подумал, что они вернулись к своему обычному зеленому оттенку с бесконечным серебряным кольцом, навечно связавшим ее со мной. Но это была глупая надежда. Они были черны, как ночь.
— Смотри, — я протянул прядь волос вперед, но она снова окунулась в тень, прежде чем она смогла увидеть, и мое сердце упало от разочарования.
— Что такое? — спросила она, ее глаза все еще были красными от слез, которые она выплакала из-за Дариуса.
Сообщить ей эту новость было одной из самых ужасных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать, и я был уверен, что это оставило свежую рану и на моем сердце.
— На мгновение они стали синими, — сказал я, и она нахмурилась, перебирая в ладони другую прядь волос.
Волосы клубились между ее пальцами, а тени цеплялись за них, и я не мог помочь, но продолжал рассматривать ее, как эта темная сила обнимала ее тело, двигаясь по ней, как будто она была привязана к ее коже. Я хотел сорвать с нее тени и освободить от проклятия Лавинии, но сделать это я мог, только выполнив свое обещание и заплатив долг.
Всего три лунных цикла. Вот и все.
Она отодвинулась от меня, притянула колени к груди и скрежетнула челюстью.
— Я бы не хотела, чтобы ты видел меня такой, — пробормотала она, и в моем горле поднялся рык. — Я — отрава.
— Я буду любить тебя в любом виде, ядовитом или ином, — сказал я, потянувшись к ней, но она отпрянула от меня еще дальше, и меня пронзила боль. — Посмотри на меня, — приказал я, но она не посмотрела. — Блу.
— Я убила стольких людей, — прошептала она, опустив взгляд на каменный пол. — Джеральдина, — ее голос надломился. Мое сердце сжалось при имени этой девушки. Она спасла мне жизнь и, похоже, заплатила за это самую высокую цену. Она не заслуживала того, чтобы ее так рано вырвали из этого мира.
— И, возможно, Дариус тоже был бы здесь, если бы не я, — добавила Дарси.
При этих словах во мне резко поднялся гнев. Я вскочил на ноги, возвышаясь над ней, и она, наконец, посмотрела на меня, показавшись такой чертовски маленькой, словно она была призраком себя прежней.
— Лавиния виновата в каждом убийстве, совершенном твоей рукой, а Дариус мертв из-за Лайонела Акрукса. Не из-за тебя.
Она снова отвернулась, но мне было не до этого. Я поднял ее на ноги, притянув к себе за запястья, но она вырвалась из моей хватки и встала у стены, опустив голову вперед, а черные волосы упали вниз и закрыли ее лицо. Однако я не собирался позволить ей скрыться от меня. Она должна была увидеть правду, потому что я отказывался позволить ей взять на себя вину за все это.
— Дарси Вега, — прорычал я, прижав ее к стене в задней части клетки и схватив за подбородок, чтобы она посмотрела на меня. Ее глаза были такими смертельно черными, что мое сердце неровно забилось от того, как ужасно они были похожи на глаза Лавинии, но это не заставило меня отстраниться от нее. Я знал, кто она такая, до самых глубин души, и мне нужно было напомнить ей об этом, чтобы она вернулась ко мне. — Ты не являешься действиями этого зверя. Это не ты. Это проклятие, которое заставляет тебя действовать. Ты винишь меня за то, что Лавиния использовала тени в моей плоти и заставила меня вонзить в тебя клинок? — это было наравне с худшими воспоминаниями в моей жизни, с той ночью, когда мы отправились в дом моей семьи, все эти луны назад.
— Конечно, нет, — пробормотала она, пытаясь вырвать свой подбородок из моей хватки, но я не отпускал ее. — Это другое дело. Я должна была быть достаточно сильной, чтобы отбиться от Теневого Зверя еще до того, как он зашел так далеко. Я должна была быть всемогущим Фениксом, но посмотри на меня сейчас. Я — ничто.
— Ты — все, — твердо сказал я, и она попыталась оттолкнуть меня, но я прижал ладони к стене по обе стороны от нее, не давая ей уйти. — И ты не убежишь от меня.
— Как ты вообще можешь смотреть на меня? — шипела она. — Я чудовище. Я похожа на нее. На Лавинию, — она вздрогнула, как будто хотела вырваться из собственной кожи, и я нахмурил брови.
— Послушай меня, Блу. Я любил тебя, когда твоя душа сияла всеми звездами в ночном небе, и я буду любить тебя сейчас, даже когда твоя душа будет самой черной из всех, что ты когда-либо знала. Я буду любить тебя целиком и буду любить тебя по частям. Неважно, свет или тьма, я здесь. Вот для чего созданы пары. Это то, для чего я создан для тебя самими звездами, так что перестань пытаться отгородиться от меня.
В ответ на это ее губы разошлись, щеки окрасились, и напоминание о ее крови заставило мой пульс участиться, а клыки оскалиться. Сегодня Лавиния дала мне несколько скудных глотков слабой крови фейри, но я изголодался по настоящему напитку. Магия Дарси находилась в тисках Теневого Зверя, и я не знал, какая сила осталась в ней сейчас. Я, конечно, не собирался больше ничего у нее отнимать.
— Мне жаль, — сказала она. — Просто… когда ты так смотришь на меня, я чувствую себя чертовски недостойной этого после всего, что я сделала. Дариус был твоим лучшим другом…
— И он любил тебя как сестру. Он наблюдает за нами сейчас и проклинает тебя за то, что ты так себя чувствуешь. А зная Дариуса, он будет занят тем, что будет винить себя за свою неудачу. Он ни на секунду не задумается о том, что ты была ответственна за его конец, — острый нож снова и снова вонзался в мою грудь, когда я говорил о своем друге, знание того, что я больше никогда не увижу его в этой жизни, было слишком мучительным, чтобы принять его по-настоящему.
Черт… Дариус. Я даже не успел попрощаться с ним.
Слезы навернулись на ее глаза, и я поймал их большим пальцем, когда они скатились, вытирая их.
— А как же Джеральдина? — вздохнула она, ее нижняя губа дрожала.
Потеря девушки тяготила меня, и я наклонился, чтобы прислониться лбом к лбу Дарси.
— Это не твоя вина, — пообещал я, и она посмотрела мне в глаза, пытаясь впитать мою веру в эти слова, хотя я не был уверен, что это помогло. Мне было неприятно думать, что Джеральдины Грас больше нет. Эта девушка была единственной в
