Хьяртан рассказывал, что в Эрнхейме казнили не мою маму, а ведьму из Борга. Оказывается, ту самую, с которой связалась Стелла. Жаль, не сделали этого раньше. Возможно, тогда бы Родуэлл не забрал маму, папа был бы жив, а Фабиан мог ходить.
—…Маргарета сказала, что твою мать охраняет сильная магия, защищая и пряча. Уже потом я поняла, что пряталась она от того Снежного, что ее забрал. Жаль, она успела разродиться. Мне было бы куда проще, если бы ее забрали вместе с ее отродьем!
Не знаю, как сумела сдержаться и не испепелить дрянь в то же мгновение. Лишь мысль о Фабиане, о том, что по-прежнему не знаю, что за чары не дают ему встать на ноги, заставила остановиться.
— Ведьме удалось сорвать с мамы защиту? — догадалась я, и получила от Стеллы мрачную усмешку.
— Не сразу, но она справилась. Это было необходимо, чтобы наслать на распрекрасную Оллину одно хитрое заклятие. Оно бы ее не убило… по крайней мере, не сразу, иначе бы было подозрительно. Но малейшей недуг, обычная простуда стали бы для нее впоследствии смертельными. В тот день, когда Маргарета наложила чары, твоя мать родила. А спустя еще три дня за ней явился Снежный.
Ледяная дрожь пробежала по коже, когда я поняла, в полной мере осознала, сколько зла причинила моей семье эта гадина. Чары ведьмы коснулись не мамы — перекинулись на дитя. На моего брата, в то время — невинного малыша. Чудо, что Фабиан не погиб, как прочила чародейка, от какой-нибудь несерьезной болезни. Но именно из-за нее, из-за Стеллы, он стал калекой.
Стелла лишила его любви мамы и детских радостей, а когда исчезла я, тут же поспешила отправить в дом сумасшедших.
Солнечный свет в руках снова разгорался, искрясь и шипя, становясь обжигающим пламенем. Мачеха судорожно всхлипнула и промычала:
— Я же призналась… Ливия, не надо!
Но теперь уже я ее не слышала, мне были безразличны ее мольбы и слезы. А еще переживала, что она страдает из-за Душана! В то время как Стелла не переживала, а радовалась, когда страдала моя семья!
— Не надо… — тихие слова.
Мысленно послав ее к ларгам, я почти отпустила силу, почти позволила пламени наброситься на это воплощение бездны и уничтожить, раз и навсегда, и вдруг перед глазами возникло доброе лицо мамы, ее нежная улыбка, ее ясные глаза.
“Не надо, — эхом повторила она. — Не уподобляйся ей. Не для того тебе дарована солнечная сила, Ливия. Ты — свет, а не тьма”.
— Ну, чего же ты медлишь?! — раздался голос Снежного, в котором отчетливо звучали раздражение и нетерпение. — Покончи с ней! Ты же этого хочешь, Ливия. Она это заслужила!
— Я… — мой голос дрогнул, а потом стал уверенным и твердым. — Я хочу, чтобы ее судили. Хочу, чтобы она ответила за свои преступления перед всем королевством. Хочу, чтобы посмотрела моей маме в глаза. И уж точно не желаю ей быстрой смерти. Ее судьбу решит Хьяртан.
На пару с Родуэллом отправит к ларгам.
Я опустила руки, свет погас, а Снежный поднялся.
— Заберем ее в Эрнхейм, — сказала я, снова жалея о том, что со мной Дойнарт, а не его брат.
Снежный криво ухмыльнулся:
— Это не входит в мои планы, Ливия. Ты должна ее убить, а если этого не сделаешь ты…
В одно мгновение он оказался рядом с мачехой, схватил за горло. Стелла беспомощно захрипела, попыталась вцепиться в его руки, но тут же отдернула пальцы, словно его кожа обжигала.
Заметила, как по шее, лицу мачехи расползается голубоватая паутина морозной силы, оставляя на коже ожоги и раны. Стелла продолжала хрипеть, трепыхаться, но ее агония длилась недолго, а я была настолько ошеломлена происходящим, что даже не попыталась вмешаться.
