— Еще один инвестор. Леди Эрмайн проявляет особый интерес к женщинам-рабыням. Каждый сезон она выбирает несколько штук и тренирует их, чтобы повысить их ценность.
— Откуда ты это знаешь? — спросил Ричард.
— У «Зеркала» лежит список в ее личном деле, который она забыла в своей комнате на одном из государственных приемов. В нем подробно описываются покупки личных вещей, включая обтягивающую одежду и различные неподходящие, но занимательные вещи для семи женщин с разными размерами одежды и подробные рецепты для создания «Проклятия акушерки»…
Вот ублюдки.
— …что, по-видимому…
— Используется как средство контроля над рождаемостью, — в ярости выдавила Шарлотта. — Если доза достаточно велика, она может вызвать повреждение слизистой оболочки матки, делая женщину бесплодной. — Они отнимали у рабынь плодородие, чтобы предотвратить появление неудобного потомства. Она была бесплодна и понимала всю чудовищность их потери. Она раздавит эту женщину Эрмайн, как червяка под башмаком.
— Именно так, — ответил Кальдар. — Имена в списке имеют отголоски Сломанного. Там числится имя Бритни, которое здесь встречается не так уж часто, но есть еще и Кристина, имя которой точно принадлежит Сломанному.
Верно подмечено.
— Почему? — спросил Джордж.
— Потому что оно происходит от слова «христианин», — сказала Шарлотта. — В Сломанном мире Божьим сыном считается Иисус Христос, а его последователи зовутся христианами. В Зачарованном — это Иоанн Назарет, последователей которого называют назаретянами. В Зачарованном Кристину назвали бы Иоанной или Джоанной.
Кальдар пожал плечами.
— Ясно, что, по крайней мере, некоторые женщины в этом списке пришли из Грани, если не из самого Сломанного. Нет никакой логической причины, по которой Анжелия составила этот список, и когда тайный агент «Зеркала», выдававший себя за слугу, попытался вернуть его, леди Эрмайн заявила, что никогда не видела его раньше. «Зеркало» поместило его в ее досье как «странность». Теперь, когда мы знаем, что она связана с работорговлей, он имеет гораздо больше смысла.
Ричард смотрел на изображение учтивого, ухоженного блондина с резкими чертами лица и чересчур сложной стрижкой. В его взгляде было что-то сосредоточенное, хищное.
— А что с ним?
— Барон Олег Рене. — Кальдар скрестил руки на груди. Его лицо приобрело неожиданное злобное выражение. — Ты не поверишь, с кем он связан. Замечаешь семейное сходство?
— С Пауком. — Ричард выплюнул это слово, словно оно было ядовитым.
— Дальний родственник. Как тебе это?
Двое мужчин уставились на эту фотографию, ненависть на их лицах сделала их похожими настолько, что они стали выглядеть как близнецы.
— Тот самый Паук, который убил маму Софи? — спросила Шарлотта.
Кальдар кивнул.
— Рене — сын младшей сводной сестры Паука, адрианглийская ветвь семьи. Из-за этой неудобной связи он был занесен в черный список военной службы Министерства внутренних дел и Дипломатического корпуса.
— А чем он занимается? — спросил Джордж.
— Искусством, спортом и развлечениями, — ответил Кальдар. — Он путешествует по стране, работая прославленным организатором мероприятий. Организует фестивали, турниры и так далее. Министерство внутренних дел не имеет с ним никаких проблем, пока кто-то другой обеспечивает его безопасность. По-видимому, у него это очень хорошо получается.
— Значит, он может передвигаться по стране наугад, — сказал Ричард.
Кальдар кивнул.
— Я думаю, они используют его как покупателя, разведчика, исправителя неприятностей. Все через слеш.
Он повернулся к последней фотографии. На ней мужчина лет сорока пяти смотрел на мир карими глазами. Он был красив, мужской красотой, которая была слишком грубой, чтобы быть совершенной, и эта легкая грубость только добавляла ему привлекательности. Выражение его лица излучало достоинство, но без притворства. Обаятельная улыбка играла на его губах и в глазах, громко заявляя, что этот человек достоин верности, потому что он хороший и поступает правильно. Его сила была столь очевидна, что Шарлотта невольно улыбнулась в ответ.
