Кэш побежала прочь от дома, вновь запаздывая за уже бегущими впереди собаками, на бегу порадовавшись тому факту, что сегодня не надела шпильки, а выбрала сапоги на устойчивом каблуке. Она возвращалась обратно в лес, только потом осознавая, что неплохо было взять фонарь или что-то типа того, чем дальше за деревьями терялся дом, с ярким прожектором, освещающим двор, тем меньше оставалось света и дорога еле угадывалась с еще не привыкшими к темноте глазами, Кэш ориентировалась по белым бокам и светлым хвостам питомцев.
Хорошо они бежали, слажено, прямо как на пробежке по утрам, легко преодолевая расстояние по ровной дороге. Вскоре света оказалось больше чем предостаточно, правда не равномерного, мигающего вкупе с потрескивающими звуками жидкости, льющейся из-под смятого капота и падающими на какую-то разгоряченную поверхность.
Машина была знатно покорёжена: часть ее капота с двигателем вдавило во внутрь салона. С какой скоростью надо было нестись? И что за препятствие могло нанести такие колоссальные повреждения такому монстру, как гелендваген?
Животные разделились тотчас же, большая их часть тут же окружила жертву аварии, что лежала перед внедорожником, а вот меньшая принялась лаять на саму машину со стороны водителя.
Кэш приблизилась к месту аварии, подходя к тому, кого сбили, рассматривая и оценивая повреждения.
Оборотень. Волчица.
Кэш нашла ее яремную вену, прислушиваясь к ощущениям под пальцами. Пульс едва заметный, но скоро отойдет, оклемается. Человеческий вид она не приобрела, а в волчьем облике ее регенерация куда лучше, чем в человеческом, значит скоро поднимется.
Кэш потрепала рыжую Лили, что присела рядом с ней.
— Ты молодец, умница. Все сделала правильно.
Похвалила она собаку, вспомнив о ее прыжке и об ударе, снесшем ее в той потасовке в сторону. В ответ ей досталось радостное помахивание хвостом. Кэш поднялась, подходя к водительском сидению, оттуда не доносилось ни звука, стекло изнутри покрылось испариной и мелкой сеточкой капилляров от треснувшего под ударом стекла. Водитель лежал на руле, почти всем корпусом, его лицо было закрыто упавшим на голову капюшоном. Судя по всему, это мужчина и он не подает никаких признаков жизни. Но если собаки лают, значит надежда на то что он жив все-таки есть.
Дверь не поддалась ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего.
— Вторая дверь!
Кэш хлопнула себя по лбу, оббегая автомобиль с другой стороны, которая пострадала меньше. Странно это, обычно водитель чисто психологически, отводя от себя опасность, подставляет под удар пассажирскую сторону, но тут этого не случилось.
Она открыла дверь, упираясь ногами в корпус и прикладывая к усилиям рук собственный вес, тут же отшатнулась, закашлявшись от запаха горелой плоти. Корпус автомобиля пострадал незначительно, но начинку им нужно крепить куда лучше, надежнее.
Судя по всему, он врезался в нее на полном ходу, а так как оборотень куда сильнее любого человека и может выдержать и не такие нагрузки, удар она приняла, но не выдержала.
Запах горелой плоти стоял удушающий, со стороны улицы последствия аварии выглядели не такие ужасно.
Взобравшись во внутрь на то, что осталось от сидения, умещаясь, опираясь на него одним коленом, она, прикасаясь к человеку в темной куртке, с накинутым на голову капюшоном, заставила его откинуться назад. Кэш со всей силы ударила рукой по стеклу, чувствуя острую боль в костяшках и отдачу в виде неприятного покалывания. Стекло осыпалось на приборную доску, запахи жаренного мяса, антифриза, дыма, масел и тропического ароматизатора стали рассеиваться уносимые свежим ветром. Кэш сорвала с еще целого зеркала заднего вида бутылочку с рыжей жидкостью ароматизатора и вышвырнула ее на улицу, этот запах еще долго преследовать ее своей навязчивостью, напоминая о событиях этой ночи. Она уверена в этом более чем наверняка.
— Эй! Вы живы?
Алекс.
