и уже индивидуально. София, не в обиду сказано, у тебя был секс с Архимедом, но без ощущений тела – это блеф, у твоей няни нет полноценной программы взрослого человека, и негде брать, да и те будут неполными, так как у тебя нет ауры. Тело вырастет, как и заметила Софэ, через 20 лет. И как быть Архимеду? Он, как дурак, будет ждать и стареть. Теперь переключимся на Софэ. Он тебя знает полдня, и ваша встреча – всего лишь помутнение в мозгу, он видел перед собой Софию, с которой он бегал по струнам в гипере, кем ты и приходишься, а не выдуманная Софэлла. Биологический мозг менее избирателен, он не смог различить, кто есть кто, не сможет отличить расстояние родинки на теле, если оно не совпадает на миллиметр, что руки двигаются на пять сотых медленнее, что в слюне при поцелуе меньше кислоты на 0.5%. Поэтому он легко продолжил недавний секс, не осознавая о наличии двойника. Был бы у него в мозгу квазимозг, он отстранил бы все твои попытки соблазна. Софэ, быть тебе афалией до конца своей биологической жизни с постоянным желанием быть рядом с Архимедом. От этого ты не уйдешь, это память и мышление клона от прообраза, а София, выращивай себе тело в бочке, чтобы не допустить развития индивидуальности, наблюдая, как стареет Архимед, и в конце концов наступит та же проблема, что и теперь – соединения. Ведь ты проживешь 20 лет, разучившись обращаться с телом. Вы можете жить каждый в своем мире, Софэ здесь, София в гибуке, но Архимеда вам не видать, он, как и Эврику, лучше оставит другу, чем будет решать ваши проблемы. Чудный он, светлой души, его все самки мира хотят, а он ищет одну единственную, готовую лететь к звездам, погружаться в пучины океана, такую, как сам или как вы, – Тёмыч сделал паузу, посмотрел на их заплаканные глаза. – Жили люди в пещерах с дубинами, в землянках с луками, в деревнях с ружьями, в городах с пушками, в мегаполисах с ракетами, но жить без любимого человека – просто проживание отмеренных судьбой лет. Древнейшая пословица: «с милым рай в шалаше» актуальна во все времена. Живешь один – это для тела, с любовью к чему-либо – жить для души.
– Софья, психолог мой дорогой, подмени меня, у меня уйма работ со станцией. Образумь их, этих малолеток- переростков, – крикнул Тёма из дальнего угла коридора, будто уходил по нему.
Архимед нашелся в чудом сохранившемся зимним саду. Тёмыч притушил свет и вспыхнул голограммой в гамаке между кустов цветущей сирени, ожидая, что Архи начнет разговор.
Соперницы остались одни, гордо надув губки. Исход был не известен: первое – характер скверный и не уступчивый в обоих под копирку, второе – женская логика.
К полуночи взревела сирена и тотчас стихла.
– Не понимаю, что произошло? – пробурчал, обрабатывая данные, Тёма. – Просканировал шлюзы, связь, все в порядке.
– Может, Софэлла?
– На мониторах ее нет, ее нигде нет! Виомы включены во всех комнатах и коридоре станции.
– Может, ушла к своим под лед? Проверь запись, и как она могла проскочить мимо тебя.
– Я не люблю подсматривать за человеком, вы должны чувствовать свободу, которой вы дорожите больше, чем жизнью.
– Это радует, но все же лучше бы знать, что происходит на станции, для этого и существует запись на стратегических объектах.
Прошелся по шлюзовым камерам, так и есть, одного скафандра нет.
– Извини, но я приказываю записывать все происходящее на выходах станции, – резко одернул Тёмыча Архимед.
– За выходами я всегда наблюдаю, но Софья также учится от меня, заблокировала все виомы по коридору.
– Значит, они ушли наверх, раз здесь причастна Софья, и нет одного скафандра, – набрав воздуха полные легких, словно в лесу, окрикнул девчонок. – Софа! Ты че творишь, зачем тебе Софэлла!
Ответа не последовало.
– Связь с кораблем заблокирована моим кодом, но не мной, придется повозиться. Научил на свою голову, – пробурчал озадаченный Тёмыч.
Нацепив скафандр, Архимед последовал за беглянкой. Первый лифт оттаяв, поднял на промежуточную площадку, затем по каркасу добрался до выхода в колодец, за дверями которого на прозрачной ледяной площадке, плавно переходящей в полированные стены, лежал сверкающий глайдер. Десять минут стучал по корпусу глайдера арматурой, уже и кислород в скафандре весь на исходе, как вдруг трап ушел вниз, Архимед шагнул через энергобарьер. В центре на полу сидели три обнаженные дамы и пили виски из коллекции бывшего капитана корабля, их хмельные рожи расплылись в улыбке.
– Дорогой, а мы тут тебя поджидаем. Присаживайся, – хор девочек залился смехом.
Софэ неумело натянула концы топика, чтоб завязать на груди, но не совладала с ними. София потянулась к ней, и упали вдвоем, подняться уже не могли.
– Мы решили помериться, все ли части тела одинаковы. Ха-ха, – прыснула София.
– А я удостовериться, насколько она материальна, или есть пустые места.
– Ну и как, сойдетесь габаритами? Отпиливать ничего не надо? – пробурчал Архимед.
– Не-а, точь-в-точь, даже длинной волос под мышками. Ха-ха.
– Ага, мы такие похожие, что сами забыли, кто из нас кто, но такие несчастные. У Софии нет тела, хотя если не слезет с меня, я умру от удушья, а у меня нет памяти, забыла, что ты мне шептал, там, на полу в шлюзовой камере.
– Да ну вас, красны девицы, сини пьяницы.
– Я не опоздал? – вскоре Тёмыч снял защиту и взглянул на происходящее. – Да уж…, опоздал.
На полу лежали уже четыре аморфных тела, каждое что-то мычало, сопело, храпело.
– Софья, умеешь ты решать проблему. Ладно с людьми, но где ты брала виртуальный алкоголь для Софии и себя, я такого не встречал?
– Места надо знать, присоединяйся.
– Стоп! Это твоя работа на Рассвете, когда мы все обалдели от виртуального помутнения в мозгу? Стражи порядка веселились и крутили такие виражи на гравикарах!
– Вам 20 киловатт чистого спирта хватит? – с лукавой ухмылкой ответила на вопрос виртуалка-соблазнительница.
– Бери побольше, чтобы не бегать за добавкой.
– Тогда придется слетать в «магазин» да «Азимова», там осталось пару гигаватт.
– А-а, гулять так гулять, летим! По дороге поделишься рецептом? – лукаво прищурил металлический глаз Терминатор.
– Посмотрим на твои ухаживания…
Софья крутанулась, ухватившись за березку, словно за подиумный шест, теряя верхнюю одежду, и ушла за кулисы. Тёма одним движением сорвал фрак и остался с галстуком на голое тело и в семейных трусах с большими ромашками. Засеменил на цыпочках следом, сложив лапки как собачка, цилиндр поднялся на маленьких рожках.
Немного назад и под лед