— Виконт Роберт Бреннан, — сказал Кальдар. — Главная голова этой извращенной гидры.
Он сел.
— И как ты собираешься это сделать?
— Нам нужно признание, — сказал Ричард. — Или, по крайней мере, признание вины.
— Бреннан — крепкий орешек. — Лицо Кальдара помрачнело. — Дело не только в том, что он кузен короля. Он также популярен. Леди голубой крови считают его милым, а мужчины настоящим мужчиной. Он спортивный, обаятельный, веселый, и все его любят. Вам придется бороться с волной общественного мнения.
— Тогда нам придется обратить ее против него, — сказал Ричард.
— Как, черт возьми, ты собираешься это сделать?
— Почему мы не можем просто исключить его из уравнения? — спросил Джордж.
— Потому что, если мы убьем его, организация не умрет, — ответил Ричард. — Подумай о монархии. Один король умирает, другой занимает его место, и институт выживает.
— Ричард прав. — Шарлотта встала.
Двое мужчин и юноша тут же встали следом.
— Почему ты встал? — спросила она Джорджа.
— Вы женщина, — ответил Джордж.
— Да, но в чем причина?
— Я не знаю.
— Ты поднялся, потому что сотни лет назад, когда женщина входила в комнату, полную мужчин, она не была в полной безопасности. Особенно если она была красива или имела имущество. Наша магия столь же смертоносна, но физически средний мужчина сильнее средней женщины, поэтому, когда женщина входила в комнату, мужчины, которые знали ее, вставали, чтобы показать, что они защитят ее от опасности. Вы трое только что объявили себя моими защитниками.
Они посмотрели на нее.
— Современной женщине вряд ли грозит прямое нападение, — сказала Шарлотта. — Так почему же мужчины все еще встают?
Джордж нахмурился.
Шарлотта улыбнулась Кальдару.
— Ты ведь знаешь, не так ли?
— Мы встаем, потому что женщинам это нравится. — Кальдар похлопал Джорджа по плечу. — Ты же не хочешь выглядеть неотесанным мужланом перед девушкой. А если ты встанешь, и она заметит тебя, она может сесть рядом.
— Вот именно. Нет закона, который говорит, что мужчины должны подниматься, но вы все еще делаете это, потому что женщины наслаждаются этим проявлением внимания. Это настолько укоренилось в вашей натуре, что, когда мы впервые встретились, Ричард отказался сесть, пока я не сделаю этого, хотя в то время был полуживым.
Ричард откашлялся.
— Это дикое преувеличение. Я был мертв на четверть, самое большее.
Кальдар повернулся к нему и вгляделся в лицо брата.
— Это две шутки меньше чем за час. Ты хорошо себя чувствуешь? — тихо спросил он. — Лихорадит, да?
— Я в порядке. Убирайся с глаз моих долой.
Кальдар посмотрел на нее, потом снова на Ричарда, потом снова на нее.
Шарлотта села. Трое мужчин сели.
— Монархия выживает, потому что голубокровные любят ее, — сказала она. — Большинству адрианглийцев она нравится. Это идея привлекает их на каком-то уровне. Король обладает меньшей властью, чем, например, Собрание или Совет, поэтому его можно свергнуть. Но нам нравится притворяться, что мы все еще воинственная нация под руководством одного сильного лидера, и мы идеализируем трон и тех, кто на нем сидит.
— Или стоит рядом, — добавил Ричард.
— Голубокровные не боятся законов, — продолжала она. — Некоторые из нас все еще думают, что они к нам не относятся. Мы боимся только общественного суда. Публика считает королевскую семью образцом добродетели. Мы не можем бороться с этим, иначе нам пришлось бы ткнуть голубокровных носами в тот факт, что их длинные родословные не наделяют их благородством духа в тот момент, когда они выскакивают из своих матерей.
Ричард кивнул.
— Бухгалтер на острове яркий тому пример. Она была так предана Бреннану, что ее глаза буквально светились при мысли о нем. По ее мнению, он никогда не мог сделать что-то низменное.