Кэш замерла, отшатнувшись от него на мгновение. Он лежал лицом на том самом, обжигающе горячем, дымящемся двигателе. Его лицо обгорело чуть ли не до кости, и только малая его часть оставалась целой. По ней Кэш и узнала его. Она видела его менее часа назад целым и невредимым, улыбающимся и шутящим.
— Алекс, — только выдохнула она.
Зрелище притягивало взгляд своей ужасающей картинкой. Потянувшись к нему, она дотронулась до его выбритой шеи, нащупывая пульс и отмечая его отсутствие. Алекс мертв и будет таким ровно столько пока его не вытащат отсюда, если не устранить то, что мешает его телу включить функцию бессмертия вместе с сопутствующей этому регенерацией. Она сейчас никак не проявляла себя, мышцы лица оставались неизменными. Может быть он даже приходит в себя и тут же «выключается».
— Алекс, — повторила она еще раз, дотронувшись в легком прикосновении до его уцелевшей части лица и соскользнув пальцами ему на ухо.
Его глаза были закрыты, жар не успел добраться до век, от бровей практически ничего не осталось. Это мягко говоря странно смотреть на человека, который когда-то был тебе бесконечно дорог и понимать, что он мертв. Это ужасно.
«Кэш! Ну давай же! Зря я не послушал тебя!» — вспомнились его крики, что врывались в еще затуманенное сознание, на том склоне, в Гриндевальде. Его глаза, его взгляд, с каким ужасом и надеждой он тогда смотрел на нее.
Актер.
Кэш потянулась к пассажирской двери за его креслом, открывая ее. Главное, чтобы не все в этой машине было на электронике, иначе, она не знает, как будет выковыривать его из этой консервной банки. Скорее всего придется орудовать бензопилой и газовой горелкой.
В том, что она его не оставит здесь и в таком виде Кэш даже не сомневалась. Актер он, а человек выходит что она.
Дверь спустя какое-то время поддалась, сдавшись под ударами ее ног, для этого ей пришлось перелезть на соседнее сидение. Это мало помогло в том, чтобы вытащить Алекса, то есть Брэда из-под придавившего его движка. Она не без труда выдвинула его сидение назад, сожалея о том, что у нее так мало сил и матеря при этом Алекса, что оказался так не вовремя на дороге и не подставил под удар другой бок автомобиля. Оборотню скорее всего ничего бы не было, ничего страшного и смертельного, а вот он был бы жив сейчас.
Она выбивалась из сил, у нее дрожали руки, невыносимо воняло горящей плотью и капающим антифризом. У нее не получалось сделать это, никак. Кэш отступила, глядя на машину, затем оглянулась на собак.
— Ребят, мы здесь одними руками и лапами не обойдемся. Надо идти за машиной. Кто со мной?
Те псы, что были с водительской стороны и оповещали ее о том, что в салоне есть живой человек вместе с отделившейся от компании вожака Лили вернулись с ней домой.
Интересно, как собаки понимают то, что она и Лекс не такие как все? То, что животные видят и знают больше людей давно известно, но как они ощущают бессмертных ведь по виду они те же люди и ничего сверхъестественного в них нет. В отличие от оборотней, которых может выдавать запах.
Хаски загрузились в кузов пикапа, отказавшись преодолевать расстояние пешком.
Когда вернулись, ни Снапа, ни остальных восьми псов, которых она оставляла быть на страже, ни оборотня возле покореженной машины уже не было, где-то вдалеке слышался все более и более затихающий лай. С кузова повыскакивали остальные, и прежде чем Кэш успела остановить их, бросились в чащу, исчезая в ее темноте. Снапу и остальным требовалась помощь или это в них говорит собачий азарт?
Кэш выругалась! Какого черта спрашивается?
— Снап! Шептун! Барки! Лили! Ко мне!
Кричать получалось с трудом, Кэш напрягала голосовые связки, приложив ладони ко рту на подобии рупора, выкрикивая клички и команды повторно, даже посвистела им в след — все безрезультатно.
— Какого черта они стали преследовать ее? Шла бы уже домой, если очнулась!
Кэш подошла к водительской двери, посмотрев на месте ли пострадавший, решив проверить этот момент, а то может, и он ушел, а она зря приперлась обратно?! Алекс был на месте, также мертв, как и несколько минут назад. Ни шуток, ни издевательского сверкания голубыми глазами, ни оскорблений, ни улыбок — ничего.
