погибла… а Морс сказал, что только матери, только женщины, по-настоящему могут научить нас тому, чему не дано научить отцам-некромантам — бесстрашию сердца, доверию без оглядки и принятию жестокого мира так, будто никто и никогда прежде не делал больно. Мне бы сейчас не помешало все это уметь.
И расплакалась, всхлипнув и ругнувшись на Яна-предателя.
Мы все слушали Злату, Хана и Лёна, только они ни одним вопросом не перебивали. А едва девчонка расклеилась, я тут же потянулась ее обнять, но Лёна предупредительно качнула головой и взяла некромантку на руки. Как маленького ребенка, прижав к себе. И призрак песочника не помешал, прошло насквозь, не потревожив духовную оболочку.
Я не возражала. В младшей сестренке, в величественной Елене Нольд текла кровь Великой Пра-Матери, пусть и не по прямому наследованию, и она не только брату восполнила все, что тот не получил в детстве. Она всем недолюбленным могла подарить безусловную любовь, как к настоящим, своим детям.
* * *
На столицу надвигалась гроза.
Сумерки пришли раньше времени, заволакивало тучами, а горизонт темнел не наступающей ночью, а тяжелыми черными громадами скорого шторма.
Нольд приехал поздно, я извелась, глядя на часы — семь, восемь, десять вечера! Порывалась взять и позвонить с телефона Лёны, но сдерживала себя. Наконец, дождалась. Троица приехал с большим чемоданом, Нольд внес большой кипой папки с бумагами и ноутбук, на котором наверняка хранилось самое ценное по всем разработкам инквизорского врача.
— Зонта нет, накинь. До машины не промокнешь.
Нольд набросил мне на плечи свой пиджак и из подъезда я практически сразу юркнула в салон — стоять не долго, машину подогнал не на парковочное место, а вплотную.
— Как я хочу домой!
— Сначала за вещами. Твоя сумка в квартире, со всем содержимым, да и я не столько за одеждой, сколько за личными записями.
— А потом куда? Новый дом?
— Пристанище. Дом будет там, куда я смогу привести тебя, не скрывая. Где безопасно и днем, и ночью, и где мы станем жить, а не прятаться, Ева. А этого не будет, пока хоть один из секты жив и на свободе… Поехали.
Благо, дорога свободная — в этот час без пробок, поэтому до нашего района добрались без задержек. Я уже расслабилась и жила предвкушением отдыха и уединения, пусть не разговора, хотя бы спокойного сна у Нольда под боком… как вдруг он резко напрягся и выдохнул:
— Ева, быстро перелезай назад и прячься на полу. Накройся пиджаком насколько сможешь.
Я отстегнула ремень, скользнула между сиденьями и села за спинкой пассажирского. Пиджак Нольда скинула с плеч, укрывшись им насколько смогла компактно. Стекла тонированные, так не увидеть, если нарочно не заглядывать изнутри салона.
— Машину не сменил с кладбища. Поймала, тварь…
Мы еще до дома не доехали, но были близко. Я прокляла все на свете!
Нольд припарковался, вышел, и из-за открытой двери услышала звук подъезжающего прямо сразу за нами автомобиля. А потом, как захлопнулась, приглушенное:
— Валери? Не ожидал…
— Надеюсь, сюрприз приятный?
— Не своевременный.
— Поговорим наедине?
— Слушаю.
Пауза, шаги, я вжалась еще ниже, поняв, что сектантка подошла к машине со стороны пассажирского сиденья. Голос за стеклом совсем близко:
— Сядем? Я мерзну, да и дождь сильнее.
Нольд если и искал возражения, не нашел, и очень не сразу, но щелкнул замком. Я набрала в грудь побольше воздуха — сдержать рвоту! Сдержать! Погружение в море гноя и крови… легкие сожмутся, горло сцепит спазм. Я помнила эту невероятную вонь! Нельзя себя выдать даже частым дыханием и шорохом, не то, что позывами…
— А ты дверь не закроешь?
— Мне нужен воздух.
Нольд не замкнул пространство! Великий…
— Слушаю.
— Я приезжала на похороны, чтобы принести свои соболезнования… тебя там не увидела, а семья отнеслась очень недружелюбно. Мне не очень понятно это, я хотела поддержать тебя.
Ворковала, как голубка, и без некромантского чутья затошнило от елейного тона голоса. Стало хуже, когда та сделала его еще слаще и не сдержала возбужденного дрожания:
— Понимаю, мы не так близко знакомы, на свидании были всего пару раз… но мне показалось, что огонек есть. Ошиблась? Ты больше не ищешь встречи, Алекс.
— Семейные проблемы. Сейчас потерял сестру. Тебе еще нужны какие-то объяснения?
— Я утешу тебя.
Не видела — может, она дотронулась до него, или одной фразы хватило, как Нольд до мурашек холодно рыкнул:
— Не надо.
Меня проняло по-своему, а сектантку по-своему. По вибрации ощутила, как та заерзала на сиденье, и на слух — как глубоко задышала. Агрессивный тон не охладил, а загнал ту в большую ломку желания.
— Прости… я не знала, что думать. Все так хорошо начиналось, а теперь я даже в Инквизе не могу увидеть тебя.
Молчание повисло на долгие секунды. Нольд подделал раскаянье и мягкость:
— Это ты меня прости, Валери. Может быть ты права, и красивая женщина рядом — лучшее утешение для меня… но не прямо сейчас. Похороны были только вчера. Скажи, что я могу для тебя сделать?
— Алекс…
— Я слышал о скандале в клинике. Тебе нужны некроманты оттуда? Могу достать разрешение на вывоз двоих на несколько часов. Хочешь?
— Тебя я хочу больше… А кто сказал про скандал?
— Коллега. Это не важно. Они нужны или нет?
— Очень. Но… мне нужен конкретный некромант. Прости, не могу сказать причины, это личная история.
— Кто?
— Ивар Сольд.
— Для тебя я достану кого угодно, обещаю. В понедельник бумаги будут. А сейчас уезжай, увидимся на работе.
— Ты уверен? Провели бы вместе выходной…
— Уверен.
Что-то там шевельнулось и качнулось, но Нольд быстро вышел из машины:
— До встречи.
Поцеловала его или только попыталась? Валери издала тихий и злобный стон от разочарования. И вдруг я увидела ее смуглую руку, просунувшуюся назад — между пальцев мелькнуло что-то маленькое и блестящее, как зажигалка. Она закрепила это за водительским сиденьем в самом низу, и вышла. Нольду с улицы и из его положения этот маневр виден не был! Но что это — маячок слежения или прослушка?
Сектантка удалилась, а он даже не сделал вид, что идет домой — остался у открытой двери и смотрел, как уезжает она. Выждал, и снова вернулся в салон.
Я подскочила так быстро и так тихо, как позволило тело, загораживаясь подголовником на случай, что у дома оставлены
