— Никто не захочет делиться знаниями с невольниками из когда-то побеждённых и давно забытых семей, — тихо сказала я, отпивая глоточек обжигающего чая.
— Мы обяжем Академию принимать любых студентов.
— Непросто же придётся этим «любым студентам», — грустно усмехнулась я.
— Разве ты хотела бы всю жизнь провести на ферме или на кухне и не знать, какая сила скрывается в твоей крови?
Мартейн посмотрел на меня поверх своей чашки. В его расширенных зрачках отражалось каминное пламя. Я задумалась, пытаясь вспомнить, какой я была, пока носила миралитовый ошейник. Выходило плохо. Прежняя жизнь казалась сплошной серой полосой, лишённой ярких пятен. Все самые важные воспоминания относились к детству, ко времени, когда я жила вместе с мамой и ничего не знала о волшебстве, скрытом в моей крови. Годы, проведённые на Фелле у магистра Гедриса, представлялись теперь бесконечным туманным сном.
— Я меняюсь, господин Мартейн, — осторожно начала я.
— Не меняешься, пока называешь меня господином. Мы ведь договорились, — нахмурился он.
— Мне становится трудно быть прежней. Покорной и молчаливой.
— Потому что ты начала чувствовать силу своего дара.
— Да. И это сбивает с толку, понимаете? Ведь рабыня не может принимать решений. Моя жизнь принадлежит хозяевам. Я не вправе распоряжаться ею сама, как вы или как Адриана…
Мартейн поставил чашку и коснулся моей щеки, заправил за ухо выбившийся локон.
— В Архиве Магистрата нет никаких упоминаний о тебе, Эли, — проговорил он, разглядывая моё лицо. — Я проверил все документы о сделках за последние двадцать лет.
Так вот для чего он плавал в Архив вместе с крысищей Инис Блом! В моём сердце шевельнулась неясная тревога. Я ничего не знала о судьбе моей мамы, но, оказывается, существовала возможность узнать о ней? Или нет?
— Когда госпожа Адриана купила меня у магистра Гедриса, он передавал ей какие-то бумаги с подписями и печатями, — вспомнила я.
— Свидетельство о собственности, которое было отпечатано в триста сорок четвёртом году, когда тебе уже было двенадцать, — прищурился советник. — С припиской, что документ восстановлен после того, как корабль попал в непогоду и все документы были утеряны.
— Всё верно, — кивнула я. — В день, когда нас с мамой разлучили, был сильный шторм.
— Сведений о твоей матери тоже нигде нет, — разрушил мои надежды Мартейн. — Мне не удалось ничего найти.
Крохотная искра сразу же угасла во мне. Я невесело улыбнулась. Глупо было надеяться, что со мной вдруг начнут происходить чудеса. Например, окажется, что я украденная во младенчестве принцесса соседнего королевства, где меня давно ждёт наследство и толпа прекрасных принцев, готовых взять в жёны.
«Нет, Эли, нет, — очнулся ехидный голосок внутри. — Ты не просто рабыня, ты товар с поддельными документами. Не удивляйся, если выяснится, что Адриана Гилмур владеет тобой незаконно и тебя надлежит зарегистрировать как полагается и продать на аукционе».
— Что со мной будет? — спросила я прямо.
До этого я долго-долго пила чай маленькими глоточками, но он всё равно закончился.
— Вся надежда на Алтарь Родовой стихии.
— Но? — Я подняла голову и вновь заглянула в глаза Мартейна.
Не могло же не быть подвоха!
— По новому закону Края тысячи островов для ритуала требуется личное разрешение Архимагистра, но если обратиться к законам наших предков, то достаточно четырёх свидетелей из благородных семейств. Разрешение — это только формальность. Как видишь, старый паук Горм Виклунд не всегда придерживается традиций: когда ему выгодно, он с лёгкостью переписывает правила.
— Где же мы возьмём четырёх свидетелей? — испуганно прошептала я.
— Одним буду я, другими согласились стать мои друзья по Академии. Я уже разослал письма.
Удивительный человек, когда только он всё успевает! Прошло не так уж много времени с тех пор, как Тейн лежал в лихорадке, а едва поднявшись с постели, потерял Адриану, но он уже снова плавает по островам на своём паруснике и думает, как насолить старым паукам.
