Раздался обреченный вздох — похоже, Флай сдалась под напором брата.
— Решай сам. Я свое мнение по этому поводу высказала.
Вампиресса почти могла видеть, как удовлетворенно кивнул Антон.
"Сладкая" парочка направилась из кухни к ней, и девушка мгновенно притворилась, что все еще без сознания. Когда семаргл осторожно прикоснулся пальцами к ее лбу, ресницы девушки слабо затрепетали, она открыла глаза.
— Как ты себя чувствуешь? — Долл еле сдержала усмешку. Очередная вариация набившей оскомину фразы: "ты в порядке?". Задается этот вопрос обычно после столкновения с грузовиком, падения с крыши, или прямого попадания пули… Судя по их с сестрой диалогу, Охотники уже в курсе, что с ней происходит. Так к чему это притворство, тем более что Антон сказал, что намерен открыть ей правду?
— Ничего не болит, — произнесла вампиресса, прислушавшись к собственным ощущениям, — Только слабость жуткая во всем теле… А теперь говори честно, что со мной по-вашему творится?
Тут вступила Охотница.
— Можно твою руку?
Долл насторожено протянула ей левую и только после того, как она оказалась зажата в смуглых пальцах Флай, с ужасом заметила нож, зажатый в ее другой ладони.
— Успокойся, — осадила она вампирессу, — Будет немного больно, можешь считать это своеобразной сдачей анализов, — с этими словами она быстрым отточенным движением провела лезвием по бледной коже Долл.
Через считанные мгновение порез наполнился кровью… и Долл с непонятным ей самой ужасом увидела, что та была не жемчужно-серебристой… то есть была, но не полностью. В светлой вампирской крови сверкали брусничные искры-капельки.
— Что это? Что со мной? — выдавила она, продолжая заворожено глядеть на уже практически затянувшуюся рану.
Бархатный голос Охотницы был абсолютно ровным, безо всяких эмоций — как она уже говорила, судьба бессмертной ее совсем не волновала.
— Превращение в вампира очень долгий процесс. Большинство считают, что он проходи за три-пять дней, но на самом деле изменение куда более неспешные и постепенные. Твоя метаморфоза неожиданно дала обратный ход, по неизвестной нам причине…
— Это значит, что я стану человеком? — скривилась Долл.
— Нет. Это значит, что ты умираешь, — поспешила "успокоить" ее Флай.
— Понятно, — кивнула блондинка. Она с милой улыбкой повернулась к Антону, — Ты не принесешь мой мобильный?
Семаргл так опешил от ее равнодушия, что тут же исполнил просьбу. Девушка жадно схватила трубку и быстро-быстро набрала сообщение следующего содержания: "Привет, Трикси, можем встретиться?". Ответ пришел незамедлительно.
"Это срочно? Ты в порядке?"
"Срочно. У меня проблемы, нужно поговорить, пжлст!"
"В " Рэд-Роял" через полчаса".
"Ок, спасибо".
Долл оторвалась от экрана мобильного и посмотрела на Антона — на Флай она старалась не слишком обращать внимание.
— Мне нужно кое с кем встретиться…
— Я иду с тобой, — тут же безапелляционно заявил Охотник.
Блондинка бросила на него скептический взгляд.
— Плохая идея. Не думаю, что вы с моей подругой найдете общий язык.
— Еще одна вампирша, — как бы мимоходом заметила Флай. Долл повернула голову в ее сторону и злобно прошипела.
— Прекрати сканировать мою голову!
Флай исступленно закатила глаза.
— Я этого не делала. Просто соответствующий вывод напросился сам собой. Слышала про такую вещь, как логика, блонди?
Скрежетнув зубами от бессильной ярости, вампирочка обратилась к семарглу.
— А ты очень обидишься, если я покусаю твою сестричку?
Антон ошарашено заморгал. Да, положение у него было — не позавидуешь. Оказаться между двух огней — а вернее будет сказать, между двух взбалмошных девчонок, каждая из которых была себе на уме… Учитывая то, что из них была вампирессой, а другая — его бессмертной сестрой (то есть в ее компании парню предстояло провести еще не одно десятилетие), такого не пожелаешь и врагу.
— Зубки пообломать не боишься? — почти ласково пропела Охотница, избавив своего брата от необходимости делать трудный выбор.
Долл за ответной репликой в карман не лезла.
— Перед смертью можно и рискнуть. Зато на том свете будет, что вспомнить.
— Камикадзе, — констатировала черноволосая девица.
Тут уже Антону не оставалось ничего другого, как вмешаться в перепалку, забыв об общеизвестном правиле: "Двое спорят, третий — не мешай".
— Прекратите! Флай, — он укоризненно взглянул на сестру, — ты же старше, а ведешь себя, как агрессивный подросток… — тут только он понял, что ляпнул что-то не то.
— Так вот, кто я для тебя, — Долл нехорошо улыбнулась, по-вампирски так — продемонстрировав резко вытянувшиеся клыки.
— О Боже, Лера, я совсем не это имел ввиду…
Она недовольно прищурилась.
— Знаешь, а мне в принципе все равно. Я ухожу. И, когда я вернусь — никого из вас здесь быть не должно, — с этими словами вампиресса соскочила с дивана, подхватила в одну руку туфли, в другую сумочку и телефон, выбежала за дверь. Никто даже не попытался ее остановить.
* * *
История имеет свойство повторяться. Это известно если не всем, то многим. А некоторые даже выяснили это на собственном опыте. Как, например, Мёриел. Она при желании смогла бы вспомнить свою жизнь. Но чудо-птица была всего лишь тенью себя былой, даже не настоящим призраком — просто частью чей-то души. У нее была цель — уберечь девушку от повторения ее судьбы, указать путь. Проводник. Вот ее роль, и только это и позволило Мёриел вернуться. Вампирам не дано возрождаться. Обычно. Но из любых правил бывают исключения, хотя вряд ли ее существование в тонком мире — снах и ведениях — можно назвать жизнью…
А ведь когда-то все было иначе.
…Она всегда была не такой, как все. Среди высоких светловолосых сестер и таких же подруг хрупкая брюнетка с глазами-угольями и абсолютно неподходящим именем. Она любила ночь, но одновременно боялась ее. Любила — за тот покой и одиночество, что она приносила, за луну и звезды, за пьянящий запах цветов, которые не распускаются под солнцем. А боялась Мёриел того, что не могла объяснить, того, что можно увидеть лишь самым уголком глаза — тех теней, которые больше, чем просто тени. Она боялась Тьмы, и Тьма это знала…
Единственным, кто связывал ее с остальным миром — Артур. Мёриел, всегда считавшая себя, если не дурнушкой, так уж точно не красавицей, удивлялась, почему юноша, внешности которого могли позавидовать небожители, обратил на нее внимание. И так же, как и сама Мёриел, он предпочитал темное время суток. Она знала настоящую причину этого — да и Артур никогда не скрывал свою суть. Девушка не боялась, но уподобиться своему возлюбленному не желала. Она любила ночь, но могла наслаждаться солнцем, и не представляла, что лишится этой возможности.
