– Витара, не нервничай, – веско сказал он, едва дверь закрылась.
– Мне страшно, – честно призналась я, сев на лавку в комнате и нервно сжав ладони. – У нас на звездолете был период такой... не везло с добычей – или не по зубам была или отбивались так, что еле-еле живыми выбирались, и денег не было, чтобы закупить. И мы тогда голодали, еды совсем не осталось, почти два месяца продержались на синтетических концентратах, да и тех по минимуму совсем доставалось...
– Понятно, почему ты такая стройная, – попытался отвлечь меня от жутких воспоминаний муж.
– Нет, подожди, – перебила его, прижимая ладони к лицу, – ты не представляешь, что начинает твориться с еще недавно разумными существами – агрессия, припадки безумной ярости и что-то животное... невыразимо страшное.
– До этого точно не дойдет, я уверен, что справимся. Думаю, Зул к нам прорвется, – серьезным тоном, присев рядом и обняв меня, успокоил Рид. – Да у нас и так не плохие шансы.
– Как прорвется? – изумилась я.
– Гильдии известно, что на Иволоне нет ни одного космолета, а напуганные перспективой заражения вряд ли полезут к нам, поэтому я полагаю, что кордон будет не слишком основательным. Скорее всего, несколько патрульных крейсеров космического флота содружества будут облетать орбиту планеты. Для Зула это не преграда, он найдет возможность проскочить, – пояснил мой старх.
– Точно? - в душе вспыхнула надежда.
– Точно сказать никто не сможет, но это можно предположить, – я почувствовала, как муж пожал плечами. – В любом случае надо исходить из худшего, а не жить только надеждой на Зула. Так что сами мобилизуемся.
– Допустим, на год наших запасов хватит, но на больше... – меня снова передернуло.
– Вряд ли у гильдии получится увеличить срок карантина. Наши колонии на Ваэле и Тильзане не поведутся на эту страшилку. Сложить два и два и получить ответ не сложно, если представлять ситуацию. Поэтому они будут добиваться отправки на Иволон контрольной экспедиции для получения независимых данных. Но в процессе организации такой экспедиции много бюрократии, и гильдия, наверняка, будет препятствовать всеми силами, так что год они реально смогут протянуть этот вопрос. И не будь у нас пары козырей в рукаве, им бы хватило этого срока, чтобы от нас избавиться.
Меня немного отпустило. Это хорошо, что мы не совсем одни. И просто прекрасно, что у стархов принято такое 'чувство локтя'. А главное, как же хорошо, что Рид все это предвидел!
– Завтра в убежище соберутся собственники и все желающие присутствовать, и решим, как будем выживать, – спокойно продолжил муж объяснять. – А пока все как прежде – экономим собственные запасы, скорее всего придется делиться. И руки не опускаем!
Подбодрив меня, Рид быстро поцеловал в щеку и ушел. Сегодня он работает с напарником на строительстве тоннеля к соседям.
Завтра поеду с ними, решила я. Очень хочу почувствовать настрой остальных иволонских стархов, услышать планы на будущее, возможно, узнать что-то полезное и для нас. А пока, раз конкретной пользы от меня сейчас нет, переключусь на тренировки. Познанием собственных возможностей я занималась ежедневно. Необходимо было не только разобраться в них, но и научиться контролировать. С того дня, как я вморозила нас в лед, муж принялся помогать мне с изучением древнего просыпающегося дара. Начали мы с простого – я вновь и вновь замораживала спираль накопителя, предварительно раскаленную Ридом, или растапливала льдину за льдиной. И каждый день приходилось проделывать это в десятикратных количествах, стремясь прочувствовать и осознать то, чего добивался муж – как я это делаю. Непосредственно механизм происходящего понять ни он, ни я не могли. Но польза от многократных попыток была. За две недели я настолько оточила навык 'вытягивания тепла', что теперь для разморозки или нагрева (при вливании оттянутой энергии) мне не требовалось сильно и долго концентрироваться. Выбрав для себя определенные мысленные состояния, когда я либо мерзну, либо плавлюсь от жары, научилась мгновенно на них перестраиваться. Следствием стала стремительность, с которой я сковывала льдом накопители с сияющей или плавила лед.
А еще мы заметили одну странность. Для меня существовали только пограничные температуры – или раскаленный жар или обжигающий холод.
И если Рид распознавал любой поток энергии, даже самый слабый, исходящий от простого камня или куста мха, но не мог никак на него влиять, то я ощущала лишь тепло обжигающих показателей температуры, но могла его оттянуть. Муж предположил, что это связано с тем, что кровь старха еще не активна, а в перспективе я смогу тоже ощущать малейшие колебания энергий...
Мне же хотелось осознать сам механизм улавливания этой энергии, понять, как я ощущаю нужное тепло, как умудряюсь притягивать его. Пока я не могла разобраться в этом, действуя как-то ассоциативно, представляя себе процесс образно, где тепло было скрученной спиралью веревочкой, которую я хватала и тянула к себе.
Училась я и чтению с письмом. Муж пользовался каждой минуткой, даже во время мытья в душе заставлял меня повторять межгалактический алфавит. А спать меня не отпускали без практического чтения. Читать приходилось, что попало. Например, инструкцию к насосу! Первоначально я очень стеснялась, совершая грубые ошибки и произнося что-то несуразное, но Рид очень спокойно и терпеливо поправлял меня, не смущая замечаниями или критикой. Так постепенно я расслабилась и, почувствовав себя уверенней, сразу заметила, что появилась положительная динамика. За две недели уже достаточно складно читала по слогам и выучила написание почти всех букв.
Сосредоточившись, вчитывалась в очередную инструкцию, когда кто-то постучал в дверь. Следуя наказу мужа, предварительно взглянула на маленький экранчик сбоку от двери и, только удостоверившись, что за ней Гриф, открыла.
– Витара, – горбатый старх кивнул в направлении дальнего зала, – пойдем, польем травку (так он обзывал все наши всходы!) и устроим им сумерки.
– А уже так поздно? – удивилась я. За старательным чтением время пролетело незаметно.
Мы быстро отправились совершать наш ежедневный ритуал по уходу за растениями. Гриф в обязательном порядке все касаемо посадок предварительно согласовывал со мной. Да и остальные стархи очень бережно и в каком-то смысле трепетно относились к отважной флоре, рискнувшей вырасти на Иволоне.
Ужин тоже пролетел стремительно. Настроения на болтовню ни у кого не было, поэтому, быстро поев, все разошлись по своим спальным местам. Мы так же ушли к себе в комнату.
