Но тут же боль отпускает, и вместе с поцелуем разрывает связь, воспоминание ускользает. Он отпускает, смотрит ей в глаза.
Так спокойно смотрит… внимательно.
И Лиз невольно тянется, касается его шеи под высоким воротничком. Трогает. Это сразу не разглядеть… Как она не заметила? Под пальцами свежие шрамы… затянувшиеся, залеченные, должно быть, придворным магом, но совсем свежие.
– Что-то не так? – говорит он.
Не понимает? Он не знает, что она видела?
– Нет…
– У тебя такие глаза…
Он все еще мягко обнимает ее, разглядывает, дыхание рвется…
– Мне так хорошо сейчас, – говорит она. Надо что-то сказать, а это всегда действует на мужчин.
– Ты такая красивая… – шепотом говорит он. – Это удивительно, но я на все для тебя готов. Никому не отдам, даже принцам.
Она вздрагивает. Что-то неправильное во всем этом. Немного слишком.
Готов на все? Любую дурь? Просто поверить, что это действует на него.
«Переплыви реку».
Он моргает, и чуть расширяются зрачки. Словно не верит даже. Но тут же в его глазах веселый азарт.
– Любую дурью… Хочешь, реку переплыву?
Зачем это ей? Безумие. Остановить?
Но он уже отпускает, совершенно спокойно принимает снимать сапоги…
– В твою честь! – говорит весело.
Встает… Очень быстро. И решительно прыгает с края набережной в воду.
Да ты ж…
Лиз даже вскрикивает.
Подбегает к краю.
Он плыл через реку к тому берегу широкими уверенными бросками. Не останавливаясь. Лиз стояла, прижав руки к груди, наблюдая.
Безумно.
Зачем было так? Это вышло само…
До того берега. Река здесь довольно широкая, но не так уж страшно, можно справиться. Лиз ждет. Капитан доплывает, касается гранитной набережной как бортика бассейна, отталкивается и плывет обратно. Легко. Вот чтобы вылезти – надо чуть в сторону, к спуску. Лиз подбирает его сапоги и китель, идет встречать.
И даже не по себе от того, что он ей сейчас скажет. Вода остудила и сбила весь ее магический посыл, он пришел в себя. Ледяная вода, еще май. Всю ее магию сбило.
Но он вылез на ступени, отряхнулся, словно большой мокрый пес. Весело. Вода с него ручьями текла.
– Теперь бы погреться! – широко ухмыльнулся и шагнул к ней.
Лиз поняла, что даже сердце замирает. Как же так?
– Ты ненормальный, – шепнула она. Это она послала его, и все равно.
– Есть такое, – согласился он.
Шагнул вперед и сгреб ее в объятья. Она чуть не вскрикнула, чуть не вырвалась, но дернулась только.
– Вот смотри, – довольно сказал капитан. – Теперь ты тоже мокрая. Идем ко мне?
У него зубы стучали от холода и слегка трясло.
И сердце так колотилось.
– К тебе?
Да что он себе позволяет вот так…
– Просто выпьем чего-нибудь горячего, посидим? – капитан невинно пожал плечами. – Почему нет?
– Ты со всеми девушками так?
Он мотнул головой.
– К каждой свой подход. Но в речку ныряю впервые.
Синие от холода губы… и улыбка выходит кривоватой. По лицу стекают капли воды. Рубашка мокрая, липнет к телу… широкие плечи, крепкие руки…
Ну что, Лиз, хотела соблазнить его? Вот. Он твой. Забирай.
И счастье, что идти недалеко. Лиз оставила свою машину с водителем у фонтана, решила не возвращаться. Ничего, потом разберется как-нибудь. Возьмет такси. А здесь, чуть дальше по набережной у капитана небольшая квартирка на третьем этаже.
Полупустая, холостяцкая. Только самое необходимое. Стол, шкаф, кровать…
– Словно тут никто не живет, – сказала Лиз, оглядываясь.
Боже, она дошла до того, что теперь ходит к мужчинам домой. Чувствует себя немного шлюхой. Не то, чтобы ей не приходилось никогда… но не так. Так откровенно.
– Я почти не бываю здесь, – сказал он небрежно. – Прихожу только спать. Да и то не всегда.
– А когда не здесь, то где? С женщинами?
– И это тоже, – он пожал плечами. – Тебя смущает, баронесса?
– Елизавета, – сказала она. – Лиз. Давай уж без этого, раз мы оба…
Не договорила, замялась. Как все это назвать?