— Вот так, — удовлетворенно проговорил Дойнарт спустя несколько невыносимо долгих мгновений. Разжал пальцы, и то, что осталось от мачехи, безжизненно обмякло на диване. — Все решат, что ее убила ты, милая Лив. Убила, испугалась того, что натворила — ты ведь у нас хорошая девочка. Убежала и — какой кошмар! — угодила в лапы гротхэна. Что называется, не повезло… Я пытался тебя спасти, но эти твари… — Дойнарт прикрыл глаза, словно рисуя в мыслях только что озвученную им безумную картину. — Эти твари в последнее время стали слишком сильны. Куда уж с ними тягаться Снежному в одиночку. Сегодня умрешь ты, а вскоре и он без тебя.
От последних слов Дойнарта я похолодела.
— Так и должно было случиться, если бы не твоя дрянная сила, Ливия. Ты не должна была его спасать, но, видимо, это у вас семейное — появляться там, где вас не ждут и мешать чужим планом. Пойдем! — Он грубо схватил меня за руку и поволок обратно в холл.
Я дернулась, пытаясь вырваться, но проклятая боль в голове снова о себе напомнила, заставив зашипеть и зажмуриться.
— Завистливый ублюдок! — хотела выкрикнуть, но лишь из последних сил выдохнула, вкладывая в эти слова все те чувства, что испытывала к Снежному.
Сейчас я ненавидела его так же сильно, как Стеллу.
— Старший сын, Ливия. Стар-ший. Тот, кто достоин трона. Тот, кому и должен принадлежать Север. — Притянув меня к себе, он что-то прошипел, и сознание окончательно помутилось. — Еще немного, Лив, потерпи… Скоро ты встретишься со своим любимым папочкой и на том свете будешь проклинать мачеху. Уже скоро…
Сквозь набегающий на глаза туман увидела, как пространство холла разорвала снежная воронка. В нее меня и утянуло. Последней мыслью почему-то была мысль об Арлетте и о том, что она так и не принесла нам угощений.
* * *
Хьяртан-Киллиан Эртхард
Отыскали маркизу быстро, в родовом имении Ланге. Еще быстрее доставили в Эрнхейм. Когда за спиной Хелены сомкнулась зияющая рана портала и снежная крошка растаяла в воздухе, Хьяртану пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не придушить бывшую любовницу тут же на месте.
— Ты посылал за мной? — с робкой радостью проворковала маркиза.
Идиотка. Или скорее непревзойденная актриса. А идиотом был он, иначе бы сразу понял, что из себя представляет эта девица.
— Садись. — Хьяртан взглядом указал на кресло возле письменного стола.
Улыбнувшись, немного напряженно, Хелена заняла предложенное место. Выглядела она, как обычно, идеально. Идеальная прическа, в которую были собраны ее идеальные светлые волосы. Изысканное платье, подчеркивающее и тонкую талию, и красивую грудь. Роскошные украшения…
Все в этой женщине было идеальным и роскошным настолько же, насколько было гнилым и фальшивым.
— Я слышала, ты отказался от помолвки с принцессой Амани.
— Ты слишком хорошо осведомлена для той, кто находится на другом конце Драэра, — усмехнувшись, заметил Хьяртан и поднялся.
Хелена вскинула взгляд, наблюдая за тем, как Снежный обходит стол и становится перед ней.
— Я скучала… — начала она томно, подаваясь к нему с таким расчетом, чтобы привлечь внимание к глубокому вырезу корсажа.
Но на глубокий вырез его величество не обратил внимания, как и не стал выслушивать лживые признания в чувствах.
— Чем ты меня травила? Я хочу знать правду, Хелена. — Склонившись, он сжал пальцы на ее подбородке, заглянул в глаза, в которых надежду тут же вытеснил страх. — Говори.
— Хьяртан, я… — выдохнула маркиза, когда он ее отпустил, с трудом сдержавшись, чтобы не вытереть пальцы о платок. — В чем ты меня обвиняешь? Все еще злишься из-за… из-за этой бунтарки? — Ясные глаза наполнились слезами. — Но я же все объяснила и сделала как ты велел: уехала, хоть мне и было невыносимо больно оставлять тебя с ней.
Его величество на миг прикрыл глаза, снова вспоминая о желании сжать пальцы на тонкой шейке гадины и снова уговаривая себя этого не делать. По крайней мере, пока не получил ответы. Хелена ни за что бы не стала его уничтожать, не будь она в сговоре с кем-то из его окружения. Рисковать собственным будущим, лишать себя статуса королевской фаворитки… На это она могла бы пойти только, если бы ей пообещали нечто большее. Кто и что? Титул? Богатства? Все это у нее имелось. Для полного счастья не хватало разве что короны королевы Севера…
