И каждый день, уходя из дома, я оставляла в лесу отслеживающие ловушки, все еще надеясь, что Килиан Аль-Надир придет. Но этого не происходило и мое сердце все больше и больше болело и ныло. Нет, не от тоски, не подумайте дурного. Просто хотелось еще раз высказать ему все, что я о нем думаю. Ну и может быть разочек приложить его чем-то тяжелым по голове. Я не скучала, просто меня бесило, что он мне в который раз нарассказывал сказочек про белого бычка, а я, дура набитая, ему почти поверила.
Иногда плакала, чаще ревела в голос, от бессилия и разочарования, смотря в глубину своего темного леса. И ждала. А когда понимала, что ожидание это, в который раз, напрасно, то переводила взгляд на своего шинтару и, потрясая кулаками в воздухе, громко сетовала на этого мудака:
- Святой Космос, ну как же я ненавижу его! Если когда-нибудь этот упырь сюда еще раз сунется, то сразу же, не задумываясь, отгрызи ему его тупую башку. Ты понял меня, Ветер?
Но Ветер только фыркал и как обычно прикрывал одной лапой свои глаза. Наверное, он думал, что я полоумная ведьма, раз каждый день ругаю какого-то мифического мужика, которого он и в глаза не видел. Так и жили, почти не тужили.
А еще через пару дней мне на телекорп поступил звонок от Шаи Аттер-Нуаро, и я не смогла проигнорировать его.
- Привет, Ванда, – она говорила вкрадчиво и осторожно, не понимая, что можно от меня ожидать.
- Привет, Шая, – тепло ответила я.
- Мне тут Каин дал выходной от детей и от него, – и задорно рассмеялась, – и я подумала, что неплохо было бы с тобой увидеться, если ты, конечно, не против.
Я на секунду задумалась, а потом все же выдохнула:
- Не против.
Я кинула взгляд на духовку, где выпекались сладкие булочки с корицей и улыбнулась. Что-ж, надеюсь Шая с ходу не будет меня прессовать на тему того, что случилось с Сорос и после, иначе ей придется терпеть поток моих слез, а я в этом деле, ой, как не сдержанна в последнее время.
Розоволосая девушка элементал появилась на поляне перед моим домом из синего марева портала своего мужа. Рассмеялась и крепко обняла меня, а потом, без опасения вскрикнула и кинулась обнимать моего шинтару, приговаривая:
- Святой Космос, какой он миленький и хорошенький. А мягонький-то, Ванда! Ну просто душка!
Признаться, я даже вскрикнуть не успела, чтобы предостеречь ее. А потом и сама зависла от удивления, потому что Ветер только фыркал и смешно вырывался из объятий супруги Великого и с такой мольбой смотрел в мои глаза, мол «спаси меня от этой женщины, умоляю», что я не выдержала и расхохоталась. Неправильный мне какой-то шинтару попался…
Мы долго пили чай на веранде, говорили обо всем и ни о чем, ели булочки и смотрели как медленно диск солнца скользит по небосводу. Ветер некоторое время спал в тени своей любимой яблони, а потом и вовсе ушел в лесную чащу, скорее всего, на охоту.
- Ты знала, что я потеряла своих первых двух сыновей? – вдруг ни с того, ни с сего спросила Шая, а я оцепенела и прикрыла глаза, сглатывая и выдавливая из себя глухое «нет», а она же продолжила, – Да, я тогда думала, что Каин выбрал другую, что не любит меня и бросил нас умирать здесь, на этой самой планете. И я как никто другой понимаю твою боль, пусть она и всего лишь дело рук Сорос.
- Что? – встрепенулась я и во все глаза уставилась на Шаю. Что, во имя Космоса, несет эта женщина? Но она будто бы и не слышала меня и все говорила и говорила, погружая меня своими словами в пучину какого-то сюрреалистического безумия.
- Не понимаю, как можно было быть настолько безумной, чтобы вложить в голову своей собственной дочери самое страшное, что только может быть в жизни любого родителя? Греет только одно – в твоем случае, действительно, никто не пострадал.
- Да что ты такое говоришь? – вдруг вскричала я и, вскочив на ноги, схватилась за волосы.
- О, Ванда, прости, что заговорила на эту тему, я непростительно бестактна, – склонила девушка голову и прикрыла глаза ладонью.
Я же в полнейшем ступоре смотрела на нее, открывая и закрывая рот как глупая рыба, выброшенная на берег, а потом все же, когда перестало истошно колошматить сердце, сглотнула и спросила:
- Что значит «вложить в голову»? – я и не заметила, как по моим щекам заструились слезы.
