А ещё Овидстан на долгие годы забыл о восстаниях свободолюбивых провинций – после того, как чародей утопил богатую Славну в крови, отделяться от Овидстана уже никто не хотел.
Амир был согласен, что чародей действительно стал благословением для их земли. Но отец не вечен, как не вечен и Заккерий, а силой не решишь все проблемы. Да, столица процветала – но король давно не был в Нижнем городе, а там свирепствовали болезни, которыми магия чародея не давала выйти за пределы Нижних ворот. Отец же просто забыл про этих людей, предоставив их своей судьбе – зачем, ведь большая часть – Средний, Верхний город в столице, как и в других провинциях, жили хорошо. И на каменоломнях работали теперь рабы-мальтийцы или западники, а не южане. Всё совсем неплохо – на первый взгляд.
И конечно, отцу хотелось больше рабов, больше денег – из соседней слабой Мальтии, например. После смерти короля она стала легкой добычей – пока идёт гражданская война, кто охраняет южную границу? А то, что та же Мальтия куда лучше подошла бы Овидстану как свободный рынок сбыта король не думал. Экономика в принципе была для него тайной за семью печатей. Он всегда был воином, а старшего сына не раз называл торгашом – и сваливал на него все торговые договоры с соседними странами. Удобно, хорошо – но Овидстан всё больше и больше привыкал жить за счёт рабов и воин. Хорошо если после смерти отца на тронь сядет Аджахад вместе с Элизой – ещё лет сто, быть может, Овидстан протянет. А потом? Просто развалится на провинции – и его заберёт ещё один такой же южный «хищник». Или несколько.
А если не дай боги на троне окажется Надим – с той же Элизой – и Овидстан повторит судьбу империи легендарного Родрига Ужасного. Или протянет ещё меньше.
Себя Амир на троне не видел – Элиза была обязательным к нему дополнением, а жениться на чародейке Амир хотел меньше всего. Он достаточно насмотрелся на Заккерия во время сражений. Спать с такой же, как он? Спасите боги.
И вопреки приказам отца Амир не мог и не хотел соблазнять юную чародейку. Это было низко, это было ненужно и подло. Отец злился – из всех сыновей именно Амира он хотел видеть на троне. Но уступать ни отец, не сын не желали.
Сама же Элиза больше увлекалась любезным, льстивым Аджахадом – Амиру иногда казалось, что у младшего брата в жизни принципов ещё меньше, чем у Надима. Зато, кажетсЯ, была счастлива и тяготилась Амиром так же, как и он ей.
Потому старший принц потерял дар речи от удивления, вернувшись вечером с очередного совета в свои покои и найдя там чародейку.
***
Я ждала его уже второй час и успела перечитать все свитки на столе и съесть весь виноград с чаши с фруктами. Оставались ещё персики, кажется, прямиком из дворцового сада. Но мне от винограда уже сделалось нехорошо. Пора было заканчивать.
- Добрый вечер, принц. Честно говоря, я боялась, что вы завернёте по дороге в гарем, - сказала я, чтобы как-то спрятать вздох облегчения, глядя на застывшего в дверях Амира, – И тогда мне пришлось бы дожидаться вас до утра.
Амир медленно, не спуская с меня глаз, выпустил дверную ручку. Так же медленно подошёл к столу. Осторожно сел в кресло напротив – собранный, пальцы подрагивают от напряжения. Ему до смерти хотелось взяться за рукоять изогнутого кинжала, заткнутого за пояс – я чувствовала его желание как своё. Как он был насторожен – точно при встрече с ядовитой змеёй!
Но голос его звучал, тем не менее, совершенно спокойно:
- Моя госпожа, вы не заблудились? Покои Аджахада…
- В противоположной стороне дворца, - подхватила я, улыбаясь. – Я знаю. И даже мне сложно так заблудиться.
Амир прищурился, и его правая рука всё-таки поползла к кинжалу – медленно, почти незаметно.
- В таком случае, что вы здесь делаете? – холодно поинтересовался принц.
А мне стало смешно. Очень. Что он обо мне думает – что я брошусь на него, разорву заклятьем в клочья, изнасилую?
- Скажите, Амир, почему вы меня не любите?
Пальцы легли на рукоять кинжала и спрятались за поясом – и за полой широкого шёлкового кафтана. Как будто ничего не происходит, как будто всё в порядке, как будто так и надо.
- Что вы, госпожа, как вы могли такое подумать?
Я выронила персик, который до этого вертела. Он покатился по мраморному полу к ногам принца, но Амир, кажется, даже не заметил.
- Не лгите мне, принц. Вы никогда мне не лгали. Давайте же продолжать в том же духе.
На минуту наступила тишина – Амир вглядывался в меня, собранный, напряжённый. А потом вдруг расслабился, откинулся на спинку кресла, полу прикрыв глаза.
- Элиза-сайе, что вы хотите от меня?
Я удивлённо фыркнула.
- Всего лишь ответа на мой вопрос, Ваше Высочество. Мне интересно, почему я вам не нравлюсь. И вы не находите нужным этого скрывать. Почему?
Он открыл глаза, снова посмотрел на меня – со странной, непонятной мне обречённостью.
- Потому что вы оружие и слишком опасное. Потому что владеть таким «мечом» значит нести слишком тяжёлое бремя всю жизнь.
- Бремя? – изумилась я, принимаясь за второй персик. – Какое бремя, принц? Вы приказываете – я подчиняюсь. Ваши враги в могиле, золото мира в ваших сундуках, прекрасные девственницы в вашей постели. Так какое бремя?
Амир улыбнулся.
- Ответственности, Элиза-сайе.
Я смотрела на него, подняв брови, и он, по-прежнему улыбаясь – совсем, впрочем, невесело, – продолжил:
- Вы знаете легенду о святом Банделее?
- Все знают. Он был настолько благочестив, что Великая Матерь согласилась в награду исполнить любое его желание. И?
- И он до сих пор сидит на горе Манут и размышляет, что пожелать.
- Никак не может выбрать? - усмехнулась я.
Амир покачал головой.
- Он мудр, Элиза-сайе, и знает, что нет ничего печальней исполнившейся мечты. Желания убивают, госпожа, некоторые – быстрее даже ваших заклинаний. Именно поэтому я не хочу, чтобы у меня было такое оружие, как вы, и именно поэтому я не против уступить трон кому-то из моих младших братьев – если вы выберете их. Я удовлетворил ваше любопытство?
Я смотрела на него и не могла понять – неужели он действительно верит в то, что говорит? Я заглянула в его сердце и не поверила уже сама себе: таких людей, как он, нет и не может быть на земле. Ну кто, право же, станет задумываться о последствиях, если ему подарят артефакт, исполняющий желания? Только сбрендивший святоша. Амир на такого совершенно не походил.
Но на этот раз он мне не лгал.
- Вполне. Благодарю вас, принц.
Он выхватил кинжал, когда я поднялась и шагнула к нему. И так с ним и замер – я опустилась на колени у его ног, и, глядя в пол, чуть в сторону от его разукрашенных вышивкой парадных туфель, ровным тоном медленно и чётко начала: «Я клянусь тебе в вечной верности…».
