На полках была лишь пыль да щепки и камни. А вот ближайшая секция имела один мешок и глиняную тарелку, в которой было ровно три яйца. А вот это совсем не плохо!
В мешке тоже была картошка. Мелкая, местами уже испортившаяся. Но это все равно было лучше, чем ничего.
Убедившись, что в погребе ничего нет, я вылезла обратно и застала детей, сидящими за столом. Ева отсутствовала. Как и большой чугунный чайник, стоявший в печи. На столе были травы, которые дети успели собрать в огороде.
— Тетенька! — радостно сказала Соня, стоило ей меня увидеть. Она улыбнулась радостно и весело. Я непроизвольно улыбнулась в ответ.
Соня была еще малышкой. Она не понимала всей ситуации. Или понимала, но не могла воспринимать ее, как взрослая. И это было только к лучшему. Не к чему детям слишком быстро расти.
Рядом с Соней сидел мальчик в потрепанной и местами дырявой соломенной шляпе. Его одежда, как и у всех детей, была из грубой серой ткани. Местами уже зияли дыры. У Егора были светло-каштановые волосы, карие глаза и смуглая кожа. Однако видно было, что смуглый он не от природы, а от того, что слишком много времени провел на улице.
Руки и пальцы у мальчишки были такими же невозможно худыми, как и у остальных детей. Выглядел он не хуже, и на этом спасибо.
— Здравствуйте, — неуверенно поприветствовал меня мальчуган, бросив опасливый взгляд на Сашу.
— Здравствуй, — кивнула я ему в знак приветствия. — Ева ушла за водой к колодцу?
— Да, — ответил Саша, пересаживаясь на дальний стул, чтобы я могла сесть со всеми.
Я не отказалась от такой немного неловкой дружелюбности. Ох, бедные мои. Насколько же надо было отчаяться, чтобы доверять первому встречному? Они уже прошли тот этап, когда всех хочется гнать от себя. Они уже не могли говорить, что справятся сами. И от этого мне становилось лишь больнее.
Через минуту в комнату вошла Ева. Она с трудом несла чугунный чайник обеими руками. Я поспешно встала, отобрала у нее тяжесть и поставила на печку. Дрова в ней были. Осталось поджечь. Я огляделась в поисках... спичек? Но меня опередила Ева. Она взяла какой-то камешек с нижней полки, ударила им легонько о стенку печи и кинула вспыхнувший камень в дрова. Огонь распространился мгновенно.
Я же ошарашенно моргнула. Отложила этот вопрос в подкорку и приказала себе задать его, как только найдется свободное время. После чего села за стол и внимательно оглядела ребят.
Они тоже смотрели на меня. В их детских взглядах, за настороженностью и страхом, я видела надежду. Надежду на то, что хоть кому-то из взрослых они будут нужны. Надежду на то, что они смогут наконец-то наесться вдоволь и быть в безопасности.
«Во что я только что влезла?» — устало подумала я. — «Я своих-то с трудом воспитала. А с этими чумазиками что делать?».
— Ладно, — я выдохнула. — Сейчас выпьем чай. После чего Саша и Егор идут на речку. Как там с уловом обычно обстоят дела?
— Одну ли две рыбки всегда можно поймать, — ответил Саша.
— Отлично. Уже неплохо, — я кивнула. — Тогда с вами все решено. А мы с Евой и Сонечкой осмотрим огород и баню.
— Зачем? — насторожился Саша, но быстро стушевался под моим строгим взглядом.
— Огород, чтобы оценить возможности выращивания своих овощей, — я начала спокойно объяснить, попутно рассматривая принесенную детьми траву. — Баня, чтобы отмыть вас от грязи. И осмотреть на предмет ран, повреждений и заражений.
— Я не хочу, чтобы меня осматривали, — тихо произнес Егор.
— Ты хочешь умереть?
— Что? Почему вдруг...
— А если у тебя на спине есть рана, в которую попала грязь? Хочешь получить заражение и медленно умирать? Мы вылечить тебя не сможем. У нас нет ни средств, ни возможности.
Мальчик испуганно замер, затем отвел глаза и ничего не ответил.
Плохо ли я поступила, сказав такие жестокие слова? Да, но сейчас у меня не было ни сил, ни желания быть мягкой. К тому же, я сама была немного не в себе. Не до конца осознала действительность. Поставила перед собой цель и заставляла себя не думать о том, что тут происходило. И первоочередная цель — помочь детям. Поэтому мои слова были столь грубы.
Закипел чайник. Я попросила Еву продемонстрировать, как она гасит костер. Девочка кивнула, подошла к печи, взяла в руки кочергу, стоявшую рядом, и вытащила камень из дров. После чего ударила по нему дважды. Огонь практически сразу стих.
Я покачала головой. Магия какая-то...
Ева достали шесть деревянных кружек. Я распределила по ним мяту, ромашку и мелису. Остальную траву отложила для дальнейшего изучения. После чего аккуратно разлила по кружкам кипяток и расставила перед детьми.
Чаепитие прошло в тишине. Детям, разумеется, было некомфортно рядом с незнакомой теткой. А я хотела посидеть в тишине. Голова все еще взрывалась болью от шума. Но я старательно ее игнорировала. Привыкла, за время болезни. Но сейчас, возможно, у меня небольшое сотрясение. Из-за падения? И если я попала в чужое тело то, что эта девушка делала здесь?
Ладно, с этим разберемся позже.
Когда чай был допит, мальчики засобирались на речку. Я проверила время по солнце. Был еще даже не обед. Но дети за это время съели... точнее выпили, только чай. Надо сочно думать о том, как приготовить хоть что-то.