Я волновалась за него. Мне довелось убедиться, как жестоки и беспринципны враги Мартейна, но кто я была такая, чтобы учить его жизни. К тому же видеть, как он бродит по опустевшему без жены дому и тоскует, тоже было невыносимо.
— Я не хочу, чтобы вы рисковали ещё и из-за меня, Тейн, — сказала я робко.
— Мне наплевать на риск. Ари хотела, чтобы ты была свободна, — отрезал он. — Есть дела, которые я должен закончить. Иначе я так и останусь человеком, который не сдерживал обещаний.
— Закончить? — переспросила я. Это слово царапнуло меня по сердцу. — А что потом?
— Сначала нужно дожить до этого «потом», Эли. Я не загадываю наперёд. Больше не загадываю.
С этими словами он протянул мне тарелку и заставил взять с неё бутерброд.
— У тебя весь вечер крошки во рту не было.
— То же самое могу сказать и о вас, — вздохнула я. — Эта грымза, то есть мистресс Блом, конечно же, испортила вам весь ужин.
Не успела я это произнести, как в коридоре послышался топот и отборная ругань нашей гостьи. Инис Блом бранилась на служанок, которые несли её вещи. Я была счастлива, что моя несостоявшаяся наставница покидает Асфу. Мартейн покачал головой и допил остатки чая.
— Придётся выделить этой грымзе охрану, чтобы проводили её домой, — сказал он, неохотно вставая с дивана и оглядываясь на меня.
«Она оскорбила Тейна, обозвала его убийцей, а он беспокоится, как бы её не сожрали акулы», — подумала я.
— Завтра я попрошу тебя отнести письмо некроманту. Напишу, чтобы подготовил Алтарь к ритуалу, — сказал Мартейн, набрасывая на плечи плащ. — Спокойной ночи, Эли.
— Спокойной ночи, — тихо ответила я, когда дверь за ним уже закрылась.
39
Дорожка к кладбищу мягко петляла между деревьями, незаметно поднимаясь вверх по склону пологого холма. Я выбрала самую светлую тропинку, пролегающую по окраине острова. Отсюда было видно серо-синее море в белых барашках и тонущие в золотистой дымке очертания соседних островов. Дул лёгкий прохладный ветер, солнечные блики прыгали по вековым стволам кедров, под ногами то и дело попадались большие шишки, полные тёмных спелых орехов.
Ранним утром мне удалось поговорить с тенью Адрианы, но, как я и ожидала, моя призрачная госпожа не хотела и слышать о возвращении. Ей нравился бескрайний сумрачный мир и странное подобие жизни, лишённое боли и страстей.
— Здесь спокойно, Эли. Здесь нет ни чувств, ни эмоций, ни правил, ни обязательств. Дни ничем не отличаются от ночей, а минуты — от лет. Изменения вносит лишь магия тех, кто живёт здесь и приходит сюда.
— А господин Ниалл, вы виделись с ним? — спросила я, делая вид, будто не знаю.
— Да, мы разговариваем. Роберт, он… иногда ведёт себя наивно, — задумчиво ответила тень.
Клянусь, я заметила улыбку, нежно тронувшую бесплотные губы призрака!
— Он исправно делает все записи и следит за состоянием моего тела, но когда я появляюсь, он прячет от меня какие-то камни и свитки. Боюсь, он надеется отыскать место в сумраке, где было произнесено заклятие. Это глупо и бесполезно. Но Роберт не хочет признаваться.
Она догадалась! Моя хозяйка умная женщина и предусмотрела даже такой вариант развития событий. Магистру теневой магии были известны методы её коллег, в том числе и некромантов.
— Я бы на его месте делала то же самое! — без сомнений заявила я. — Неужели вы думаете, что молодому мужчине так легко смотреть на то, как вы медленно умираете?
— Ты плохо знаешь некромантов, милая моя Эли, — возразила тень. — Тело для них всего лишь рабочий материал.
— Мёртвое — может быть, но ваше ещё живо!
— Всему своё время. День за днём я забираю у моей физической оболочки память, знания, характер. Пусть сейчас то, что от меня осталось, ещё похоже на прежнюю Адриану Гилмур, через месяц всё изменится. Я предупреждала об этом Роберта, он всё опишет в лабораторном журнале и передаст в Гильдию призывателей теней.
