Я слушал молча — и уже забыл, что хотел выставить Пьера. Это было то, о чем мне никогда не расскажут Полли и Филипп.
— Найти было достаточно просто, особенно для поисковика моего уровня, — продолжал Эйлеан. — И что же я увидел? Общий зал захолустного постоялого двора и парочку взъерошенных детей за столиком: едва живого мальчишку, над которым висела печать гибели, медленно сводя с ума, и убитую горем девчонку, которая пыталась хоть как-то спасти его… и тебя. Конечно, они не знали, кто перед ними. Тогда я предложил им пожить в одном из своих убежищ — по счастью, оно находилось совсем рядом. Но, увлекшись расследованием, не уследил…
Пьер на минуту замолчал, а я боялся пошевелиться, чтобы ничего не упустить.
— Так вот… Пока я искал настоящего убийцу и пытался помочь вытащить тебя из тюрьмы, Полина отправилась к старинному другу отца, маркизу Авертасу, с просьбой о помощи. Тот выслушал и обещал помочь, а вместо этого, во-первых, выдал местонахождение Полины ищейкам, а во-вторых, продал ее саму.
— Что это значит?
— А значит это то, — угрюмо сказал Пьер, — что Полли и Филипп до сих пор не знают о ночном обыске на том постоялом дворе, где они только недавно ужинали. Зато Полли случайно получила записку от маркиза, в которой тот намекал, что судья Вайхес мог бы решить твою проблему.
— Верховный судья? — Я уже ничего не понимал.
— Он самый. Условие, которое он поставил перед Полиной, изначально было позорным и невыполнимым. Судья Вайхес славится своей любовью к неопытным девушкам, поэтому…
— Он не мог!
— Он потребовал от нее провести с ним всего одну ночь. Полли отказалась, вернулась домой и рассказала обо всем твоему брату. Я узнал об этом разговоре слишком поздно. Фил встревожился только тогда, когда после первого заседания Полли не вернулась домой вовремя. Я заставил его уснуть, а сам отправился на поиски. Впрочем, долго искать не пришлось, Полли вернулась сама. Она провела ночь с судьей Вайхесом в надежде спасти твою жизнь, Анри. Увы, судья обманул ее. Все, чего ей удалось добиться, — одного-единственного свидания. Вот такая поучительная история. Но, как я понимаю, у неее есть продолжение.
Я чувствовал, что схожу с ума. Еще более явственно, чем в пустоте. Мой мир, который пока еще держался на каких-то хлипких опорах, рушился, и я не успевал его спасти, а Пьер продолжал с колкой усмешкой:
— Оказывается, что некий граф Вейран не оценил жертвы своей невесты. И вместо того, чтобы помочь ей раз и навсегда забыть, поступил так, как считал нужным, — оставил ее.
— Это неправда!
— Что именно? Мой рассказ? Или то, что ты оказался мразью?
— Она не рассказала мне о судье.
— Потому что не решилась. — Пьер пожал плечами. — Меньше всего на свете Полли хотела бы, чтобы ты винил себя в ее бедах. Она всего лишь пыталась тебя защитить, но и промолчать не могла. Уж слишком она искренний человек. Да и потом, обман бы все равно вскрылся. И вот теперь скажи мне, Анри, по какой причине я должен придушить свое желание разбить тебе лицо или зашвырнуть обратно в пустоту, теперь уже навечно?
Я молчал. Мне было нечего ему сказать, потому что та часть меня, которая осталась после пустоты, сейчас догорала в агонии.
— Мало того что ты лишил Полли последней надежды, — не унимался неумолимый магистр, — так еще каким-то образом сумел обидеть брата. Того самого, который поступил в закрытую гимназию, чтобы помочь мне разгадать, кто же так желает тебе погибели и кто лишил его семьи. Поверь, обучение в «Черной звезде» — не сахар, и гибель курсантов там является чем-то повседневным. Каким-то образом Филу удалось окончить обучение за рекордные сроки, достав то, что я от него просил, — и зачем же? Чтобы он бежал из собственного дома? Чтобы шестеро магов устроили засаду и едва не лишили его жизни? Для этого твой брат старался весь этот год?
— Что с Филом? — помертвелыми губами спросил я.