- Но, Ванда…Святой Космос, я думала ты в курсе. Неужели ты все это время думала, что действительно была беременна и потеряла детей?
- Именно так, – прохрипела я и вновь рухнула в кресло.
- Прости, милая. Я думала, что Каин и Килиан уже давно сказали тебе, что это все были страшные иллюзии Сорос, чтобы окончательно сломить твой дух и поработить его, – крошечная ладошка Шаи коснулась моей руки и я окончательно сдала, всхлипывая и предаваясь горьким слезам.
- Ничего мне никто не говорил! – рыдала я, – А Кил вообще ко мне не приходит, потоптал траву пару раз и сдался, подлый обманщик!
- Ванда, но он взял продолжительный отпуск у Кая, только чтобы улететь к тебе сюда и вернуть твое расположение, – я кинула на нее скептический взгляд, а потом снова заплакала.
- Почти три недели прошло, как он был тут в последний раз. Только про себя твердил, о детях даже не заикнулся. Я прогнала его и правильно сделала!
- Ванда? – робко спросила меня Шая, и я подняла на нее свои заплаканные глаза, – Ты его любишь?
- Ненавижу, – буркнула я и закрыла лицо руками.
- Да уж…До сегодняшнего дня я верила, что он любит тебя. Не понимаю, почему он так быстро сдался и отказался от борьбы за ваше будущее.
- Наверное, потому что проще найти новую любовь, чем сражаться за старую, – прошептала я.
Больше я не знала, что ответить. Наверное, до меня наконец-то со всей ясностью и четкостью дошло, что все, Кил ушел и больше никогда не вернется. Понял, что я на самом деле никогда не смогу его простить, никогда не смогу вновь ему поверить. Что «мы» — это одно сплошное «никогда», помноженное на бесконечность.
А потом пришел Каин, чтобы забрать свою жену и еще раз подтвердил мне, что все мои воспоминания о моих детях не более, чем просто пшик, жестокая иллюзия и ничего больше. И я в каком-то диком ступоре пошла в душ, проводив своих гостей, и долго сидела под упругими, горячими каплями, тупо пялясь в стену и не понимая, как жить дальше. Невероятно, но я верила каждому слову Великого и его жены. Моя жизнь – одна сплошная фикция. Зачем я вообще родилась на этом свете, вот такая пустая и никому не нужная? И даже детей от любимого мужчины никогда у меня не было, как и его самого. Ничего-то у меня и нет, на деле, кроме пустоты и одиночества.
Даже Ветер ушел, заставляя меня с грустью смотреть в окно и ждать, замирая от ужаса от одной только мысли, что он тоже рано или поздно, но меня покинет.
Скрип половицы и я резко оборачиваюсь, а потом вымученная, грустная улыбка озаряет мое лицо.
Пришел!
Глава 62
Ванда
- Ветер, – жалобно пискнула я и вновь вся скуксилась.
Да сколько ж можно-то? Да когда же эти слезы закончатся?
А мой шинтару только тревожно муркнул в ответ и тут же кинулся ко мне, утыкаясь мокрым носом в ухо. И так я была за это ему благодарна, что и слов не хватит описать. Ноги как-то сами собой подогнулись, и я рухнула на пол, обнимая своего патлатого друга, прижимаясь к его плюшевой шерсти и в который раз разделяя с ним свою боль. Пусть он все лишь зверь и не понимает, что есть истинная причина моих слез, главное – что рядом с ним, мне становится легче, что я снова могу дышать, а не задыхаться.
А потом, уже лежа в кровати, я изливала ему свою душу, всхлипывая и не понимая, как преодолеть разрушительную силу своего расшатанного душевного состояния. Мне было, черт возьми, обидно и одиноко, не смотря на все то, что я говорила прежде.
- Ветер, скажи мне, как разлюбить его? Как? Не получается. И все время мне хочется неправильное. А именно, разделить с ним свою боль и свои страхи. Но он ушел. Значит ли это, что я ему больше не нужна? А если все же и в правду не нужна? Если его любовь ко мне, ему всего лишь показалась? Что делать мне со своей, если она намертво въелась под кожу? Ее ничем не вытравить и тату на моей спине, как вечное напоминание, что он единственный, кто мне нужен и кого я хочу видеть рядом с собой. Почему так? Почему именно он? И почему мне так сложно жить в этом мире без него? Я так устала, Ветер, от этой бесконечной сердечной боли. Мне кажется, что я уже и не помню, как это, когда не щемит в душе тоска, а сердце не рвется на части.
