Особенно, если лишались ее правильно.
Она нарочно подбросила ему наживку:
— Что заставляет тебя думать, что я жду тебя?
Джорлан прекратил двигаться и встал в ногах кровати. Его губы приоткрылись в удивлении от ее настроения.
— Я не имел в виду ничего предосудительного, Грин. Ты же, конечно, это понимаешь?
— Я? Откуда? Ты весь день был излишне самоуверен.
Как она и планировала, ее выстрел попал в цель. Его ноздри раздулись.
— В каком смысле?
— Твое замечание за столом, к примеру. Мальчишка-слуга услышал тебя, и, думаю, именно поэтому чуть не выронил нашу еду.
Джорлан заморгал.
— Я…
— И вчера, на листе джинто. Ты хоть представляешь, как проигнорировал традиции и рискнул своим именем?
— Моим именем? О чем ты говоришь? — Зрачки мужчины расширились со злости.
Очень хорошо, подумала Грин. Ее имя-носящий — мужчина неистовых эмоций. Во всех смыслах.
Суровые лазурные глаза прищурились.
— Меня не заботят традиции, и ты хорошо это знаешь!
Грин скрестила руки на своей пышной груди и пристально уставилась на него так высокомерно, как могла только Маркель.
— Да, знаю хорошо. Ты должен быть послушен, как и другие имя-носящие!
На шее Джорлана забилась жилка.
Ее провокация сработала. Одна вещь гарантировано усиливала ярость Джорлана — напоминание о статусе имя-носящего. У него затрепетали ноздри, он с каменным выражением лица уставился на нее.
— Ты меня слышал? Я сказала «послушен».
— О, я буду послушен, если это то, чего вы желаете, имя-дающая. — Голос был ужасающе тих.
Он решительно двинулся, перебираясь через изножье кровати. Подняв шелковую простынь, он высокомерно скользнул под нее. После чего под покрывалом проскользнул на спине вверх к Грин.
Это было расчетливое оскорбление традиций южных племен. Грин подготовила себя к тому, что обязательно последует за ним.
Когда он потянулся к ее ногам, его прикосновение было всем чем угодно, кроме послушного.
Грин задохнулась, когда сильные пальцы сжались вокруг ее лодыжек и дернули вниз так, что она упала навзничь.
Острые зубы быстро поймали подъем ступни, грубо ущипнув, в то время как руки резко развели ноги. Медленно, он скользнул на спине вверх между ее икр. Шелковистые пряди мазнули по ноге Грин. Она могла телом ощущать в стремительных жарких выдохах его злость.
Его губы сжались на нежной коже внутренней поверхности икры. Укус, сделанный им, был изысканной смесью эротического бешенства.
Вздох сорвался с губ Грин, когда она пыталась рывком высвободить ноги.
Не то, чтобы она на самом деле хотела их освободить. Она намеревалась спровоцировать его, и соревнование только началось. Чем больше она просила его о «покорности», тем более неистовым он становился. Грин рассчитывала на свою способность точно понимать, как он отреагирует. Она не сомневалась, что способна разжечь яркопламенного дракона так, чтобы он вышел из-под контроля.
Ей было также известно, что она была единственной, кто когда-либо мог сделать это с ним.
Джорлан сделал себя уязвимым перед ней. Такая беззащитность означала высокую степень доверия. Его понимание случившегося будет осквернением этой веры. Она молилась, чтобы со временем он понял, что его доверие к ней не было нарушено. Что она собиралась надежно защитить их обоих в будущем. Единственная вещь, которая могла защитить их.
Ртом он проложил вдоль ее ног быстрые горячие укусы, резко прижимаясь губами. Язык скользнул по обратной стороне колен. После чего протянул открытым ртом по бедрам сзади, причиняя боль кромкой зубов, задевая покалывающими движениями иглокрылов.[173] Его дыхание стало короткими, неглубокими, задыхающимися вздохами, он уже изучал страсть своего гнева.
Кулаки Грин схватились за ткань покрывала, стискивая ее между пальцами, заставляя напрячься от такой стремительной эротической атаки. Пятки вонзились в матрас, когда его губы двинулись выше, прокладывая влажный путь между и позади ее бедер. Двигаясь, он специально касался и тер челюстью нежную кожу. Руки крепко стиснули ее ноги, поскольку, ерзая, она притворилась, будто пытается освободиться.
— Думаю, ты должен освободить меня, — зашипела она, поперхнувшись, когда его зубы потянули за нежное место сзади под округлостью. Джорлан не ответил на ее распоряжение, только еще сильнее развел ей ноги.
Она ощущала скольжение длинных волос по своим ягодицам. Огненный язык проложил расплавленный след по соединению ее ног.
— Джорлан! — Грин откинула голову на подушки, выгнувшись верхней частью тела.
Джорлан стиснул ее ноги рукой, прижимая их к груди.
— Я недостаточно послушен для тебя? — проскрежетал он.
Не ожидая ответа, он расправил ее нижние губки и жадно припал к ним. Впереди его пальцы зарылись в кудряшки и резко потянули.
Грин предполагала от него сильный отклик, только не ожидала такой полной капитуляции половине Сензитива. Где-то она читала, что высший Сензитив, рассердившись, может полностью погрузиться в свои чувственные реакции. Поскольку ни одного высшего Сензитива так никогда и не было протестировано, предположение осталось чистой гипотезой.
Грин думала о пределах его способностей. Сейчас она узнала.
Джорлан на самом деле оказался высшим Сензитивом. И она умышленно спровоцировала его.
Она знала, что сейчас лучше было бы остановиться, но оказалось слишком поздно. Джорлан был весьма далек от разумного выбора. Он будет реагировать только на свои осязательные импульсы до тех пор, пока не истощит обнаруженную в себе чувственную страсть. Грин закрыла глаза, откидываясь на кровати в ответ на его действия.
Его язык вкрался и скользнул по всей длине расщелинки, очень трепетно кружа по складкам. Его кончик пробирался вверх и вниз, легко прикасаясь к пульсирующему центру ее желания. Напрягшийся бугорок пульсировал все сильнее и сильнее.
Грин закусила губу, чтобы удержаться от вопля освобождения. Ей нужно сдерживаться.
Он тронул нежную, расположенную в центре точку, сильно надавливая. Сквозь стиснутые зубы у Грин вырвался стон. Джорлан страстно желал от нее большего, чем это. Сильные, длинные пальцы зарылись меж ее бедер. Сильно надавливая, притянул ее к себе так, что получил именно тот доступ, который желал. Полный доступ. Его щека дразнящее потерлась о ее холмик, мучая обнаженное местечко.
Глубокое, вращательное давление — невыносимое удовольствие — вызвало реакцию, к которой он стремился. Грин попыталась вырваться из его хватки, но странная позиция сделала это невозможным. У него было преимущество. И не только в этом отношении.
