земной путь человеческая женщина, ставшая объектом пристального внимания Демиургов, умудрившаяся найти свою истинную любовь совершенно в другом Мире, состоялась обстоятельная беседа с Наставником. Шачи очень хотелось сделать по-своему, но Наставник все же сумел объяснить, что асуру и человечке, Анне и Александру, надо дать передышку - они заслужили свое счастье быть вместе, да и ей самой, просто в силу юного возраста, рановато следить за взрослением и становлением будущего правителя Хараты. Но вот составить Послание или Пророчество (что как раз входило в круг ее обязанностей), она могла уже сейчас. Послание снова должно будет оказаться в главном Храме Бадрахалы, чтобы исключить возможные недоразумения и накладки, и оградить, несмотря ни на что, дружное семейство Ваэля от ненужных распрей. И, слегка переиначив объявленные ранее условия про то, что сына Алекса и Ани Демиурги заберут себе, намекнуть, что этот мальчик исполнит свое предназначение на месте.
В крайнем случае, можно взять его сюда, по достижении ребенком двенадцати лет, где не был еще ни один смертный (даже тысячелетние долгожители Старшей и Младшей Ветвей первых поселенцев Хараты), и воспитать достойного Наследника, или, точнее, нового Владыку. Это уже не такая проблема. К тому же новое развлечение для Демиургов и новый опыт общения с подопечными...
***
На деревенском кладбище было тихо и как-то умиротворяюще. Солнечные блики скользили по светлым стволам берез, путаясь в раскачивающихся на слабом ветерке тонких ветках и тихо перешептывающейся о чем-то листве. С луга, отделяющего кладбищенскую территорию от крайних домов местной деревеньки, доносился пряный аромат полевых цветов и вереска, и фоном звучала трескотня кузнечиков. Изредка, нарушая сонную тишину над могилами, пролетали мимо мохнатые шмели, и где-то недалеко коротко трещала сорока. Высоко в небесной синеве куда-то вдаль лениво ползли пушистые облачка, казавшиеся золотистыми из-за пронизывающих их послеполуденных солнечных лучей.
Над немного оплывшим уже от прошедших дождей песчаным холмиком сейчас стояли двое - не-человечески красивый парень с длинными черными волосами и заплетенной в косичку у виска белой прядью и девушка лет двадцати, почему-то совершенно не с траурными лицами, как подобает этому месту, а со счастливыми улыбками.
На деревянном кресте (покуда могила не осела для того, чтобы можно было устанавливать постоянное надгробие), была выведена красивая надпись с двумя датами - рождения и смерти (наступившей сорок дней назад). Фамилию сейчас не было видно из-за траурной ленты, свесившейся с новых венков, принесенных взамен тех, первых, 'от безутешно скорбящих детей и внуков', только имя и отчество 'Анна Константиновна'.
Восемьдесят шесть лет жизни - не так уж мало, хотя в родне у Анны были и долгожители. В этой же оградке были установлены надгробные памятники ее бабушке и маме... Почему она завещала похоронить себя здесь, а не в городе, родне объяснять не пожелала, впрочем, место и впрямь было очень приятное, совершенно не удручающее, а словно заставляющее остановиться, поразмышлять о бренности бытия и обрести какое-то душевное равновесие, согласившись, что у жизни свои, очень верные законы...
Перед фотографией пожилой женщины с траурной лентой на уголке, горела тонкая церковная свеча, неровное пламя дрожало на ветру, но сейчас восковой аромат развеивался, перемешиваясь с ароматом лугового разнотравья.
- Анька, я до сих пор не верю, что ты, наконец, навсегда со мной, - тихо, словно стараясь не беспокоить усопших, произнес парень.
- Да, теперь уже - твоя, - улыбнулась Аня, вкладывая свою ладонь в протянутую ладонь любимого, сразу же сжавшую ее пальцы.
Он не настаивал сам, изо всех сил стараясь сдержаться, будто бы опасаясь спугнуть, но теперь уже ни за что не выпустит, пока не окажутся дома, на Харате.
Девушка еще раз оглянулась на могилку, вызвав понимающую улыбку асура.
- Ань, ну хочешь, мы еще постоим? - предложил он, хотя на самом деле готов был закинуть ее на плечо и очутиться в доме отца. Александр даже был не уверен, что и там сразу сможет отпустить Аньку хоть ненадолго с глаз. Он понимал, что это глупо, но никак не мог отделаться от иррационального чувства страха, что Демиурги передумают, пожалеют о том, что они выполнили свое обещание, или что Совет Асурендров вдруг усомниться в правильности принятого несколько лет назад решения.
- Нет, мое сокровище... Я же умерла для этого мира... просто как-то непривычно... Я примерно представляла себе для чего я живу и что я должна делать, а теперь, когда впереди не одна сотня лет... мне немного страшно, - призналась Аня.
Это действительно было странное чувство. Раньше она очень боялась, что не сможет оставить своих детей и внуков - но вот момент наступил, и этого тянущего чувства расставания не случилось, только светлая грусть, словно мягко прикрылась дверь, оставляя прошлое в прошлом, причем это окончательно уже она поняла лишь сегодня, на сороковой день...
А, может быть, ее чувства привязанности убаюкивали клятвенные заверения Тиория, обещавшего приглядеть за ее потомками. Он появился на третий день возле ее могилы, среди безутешных родственников, даже не догадывающихся в своем горе, откуда с их матерью и бабушкой был знаком этот молодой мужчина, разделяющий их скорбь, почему-то оставшийся на кладбище, когда все уже собрались возвращаться к машинам, чтобы ехать домой на поминки. Аня была удивлена, особенно тем, что он видел ее незримое бестелесное присутствие, и специально задержался, чтобы пообещать это ее душе.
- Не бойся, родная, я же с тобой, - покровительственно и ободряюще усмехнулся парень. - И на ближайшее время я точно знаю план наших действий... Только, Ань, прежде чем мы удалимся в нашу спальню, заглянем к отцу и Раму, они нас ждут. Мы просто поздороваемся и все, ладно? - немного заискивающе взглянул Алекс на любимую.
- Ахаха, - искренне рассмеялась Анька. - Это само собой, о вежливости и законах гостеприимства я пока не забыла, не волнуйся, Саш.
- Не гостеприимства, Ань. Ты вместе со мной возвращаешься в наш дом, хоть номинально он и считается отцовским. Он все равно не позволит нам жить отдельно, пока мы не осчастливим его внуками. И Рыжик его поддерживает. Так что милая, это без вариантов - ты будешь хозяйкой в нашем доме. Тебе понравится, уверяю.
- Хорошо, Саш, - немного нахмурилась Аня. - Только, я надеюсь, у меня будут выходные, все-таки...
- Ангел мой, ты не будешь вести домашнюю работу, - перебил Алекс, правильно распознав замешательство Ани, представив перспективу убираться в огромном (по рассказам Алекса) замке Закиараза, доставшемся ему в наследство от матери (наложницы Ваэля), и готовить
