ногами до нижних палуб.
Лента, как назло сорвалась волос, и её тут же растрепал ветер с солёной морской пылью.
— Пассажиры по каютам???
— Так точно! — крикнул кто-то.
— Принял. Дежурным привязаться!
— Так точно!
— Уй, дебилы… Не опрокинемся — хана вам, поняли???
— Так точно!
Небо быстро темнело. Совсем рядом со «Стремительным» с треском ударила молния.
Качка из бортовой становилась килевой, и, закатив глаза, Марсий рванул к рулю.
Мокрое рулевое колесо проскальзывало сквозь слабые руки Агаты, на которых уже краснели полосы содранной кожи и волдыри.
Перекрикивая рёв ветра, Марсий заорал:
— Марш на нижние палубы!
И вцепился в руль сам. Благо протез выдерживал и не такие нагрузки. Если бы его злость сейчас могла бы стать молнией, она бы по цепи поразила весь этот растерянный от встречи со штормом экипаж.
Марсию только и оставалось, что привязаться к рулевому стояку и держать судно.
Бледная, как смерть, Агата, цепляясь за скользкие от воды поручни, угрём нырнула в подпалубные помещёния.
Уж что-что, а руль Марсий держать умел. Тем более в тёплой водичке Лавраза. Он усмехнулся, вспоминая, как обжигает ледяная волна, как смораживает одежду в дубовую коросту, и какие страшные ожоги оставляет на непривычной к холоду коже.
Закусив губу, капитан закрыл глаза и слушал ветер. Долетавшие брызги пощёчинами хлестали его по лицу.
Минуты шли, но шторм всё не выходил на стабильно ровные узлы и только усиливался.
Удары молнии участились. От раскатов грома закладывало уши.
Очередная молния. Верхняя половина грот-мачты загорелась. Несколько оглушительных мгновений, и она, провисая на канатах, сползла за борт.
Марсий нахмурился. Благо моряки его услышали, и за неизменность веса на борту он не волновался. Струи ливня и солёной воды стекали по лицу на шею и уже тёплыми скользили щекоткой под рубахой.
Всё шло, как шло. И держаться получалось довольно сносно.
Если бы на палубу вдруг не выскочила парочка посторонних.
— Вашу м-м-мать!!! Полный назад!!! — сквозь рёв шторма заорал капитан двоим идиотам, которые, повинуясь бешеной пляске палубы, всё приближались к борту, что едва-едва выдерживал удары громадных чернеющих волн.
Его крик утонул в реве ветра. И только сейчас пришла догадка о том, кто перед ним.
— Де Круа!.. — простонал Марсий.
Бросать руль он был не в праве….
* * *
— Селин! Хляби небесные разверзлись и се, бездна вод вот-вот поглотит наше судно! Вверим же себя Всеведущему! — радости кузена не было предела.
— Не вздумай туда выходить! Ты же слышал, нам велели сидеть по каютам! — крикнула Селин сквозь рёв ветра и удары волн, что доносились и до пассажирской палубы.
— Пойдем! Ты вечно такая трусиха, — пьяно крикнул кузен и неловко махнул рукой. — Корабль попал в шторм! Пошли посмотрим! — послышалось за дверью.
— Стой! Дурак!
Антуана шатало из стороны в сторону.
Но бутылка, торчащая из кармана потемневшего от воды камзола, подсказывала, что дело не только в корабельной качке.
Он на мгновение показался в дверном проёме и сейчас же исчез.
Де Круа запрыгнула в сапоги и помчалась за кузеном.
Судно ходило ходуном. Селин несколько раз с силой швырнуло о стену, но обшивка смягчила удар. Запоздало сообразив, что наверху холодно, и следовало бы одеться, она решила не терять ни минуты и устремилась за кузеном.
Казалось, сейчас де Круа легко его догонит и, осыпая упрёками, вернет в каюты. Не тут-то было. Чёртова качка на скользкой палубе сбивала с ног. К тому же в коридорах было очень темно. Она не заметила, как Антуан скрылся из виду.
Паника охватила её, но Селин сжала стучащие зубы и как могла быстро, закрывая лицо от заливающей воды и кутаясь в пеньюар, выбралась на палубу.
И ужаснулась.
Гигантские серо-чёрные волны вздымались почти до верхушек мачт.
Судно бросало из стороны в сторону, и казалось, корабль замер, а мир вокруг всё норовит перевернуться и встать на голову. Вспышки молний слепили, погружая в непроглядную тьму.
И ливень. Холодный злой ливень смешивался с брызгами и всё бил по лицу, и некуда было укрыться. Казалось, вода летела одновременно со всех сторон.
Антуан схватился за борт и во всё горло декламировал Марка Аврелия.
До плеча кузена было рукой подать.
Содрогаясь от холода, Селин потянулась и…
В тот же момент очередная волна сбила с ног, протащила по палубе, несколько раз перевернула, и виконтесса погрузилась в холодную темноту.
Оцепеневшая от ледяной воды, потерявшая ориентацию, ибо где — верх, а где — низ, не было понятно, де Круа едва рефлекторно не раскрыла рот. Однако вовремя спохватилась. Вспышки света под ногами обозначили направление пути наверх, и она поплыла, изо всех сил отталкиваясь от пляски движущейся пучины.
Борьба со стихией оказалась тщетной. Холод сковывал. Толща вод казалась бесконечной, а спасительная поверхность всё не приближалась. Воздух стремительно кончался. В глазах темнело.
С ужасом хватаясь за горло, Селин отчаянно пыталась не выпускать остатки воздуха. Но тщетно.
Холод полность овладел телом, и де Круа замерла.
Она просто парила в темной пустоте.
Чернота стала кромешной. Это конец.
* * *
Он слишком давно не боролся со стихией.
Месяцы простоя на Малом Орфее дали о себе знать. Плечи Марсия невыносимо болели. Кисть и пальцы его живой руки тряслись от усталости. У капитана даже не было сил высказать свои соображения о родословной тех, кто выбежал на палубу.
Но шторм стихал.
Рваные тучи нет-нет да показывали розовеющее небо.
— Человек за бортом! В шлюпки лезть пока нельзя. Распределиться вдоль борта! Высматривать в воде, ублюдки!
— Боюсь, что нам уже никого не найти, капитан, — вымолвила Агата, придерживая свои перебинтованные запястья.
Марсий знал, что она права. И это злило ещё больше. Что он скажет адмиралам? Ему доверили элементарную миссию: доставить Антуана де Сюлли и Селин де Круа на Да-Гуа и проследить, чтобы чужаки не предпринимали попыток выдать секреты Гильдии. Словом, стать глазами и ушами мореходов строго до тех пор, пока в том будет нужда Гильдии.
…И одну из тех, кого ему предстояло контролировать, он потерял при первой же внештатной ситуации.
Полный провал, и его некомпетентность, как доверенного лица.
Марсий зло сплюнул за борт.
Да и по-человечески жаль молодую и красивую девчонку…
— Надо хотя бы тело найти… — вслух подумал он. — Разворачивай и давай назад. Искать без вести пропавших!
Грудь моря вздымалась всё ровнее, словно у засыпающей после истерики женщины. Показались первые лучи рассвета. На морской глади не было видно ничего.
Марсий валился от усталости, глаза болели от напряжения и жгучей соли, но он продолжал вглядываться в воду. У леди
