class="p1">— Только и всего, душу твоего отца, Корнур, — расплывается в хищном оскале эльфика.
— Нет, — рычит, смотря на мать исподлобья.
— А, ну тогда ладно, — огонь вспыхнувший в руке у девушки, моментально гаснет. — Только ты предупредил свою избранницу, что будет, если так и не завершить ритуал Матарсана?
— Корн, — я краем глаза ловлю медленно поднимающегося со своего места и идущего к нам Верховного. — Не будь глупцом, мне все равно жить осталось месяца два, не больше.
По мере приближения главного герцога лицо эльфики перетягивает злобой и ещё чем-то, трудно уловимым…
— Я готов понести наказание за свой поступок Акамия, — хрипит герцог, — Но пред тем как ты приведешь в исполнение мой приговор, скажу лишь то, что вопреки всему не жалею ни о чём, — подходит ещё ближе, к парящему в воздухе силуэту. — Я любил тебя Акамия и ты знала об, этом. Сводила с ума своей красотой и диким нравом. Играла на моих чувствах как на струнах ситара. То манила, то отталкивала, раздирая мою душу на части. Знаю, что согрешил, сорвался, не смог сдержать свой пыл, свою страсть к тебе. Но ты ведь могла сразу, как узнала что, понесла от меня, убить себя, как того требуют зверские законы Лоа. А ты скрыла свою беременность, от всех. До последнего прятала стремительно растущий животик, с ещё не родившимся младенцем.
— Акамия, признайся, ты ведь хотела спасти нашего сына? Правда? Когда я узнал, что он выжил, я понял — ты тоже любила меня, как и я тебя. Но твоя гордость и дикие варварские нравы собратьев не давали тебе шанса признать это.
С каждым словом, сказанным герцогом, лицо молодой эльфики всё больше мрачнело. Выдавая истинные чувства девушки. И от былой злости не осталось и следа. Теперь тонкие черты выражали вселенскую печаль, сумасшедшую всепоглощающую боль. И ей не нужно было уже отвечать на вопрос герцога, чтобы понять, что слова Верховного были истинно правдой.
— Ты предал меня Говард, — зло рычит эльфика. Теперь её голос звучал по другому, сипло, на надрыве. Выдавая отчаяние. — Женился на этой высокородной дуре.
— Ты про Карин? — Верховный герцог расплывшись в улыбке, ещё ближе подступил к эльфийки, протягивая руку. — Ты же знаешь, я никогда её не любил, так требовали обстоятельства, долг перед империей. Только ты Акамия, всегда была в моём сердце, — последние слова он произносит почти шепотом, неотрывно смотря в глаза любимой.
Миг, и в другой его руке появляется пузырек с искрящейся жидкостью.
— Нет отец! — громкий, надрывный крик Корна, заставляет меня содрогнуться.
И я, как в замедленной съёмке вижу, как падает на пол бездыханное тело Верховного герцога.
Корн, отпустив меня, было рванулся к отцу, но Флорианс пригвоздил его, положив руку ему на плечо.
— Не стоит Корн, это его выбор.
Глаза эльфики только на миг расширяются, а затем на пухлых губах растягивается довольная улыбка.
— Возьми свою суженную за руку, сын, — в изящной ладони вспыхивает знакомое уже зеленоватое пламя.
На вечный союз, я вас, благословляю.
Кровью эльфийской тёмных Лоа, порицаю.
Быть только вместе, и чтоб не врозь.
В любовном порыве, сердце с сердцем чтоб слилось.
Подняв свою ладонь у себя над головой она легко выпускает пылающий огонь по воздуху, в нашу с Корном сторону. Пламя по мере приближения к нам всё больше разгорается, странно вибрируя. И я помимо восторга от увиденного, вдруг испытываю необоснованный страх. Корн, как будто почувствовав это, сильнее прижимает меня к своей груди. И так плотно, что сквозь толстую ткань камзола, я чувствую учащенное сердцебиение.
Зеленоватое свечение мягкой вуалью окутывает наши тела. И я ощущаю как лёгкое покалывание в пальцах перерастает в обжигающее тепло. Ощущение чей-то сильной любви, вдруг полыхнула по моим венам. Гнездясь теплым уютным комочком, в области солнечного сплетения. От неожиданности вскидываю ошеломленный взгляд и натыкаюсь на горящие синие глаза. В этот момент я понимаю, что чувствую своего любимого, так же хорошо, как и себя. Вижу, ощущаю сколько страсти и любви он испытывает ко мне, это невероятно. И сама схожу с ума, от ответных к нему чувств. Я и не замечаю как наши губы стремительно встречаются, даря безумно чувственный и такой желанный поцелуй….
Дальше всё как в тумане. День совершенно немыслимо и стремительно переходит в ночь. И мы наконец остаёмся наедине, уже по праву как муж и жена, в своих общих покоях. Я доверчиво жмусь к большому и сильному телу мужа. И несмотря на горечь потери от смерти отца, чувствую что Корн всё-таки счастлив… и пусть так продлится вечность…