— Он тяжело ранен, но жив. Я перенес его к Полли, она сейчас изучает целительскую магию и сможет ему помочь. А не добить в отличие от тебя. И я начинаю сомневаться, Анри, что вообще следовало вмешиваться в ход судебного процесса и спасать твою никчемную жизнь. По столице упорно бродили слухи, что Филипп — неродной сын Виктору. Так вот что я скажу, наблюдая за вами, я бы сделал совершенно противоположные выводы. Ты недостоин ни имени отца, ни своего брата. Если бы твои родители видели тебя сейчас, они бы тебя прокляли, Анри Вейран.
Я молчал. Мне было нечего сказать. Магистр прав. Я недостоин Полли, Фила. Недостоин жить.
— Думаю, тебе интересно, зачем я вообще сюда пришел. — Эйлеан посмотрел мне прямо в глаза, и стало холодно. — Затем, чтобы попросить оставить в покое Полину. Она и так достаточно страдала из-за тебя. Отказалась от всего, что у нее было, только для того, чтобы ты выставил ее при первых же неприятностях. Даже не так — при первом же пятнышке на светлом облике мадемуазель Лерьер. Оставь ее в покое, Анри. Дай ей жить, раз уж сам превратился в пустое место.
Магистр поднялся и пошел к двери. Я же не мог сдвинуться с места. Наверное, в ту минуту я все-таки умер, потому что боль, которая затапливала меня изнутри, вдруг исчезла. Осталась только пустота. Я поднялся на ноги, как во сне. Да, Эйлеан прав. Полли никогда не будет счастлива рядом со мной, потому что я всегда приносил ей лишь горе. Почему она не рассказала сама? Я бы понял. Да, было бы очень больно, но понял бы и не причинил боль в ответ. Рано или поздно все произошедшее стало бы просто страшным сном. А теперь… Теперь больше нет выхода.
— Все еще не хочешь отомстить? — поинтересовался густой сумрак в дальнем углу.
— Хочу, — ответил я.
— Тогда что же ты медлишь, глупый мальчишка? Только попроси!
— Придется немного подождать, — улыбнулся я Пустоте. — Потерпишь?
— Я ждала куда дольше, — донесся тихий смех из полумрака.
Надо сделать так, чтобы Полина забыла обо мне. Раз и навсегда. Тогда ей будет безразлично, что со мною случится. Она сможет жить, если… я умру, а я смогу не оглядываться назад, не бояться, что навлеку на нее беду.
— Жерар, принеси письменные принадлежности, — приказал я, садясь к столу. Даже идти в кабинет не хотелось. Нет, я едва сдерживался, чтобы не вылететь на улицу прямо сейчас, но сначала надо было закончить все дела.
Я едва дождался, пока Жерар принесет все необходимое, сразу сел к столу и вывел на листе бумаги:
«Полина, я знаю правду. Знаю о том, что произошло между тобой и судьей Вайхесом. Увы, это ничего не меняет. Да, моя собственная репутация далеко не безупречна, но это не меняет главного — ты изменила мне. Предала мое доверие. Поэтому я разрываю нашу помолвку. Так будет лучше для нас обоих. Прошу не искать со мной встречи. Мое решение окончательно, у меня было достаточно времени, чтобы его обдумать. Я знаю, что и Фил сейчас находится у тебя. Передай ему, что наш дом находится в полном его распоряжении. Раз ему неприятно меня видеть, я постараюсь не попадаться ему на глаза. Утром переведу оставшиеся средства нашей семьи на его имя и перешлю ему документы. Он распорядится этими деньгами лучше, чем я. Надеюсь, ты забудешь обо мне, Полли, и обретешь счастье с человеком, который будет достоин твоей любви. Прощай. А. В.»
— Ненавидь меня, Полли, — прошептал, запечатывая письмо. — Ненавидь так сильно, как только сможешь, а потом забудь. Только так ты будешь счастлива. Жерар!
Верный слуга тут же появился на пороге.
— Это письмо немедленно отнести в дом герцога Дареаля и передать лично в руки Полине Лерьер, — протянул ему конверт. — Я уезжаю на какое-то время, присмотри за Филиппом и помоги, если ему понадобится помощь.
— Куда же вы, господин Анри? — изумился Жерар.
— Подальше отсюда, — усмехнулся я. — Пришли кого-нибудь, чтобы помогли мне собраться.
Сборы вышли недолгими. Нет, я не собирался покидать Альсенбург, но хватит уже маячить у всех перед глазами. Тем более что у меня очень много дел. Во-первых, Вайхес. Во-вторых, надо узнать, что случилось с матерью. В-третьих, хочу посмотреть в глаза тому уроду, который убил Таймуса и обвинил в этом меня. А потом…
