бутылка опустели, а его взгляд окончательно перестал фокусироваться, Ян сказал, что теперь его очередь сделать подарок. Он встал и протянул изысканную шкатулку. Выполненная из бронзы, будто небольшой сундучок на витых ножках, в её крышку были инкрустированы два синих камня — глаза убитой когда-то невры. Сейчас они смотрели прямо на Вавилу, злорадно напоминая ему о чем-то. Он алчно протянул загребущие ладони к сокровищу, и в эту секунду в его сознание мелькнула догадка, но она не успела сформироваться, потому что стоящий за его спиной Глеб обхватил безразмерное тело и воткнул нож в сердце учителя с усилием поворачивая его.
Некромант завизжал обезумевшим кабаном, вскидывая руки в разные стороны и посылая тёмные волны, призванные сковать его дерзких учеников, но от него шли только слабые, светло-серые линии, которые ничего не могли сделать.
Он согнулся, толкая Глеба своей жирной задницей и разворачиваясь на него. Кровь фонтаном хлестала из раны, но медиум не сдавался.
— Ах вы потаскушьи ублюдки! Мерзкие трусливые сучёныши! Я с вами разделаюсь! Обмануть решили и напасть из-за угла, как шакалы! Вот жешь племя неблагодарное! — он сыпал ругательства, прямо с ножом в сердце.
Ян изумлённо уставился на него не в силах пошевелиться от страха. Глеб опираясь об стену пытался встать на ноги. Вавиле наконец-то удалось совладать с собой и собраться с силами, черпая их в собственном гневе, он выпалил заклятье, надеясь камнем обрушить его на наглых подмастерьев. Но не успел, потому что в окно влетели жуткие когтистые скрыги, сделанные Глебом, а по лестнице через дверь хлынули крысы-големы. Животные, и без того не отличавшееся обаянием, выглядели просто омерзительно. Их жирные тела, покрытые язвами, источали гной. Кривые зубы выступали вперёд, вгрызаясь во всё, что встречалось на пути. Длинные когти мерзко царапали пол, а голые раздвоенные хвосты заканчивались острыми жалами. Все эти монстры с улицы и из недр дома ринулись на Вавилу, царапая, кусая, жаля и вырывая куски плоти из него. Но он не обращал внимание на раны, истекая кровью, продолжал бороться с нечестью, оставив нечестивых учеников на десерт. Он выкрикнул заклятье и часть этой армии черным пеплом осела на пол. Он засмеялся, с наслаждением наблюдая за страхом на лице своих учеников.
— Чё? Наложили полные штаны? Вы просто грязь под моими ногтями! На кого кинуться решили! Я вас низведу! Вы будете жрать друг друга, а я смотреть, пока последняя капля крови не вытечет из ваших тупых тел, — выкрикнул он триумфально отбиваясь от напавшей на него нечисти.
Глеб видел, что Ян осматривается в поисках короткого пути для побега. Он и сам был не прочь слинять, но понимание, что убежать от Вавилы не получится останавливало его. Сейчас или никогда, теперь это были не пустые слова. Глеб что-то шепнул и выставил вперёд ладонь, изломанная волна направилась к оставшимся стрыгам, направляя их к самым уязвимым местам тела Вавилы. Тот сдавленно захохотал. Хлопнул в ладоши, оставшиеся монстры чёрными ошмётками рассыпались по полу. В дьявольском танце победивший никромант начал их топтать, упиваясь собственным триумфом. А затем развернулся к Глебу, вытянув вперёд руки он шагнул к своему самому талантливому ученику. Вдруг гигант упал на одно колено, будто бы его левая нога подвернулась. А затем неуклюже завалился на бок, из его рта пошла кровавая пена.
Умирающий великан поднял голову, его перекошенный в предсмертной судороге рот выкрикнул заклятие на древнеславянском. У мужчин будет много времени, чтобы его разобрать, потому что забыть жуткие, въедающиеся в память слова они уже не смогут. Некромант в последний раз обвёл своих учеников тяжелым взглядом. Видимо, он еще что-то хотел сказать, но вывалившийся наружу язык больше не слушался его. Вавила умер.
— Что это было? — Ян без сил опустился прямо на пол.
— Мы убили его… — глухо отозвался Глеб.
— Но как? Он ведь уничтожил всех големов и скрыг…
— Я смазал когти скрыг чёрной гибелью, древним ядом скифов… Подумал, что в последний миг уже будет всё равно, раскроет ли Вавила наш план…
— Ммм, — протянул Ян.
Благодарности Глеб от него не ждал. Тёмно-синее марево клубилось над телом Вавилы, разъедая воздух мерзкими миазмами. Он еще не успел остыть, а уже начал разлагаться. Парням пришлось приложить недюжинные усилия, чтобы вытащить его из дома. Взвалив тушу на повозку, они запрягли коня и, пока не наступил рассвет, выкатили её со двора. Последнее время, Вавила настолько растолстел, что несчастное животное прогибалось в спине, таща его синеющую массу.
Очевидно, что останки тёмного мага на обычном кладбище погребать было нельзя, поэтому выведя лошадь за город, молодые мужчины дотолкали повозку по вспаханному полю до того места, где начинался сосновый лес. Здесь под сенью вековых хвойных деревьев, никто не должен был обнаружить его могилу. По очереди копали широкую и глубокую яму, столкнув туда тело своего бывшего мастера и закидав землёй. Когда последний ком, лёг на могилу, первые предрассветные лучи солнца тронули верхушки деревьев.
В желто-розовой заре рождался новый день.
Глеб подняв голову в небо смотрел, как таят звезды.
— Мы сделали это, — оглянулся он на Яна.
Куски земли из-под лошадиных копыт полетели ему в лицо! Ах, мерзавец, решил первым добраться до сокровищ Вавилы. Глеб выхватил ножик из сапога и кинул вслед предателю. Красное пятно растеклось по рубахе Яна. Он громко сматерился, перехватывая вожжи в другую руку. Пока тот пытался остановить кровь, Глеб опрометью кинулся в особняк.
Они встретились в кабинете. Ян набивал все доступные ему сундуки золотом и артефактами. Глеб выбирал себе лучшие книги, они позволят ему завладеть любыми сокровищами. Они больше не тратили силы на ругательства. На многие десятилетия вперёд они дали клятву не говорить друг другу ни слова больше. Проклятие Вавилы, выкрикнутое им в последний миг, навечно легло между ними.
«Надо прийти в себя. Во чтобы то ни стало, прийти в себя. Я не хочу умереть и даже не осознать этого», — мысль шурупом вкручивалась в сознание. Усилием воли открыла глаза. Ослепляющего белого света в этот раз не было. Помещение было опущено в полумрак. Справа от меня на стуле безвольной, тряпичной куклой свисало тело. Казалось, что она не падает только потому что плечами прислонена к спинке стула. Лица было не видно, подбородок касался груди. Но по ярко-малиновым волосам я с ужасом узнала в ней свою Юльку. Присмотревшись поняла, что она также как я привязана.
Что за чертовщина здесь творится?
В голове прокручивались сценарии попыток освободиться. Но все они относились к жанру фантастики. У меня не было лезвия, с помощью которого я могла бы разрезать верёвку. Мой стул стоял практически в середине
