Хейза через его плечо.
– Просто он в тебя влюблен, очевидно же.
Якоб одобрительно кивает.
– У вас с ним проблемы?
– Я не уверена, что нам стоит о нем говорить. Мне и так приходится терпеть его… на отработках.
– Ах да, библиотека. Ну да, теперь все ясно… он явно не ожидал от меня такой выходки.
– Он не знал?..
– Нет. Точно не знал. Если только ты не сказала.
– Я? Нет… мы не виделись ни… разу.
С понедельника. Мы не виделись с понедельника, плавно перешедшего во вторник.
– Я не то имела в виду. В общем, я не говорила с ним целую вечность, да и зачем бы?
– И то верно.
– Ты же шпионишь, да? – Брайт морщится и смотрит с легким сожалением.
– Конечно, я для этого тут, – пожимает плечами Якоб и снова раскручивает Брайт.
Она не сдерживает смеха, потому что это правда весело. Если расслабиться, то танцевать весело. А откровенность Якоба делает всё намного проще.
– Мне нужна сплетня, чтобы рассказать ее отцу. Что выберешь? – Он подмигивает. Брайт невольно находит в ложе для родителей высокого кудрявого мужчину, отца Якоба. Рядом стоит такая же высокая женщина с длинными белыми волосами.
– М-м-м… я опять завалила основы дыхания?
– Это очень важная информация для Ордена, – одобрительно кивает Якоб. – Можем расходиться.
И они оба смеются.
– Ну же, Масон, мне нужна информационная бомба. Подумай об этом и расскажи мне во время ну-вара!
– О, только не говори, что тут танцуют эту древность! – восклицает Брайт.
Музыка стихает, все расходятся, ищут столики с напитками.
– Демонстрационная часть обычно состоит из трех танцев. Этот, потом нувар и гонт. Умеешь?
– Да, – раздраженно тянет Брайт. – Катастрофа. Особенно гонт, хуже нувара.
– Зато потом можно просто развлекаться.
– Ты не обидишься, если на этом мы и закончим? – морщится она.
– Вовсе нет. Станцуем гонт, демонстративно попрощаемся с моими родителями, и я тебя провожу. Идет?
– Идет. – Брайт улыбается и послушно идет к бару, чтобы взять напитки.
Сирены больше не видно, а Бэли Теран выглядит злой и потерянной. Брайт пытается пересчитать количество своих врагинь. Марион Порт, подруга Теран, явно смотрит с ненавистью. При этом она сжимает руку Энграма. А еще дерзкая девчонка с большим ртом и удивительно широким носом, тоже из компании Те-ран, просто просверливает в голове Брайт дырки.
– Почему они на меня так смотрят?
– Кто? А-а… Марион обещают Энгу в невесты, он отказывается из‐за тебя. Ну, так, по крайней мере, говорит. Полагаю, Марион не очень довольна, но могут быть и другие причины, не знаю, что ты ей сделала. А Айрен… это уже моя невеста. Ну, потенциальная.
– Надеюсь, они не набросятся на меня ночью всей компашкой…
– Ты неприкосновенна, – вдруг произносит Якоб. – Пока жив твой отец. Это его условие. Если с тобой что‐то случится…
– Как он узнает?
Якоб пожимает плечами.
– Он был очень убедителен, утверждая, что всё узнает. Отец не сомневается в его словах, так что, полагаю, это правда. Всем детям Ордена запретили касаться тебя.
– А Бэли…
– Сходит с ума, не обращай внимания. Ну что, готова к нувару?
Брайт вздыхает и подает руку. Рисунок танца чрезвычайно сложный, но достаточно привычный, чтобы не путаться. В Дорне такое любили. В доме князя танцы устраивали на улице, много пили, ели, и это всегда было весело. Отец обожал такие вещи и таскал с собой дочь, но с тех пор прошло много лет и обстановка теперь совсем не дружеская.
– Ты неплохо двигаешься, – улыбается Якоб.
– Я вообще не понимаю, почему вы, траминерцы, танцуете этот танец, – фыркает Брайт. Они с Якобом соединяют руки и по очереди обходят друг друга по кругу. – Это дорнийская культура.
– Танец из Пино!
– Дорн ближе к Пино, чем Траминер.
– Единственная пинорка осела в Траминере!
– А жить уехала в Дорн!
– Слухи.
– Не думаю.
И они смеются. Опять. Тут же в груди вспыхивает такой приступ ревности, что Брайт не сразу понимает, что он принадлежит Рейву, а не ей. Хейз и Блан танцуют рядом, в соседнем круге, а значит, могут оказаться совсем скоро слишком близко.
– Эй, Блауэр, мы присоединимся? – тут же слышит Брайт. Это Энграм и Марион Порт предлагают встать с Брайт и Якобом в четверку.
– Они уже обещали, – медленно произносит Хейз, почему‐то оказавшийся совсем рядом.
Круги распадаются, формируются четверки. Энграму ничего не остается, как пожать плечами и удалиться. Шеннен, Рейв, Якоб и Брайт вытягивают левые руки, соприкасаются кончиками пальцев и идут по кругу. Брайт задерживает дыхание, старается не смотреть в сторону Рейва, но из‐за этого никак не может сосредоточиться на собственных шагах и все‐таки дергает в его сторону подбородком. И пропадает. Они вцепляются друг в друга взглядами так, будто даже если захотят – не смогут отвернуться. Брайт еле держится, чтобы не захныкать. Рейв еле заметно качает головой, мол, отвернись. Она умоляюще смотрит: не могу.… Пожалуйста… Ты первый. Фигура меняется, и выбора нет, но теперь они оба слишком часто крутят головами, чтобы снова поймать друг друга.
– Не пяльтесь, – бормочет Якоб.
– Да. Да, конечно, это… не то, что ты подумал.
Он коротко кивает, кладет руки Брайт на талию, и ее снова скручивает ревность, но, к счастью, она видит руки Рейва на талии Шеннен и платит той же монетой. Брайт молится, чтобы танец закончился поскорее. Это невыносимое соседство. Снова квадрат, а потом самое сложное – на две фигуры поменяться парами. Брайт ослепляет, когда она вспоминает это. С каждой секундой все страшнее, но итог неизбежен.
– Иди, – подталкивает Якоб.
Брайт оказывается в руках Рейва слишком неожиданно, и, пока остальные расшаркиваются и кланяются, эти двое просто друг на друга смотрят.
– Талия, – шипит Брайт, понимая, что вот-вот нужно будет начать танцевать. – Рейв, ну же!
Он осторожно, слишком медленно кладет руки на талию Брайт, и она судорожно вдыхает воздух. Сквозь тонкий шелк прикосновения – как ожоги. Ноги неминуемо подкашиваются, и приходится держаться за плечи Рейва и все равно делать шаг… второй. Музыка помогает идти дальше. Рейв усмехается:
– От тебя пахнет одеколоном Якоба.
– А от тебя какими‐то сладкими… – Она хочет сказать «паршивыми духами», но не решается. Это было бы низко и жалко.
На губах Рейва все равно улыбка победителя. Он кружит Брайт очень легко, она даже не чувствует, как делает шаг за шагом. Рейв чуть ниже Якоба, он более гибкий, техничный. Оказаться в его руках – как будто освободиться после жарких и уютных объятий Якоба, которые теперь кажутся душными и липкими.
– Не танцуй гонт, – шепчет Рейв.
– Почему?
– Сама знаешь.
– Нет. Ничего я