Но он словно не заметил, словно все в порядке вещей.
– Мартин.
– Хорошо…
– Ты присядь тогда, – предложил он, кивнув на диван в гостиной. – Я переоденусь и найду что-нибудь выпить. Или давай, немного выпить сейчас, а потом я сварю что-нибудь вроде глинтвейна, у меня есть вино, специи и… вроде бы яблоки. А пока могу налить немного бренди, расслабиться.
Расслабиться для начала.
Точно шлюха.
Впрочем, от стыда Лиз излечилась давно. Не он первый. Не раз приходилось соблазнять мужчин, чтобы Вацлав мог получить желаемое. В постели повлиять легче всего, пока сознание расслабленно, пока разум не видит подвоха, не пытается защищаться от вторжения. Тихо проникнуть и подкинуть нужную мысль. Сколько раз она делала…
Этот капитан, по крайней мере, молодой и красивый.
Только почему-то с ним это ощущается иначе. Словно она не должна.
Бренди.
– Давай бренди, – пришлось согласиться. А то сама сейчас начнет дергаться и сделает что-то не так.
Спокойно…
Он достал из бара бутылку и два низких бокала, плеснул немного. Протянул один.
– Держи. За… хм… За радости жизни!
Отсалютовал.
Вот сволочь. Она, конечно, пришла сама, но так прямо…
Лиз даже замерла на секунду, дыхание перехватило. Так нестерпимо захотелось выплеснуть бренди ему в лицо. Остановило только то, что тогда придется уйти… Или все примет совсем иной оборот. И Вацлав может быть не доволен.
– Что-то не так? – спросил он, чуть приподняв бровь.
– Думаешь, я готова с каждым сразу прыгнуть в постель? – сказала она.
Он нахмурился. Выпил из своего стакана, поставил на столик рядом и шагнул ближе к ней.
– Прости, – сказал совершенно серьезно, глядя сверху вниз, прямо ей в глаза. – Я не хотел ничего такого. Просто бренди и приятный вечер… Только и всего.
Не ради себя.
Хорошо. Она не будет сейчас… Это неправильно.
Лиз пришлось сделать усилие над собой. Она выпила бренди тоже. Чуть через силу улыбнулась ему.
– Иди уже, переодевайся, а то с тебя лужа натекла.
Потом они вместе грели вино на кухне, на примусе. Кухня тут маленькая совсем, особо не предполагалось готовить. Разве что кофе сварить или что-то простое совсем… яичницу… Мартин в мягких домашних штанах и рубашке, босиком. Она… ну, вот как была. Он предложил ей переодеться, предложил свою сорочку дать взамен слегка подмоченного платья. Но Лиз отказалась. Она не ныряла и все не так плохо.
Все неплохо.
Вино, немного яблок, немного специй – корицы, гвоздики, имбиря.
Потом сидели в гостиной, говорили… о всякой ерунде.
Потом, как-то совершенно естественно, Мартин потянулся ее целовать. И Лиз не стала отстраняться. Сама обняла его. И так хотелось не думать о деле, совсем не думать и просто расслабиться. Просто позволить себя обнять. Хоть немного. И одиночество, так долго прятавшееся внутри, вдруг развернулось… выплеснулось, до слез. Так захотелось вдруг ласки и любви.
Лиз и сама не понимала почему это с ней происходит, почему именно сейчас, но не могла сопротивляться. Ей было хорошо. Хотелось еще. И больше ни о чем не думать.
Когда руки Мартина ласкали ее, гладили, медленно раздевали…
Его поцелуи. Его горячее сбивчивое дыхание. Его чуть колючая щека трется о ее плечо… «Лиз… только не сбегай от меня…»
Она и не думает сбегать. Не в силах. Точно не сейчас.
А потом он подхватывает ее на руки и несет в кровать. И с новой силой обнимает, и все тело наливается теплом и радостью. Ей хорошо. Нежно. Чуть-чуть отчаянно, словно боясь что-то важное упустить. Она сама гладит ладонями его грудь… у него шрамы на груди от пулевых ранений где-то на войне… его плечи, тянется, касаясь губами свежего белесого шрама на шее. «Прости, это из-за меня…» «Теперь ты всегда со мной. Не забыть», – он улыбается. «Вот дурной…» – она зарывается пальцами в его волосах, привлекая к себе, ловит губами губы. Он тихо рычит, подхватывая ее под бедра и вжимается в нее одним движением. Лиз стонет, кусая его губы, выгибаясь… «Моя Лиз».
