просто был обессилен.
Массивные двери в главный позолоченный зал открылись, пропуская двадцать девушек и меня. Мозаика со священными духами на полу, придавала мне уверенности, но не такой, чтобы я могла поднять свой взгляд на Косака, что восседал на троне на возвышении. Правитель «золотого царства».
Сегодня почему-то поверх мозаики на полу расстелили красные дорожки, бегущие от подножия возвышения и до самых дверей.
Зачем они? Лучше бы я не знала.
Девушки выстроились в две колонны и с благоговением и преданностью возвели очи на своего господина, в ожидании чего-то. И я тоже украдкой поглядывала на Косака из-под ресниц.
Вальяжно расположившись на своем золотом троне, он, казалось, даже не замечал присутствия девушек. Его взгляд был устремлен в пустоту перед собой, его рука подпирала щеку и только стучащие по трону пальцы говорили о том, что Косак вовсе не статуя, а нечто живое.
В один момент на большие окна, пропускающие свет упали портьеры, погружая зал в полумрак. Девушки, стоящие передо мной сгорали от нетерпения, а я медленно отступала все ближе к дверям и находилась позади всех. Других окаменелых в зале не было, кроме господина. В темноте сверкнули изумрудные глаза, что с жаждой прошлись по телам девушек. И вот он стремительно поднялся. Я отшатнулась. Косак буквально слетел с постамента и оказался напротив первой из девушек. Я не видела из-за многочисленных спин, что именно он с ней делает, но она неожиданно упала. Рухнула, как подкошенная, на ковер, задыхаясь.
Он пил ее! Поглощал ее желание!
Я в ужасе зажала ладонью рот.
В темноте сверкнуло что-то золотое, маленькое…Монеты! Золотые монеты сыпались из рук Косака на ковер рядом с издыхающей девушкой. Вот про какое золото они говорили. Это плата за желание и служение господину!
Не прошло и пяти минут, как почти все девушки возлежали, сгребая золотые монеты в свои ладони. Кто-то лишился сознания, кто-то учился заново дышать, а кто-то пересчитывал золото. Безумные! За Косаком в два ряда лежали обессиленные тела, а он приближался к последней девушке. Ко мне.
Я уставилась в пол и снова стала читать стих, переплетая строки с молитвой, и вздрогнула, когда увидела ботинки Косака.
— Жаждущая, — лениво произнес он. — Чего же ты желаешь?
Я не слушала его. Боялась сбиться и забыть слова стиха, боялась поддаться на его уловку и начать думать о желании и боялась, заглянув в его глаза, подумать о Даре и пожелать оказаться сейчас в его надежных руках, чтобы он спрятал меня от этого жуткого мира.
— Может, ты хочешь этого? — он протянул мне раскрытую ладонь с монетами, но правда была в том, что они мне были не нужны. Мне было противно даже представить, как я беру их, подобно девушкам, что собирают их, ползая по ковру.
— Нет, — твердо ответила я, все так же, не поднимая глаз.
Мой ответ ему очень не понравился.
— Подумай хорошенько, — прошипел мне на ухо Косак, обдав холодным дыханием.
— Нет, — уже громче прозвучал мой ответ. — Я ничего не желаю.
Пока я пятилась, наблюдая участь, постигшую девушек, я не заметила, как сошла с ковра и ступила на ледяной пол. Мурашки бежали по моему телу, мои босые ноги замерзли, и я почти совсем перестала их чувствовать.
— Человечка Кия, — послышался смешок. — Писарь, значит.
Еще миг, и меня подхватили руки Косака. Я же вся сжалась, и испуганно подняла глаза на окаменелого, но тот спокойно продолжил двигаться в свои покои. Сколько мыслей пролетело у меня в голове за эти минуты, не сосчитать. И все же я пожелала. Пожелала оказаться как можно дальше от этого замка, как можно дальше от существа, сжимающего меня в своих руках. Глаза Косака засияли, но ощущение удушья у меня так не появилось!
Зиро! Хоть он и был слаб, но стойко держал оборону и поддерживал меня! От вспыхнувшей в душе радости, я готова была прослезиться! Как же я была ему благодарна!
Распахнув дверь в спальню ногой, меня мягко опустили на огромную кровать.
— В следующий раз обуйся, совсем замерзла, — посмотрел на мои голые ноги Косак. — Я прикажу достать тебе новое платье. Это тебе явно жмет, — он стоял у кровати и смотрел на меня сверху вниз, не отрываясь, словно заглядывая в душу, а затем развернулся и, молча, покинул комнату, хлопнув дверью.
Откуда он мог знать, что платье мне жмет? И то, что мои ноги замерзли? У меня было только одно предположение: просто он меня чувствует, как и говорил. А вот почему это происходит, мне предстоит выяснить…
Спасайся, кто может. Разозлила Косака
Косак так и не вернулся, а потому я забылась чудным сном. По-другому его никак не назовешь, ведь мне снился Дариан.
— Попалась! — лицо Дара передо мной было очень кровожадным! — Наконец-то уснула, — как-то обвиняющее произнес он. — Ну и где тебя моры носят?
В первые секунды, я от радости готова была броситься ему на шею, а потом…тоже хотелось на шею, только придушить!
— Ты! — ткнула я ему пальцем в грудь и не нашлась с ответом, но зла была жутко! — Тыыы!
— Я тебя понял, — перехватил меня за кисти рук окаменелый, оценивая мое красноречие. — А теперь давай более содержательно. Где ты? Ты можешь выбраться оттуда?
Я бегло оглядела Дариана, и пришла к выводу, что ему пришлось не сладко: золотые, прекрасные волосы слиплись и были в какой-то черной смоле, что слишком напоминала мне останки моров; рубашка висела лоскутами, не говоря уже о том, что стоял он босиком. Собственно, как и я. Два сапога — пара!
Мы стояли с ним в лесу, у знакомого озера, у самой воды, а за нами возвышались могучие деревья, отливая яркой зеленью. И пахло чем-то невообразимо сладким с небольшой ноткой горечи, но я не чувствовала ветра, тепла полуденного солнца и не слышала пения птиц. Все вокруг застыло.
— Я даже пробовать не буду, — пробурчала я, и из чистого упрямства попыталась вырвать руки из захвата. — Зиро слаб, а Косак вот-вот устроит допрос. Я из его спальни больше ни ногой!
Дар резко переменился в лице. Мне даже показалось, что он…испугался? Но это было лишь минутным явлением, а затем его глаза подозрительно сузились:
— Ты сейчас там, в его спальне? — он обхватил меня за талию и притянул к себе ближе.
Что-то мне не нравится, как он становится все мрачнее с каждым моим словом. Мороз по коже!
— Да, он оставил меня пока одну, но скоро вернется. Лайзек усыпил меня какой-то дрянью,
