расходиться, любуясь изменчивыми красками неба.
Глава 643. Уют для Алехандро
Сестра у анамаорэ — это не какая-то глубокая духовная связь или особенная близость. Скорее, это личность со схожими целями и планами, с в чем-то подобным индивидуальным стилем и обязательно уровнем способностей.
Соперница — всегда, подруга — как получится.
Так видит Магдалена, пусть выбранная ей специализация не спорт и не война, Магдалена живет искусствами. Искусство очарования мужчин занимает ее не меньше прочих.
Ее народ, анамаорэ, обожает страсть. Когда на уме приключения, сложно остаться незамеченной и неудовлетворенной. Но разность характеров и предпочтений иногда неимоверно раздражает Магдалену.
Даже внешность, слепок души — братья и сестры чаще всего не трогают семейные признаки, задаваемые родителями: цвета волос, глаз, кожи. Все остальное бывает любым.
Селеста тоже светлоглазая брюнетка, у нее тонкая талия и крутые бедра.
И Магдалена, и Селеста не считают нужным чрезмерно подчеркивать грудь, ограничившись изящно выступающими округлостями среднего размера. И все же Магдалена смотрится ярко и сочно, маняще томно и соблазнительно знойно. Она любит ситуации, когда хочется расслабленно смеяться, увлекая переливами своего низкого голоса, знает себя и не боится своих желаний.
А Селеста невысокая, стильная, чувствительная. Этакая трогательная малышка с широко распахнутыми глазами, которую так и тянет опекать кому-то большому и сильному. Селеста не играет и не притворяется. У нее свой способ побеждать.
Магдалена ревнива, она была бы рада, если бы этот «пусенок» оставался в саду родительской семьи, игнорируя вечеринки. Но Селеста приходит, хорошо танцует и хотя умудряется производить впечатление неискушенного полураскрывшегося бутона, знает всех, и ее знают все.
Спасает ситуацию, что у сестер разные вкусы. Кроме того, Магдалена не столь ослеплена страстями, чтобы доводить дело до Арены. Ей только лишь хочется иметь все и больше: и шарм зрелости, и беспечность невинности.
* * *
Драма случилась, когда царевич Алехандро — да, тот самый с какими-то темными историями и переживаниями, живущий еще первый срок — обратил внимание на Селесту.
Магдалена пока не хотела стать царевной — бедняги вынуждены выбирать кого-то ниже себя статусом, однако существующие царевичи и царевны не жаловались.
Первый срок — это шальная молодость, наслаждение до пресыщения властью, никаких особых обязательств и практически никогда Церемоний. Исключения только подтверждают правила.
У простого народа подобных забот нет.
Многие девушки полагали, что лучше совсем не встречаться с царевичем, чем быть брошенной и сожалеть. Риск велик, властители не живут отношениями, они пробуют себя и свои силы, подмечают склонности.
О чем же плачут их несчастные спутницы, сошедшие с великой, самой крутой дистанции, остается гадать. Еще запросто отказаться сразу и не задумываться о том, что могло бы быть.
Мужчины не имеют права преследовать тех, кого не прельстила роль их роскошного тренажера отношений.
Такова оказалась Селеста. Она увидела свой заведомый провал и слишком любила себя, чтобы поддаться напору Алехандро и его обещаниям. Зачем ей жить сложно?
Магдалена ненавидела подбирать то, что не подошло другим, но можно ли считать вторым сортом настоящего царевича из-за боязни какой-то глупышки?
Селеста хочет ходить проторенными тропами? Избегает смелых решений? Отлично! Все это шанс для Магдалены.
Переключить внимание Алехандро на себя, притвориться, что любовь в целом для нее интереснее частностей, умело и искусно флиртовать, пусть Алехандро и видит правду, он Магдалене подыграет…
Быть напоказ безрассудной, подкалывать Алехандро. И трястись, переживая из-за неприятной неуверенности, что раз Алехандро не выбрал ее сразу, да еще живет треклятый первый срок, то скоро наступит конец их отношений, как его ни переигрывай, неизбежный.
Магдалена была много трогательнее Селесты в своих метаниях, сама того, правда, не замечала, но Алехандро все видел.
Эта история никак не напоминала происходившее между ним и Аурелией, то отчаянное в безнадежности. И обучение Натальи с ее необдуманными речами тут ни при чем. С Лилит все протекало иначе.
Здесь тепло, уютно и мирно. Пока так и должно быть.
Анамаорэ, прекраснейшие и совершенные внешне Дети Любви, один из эльфийских народов, относились к наготе без должного почтения.
Иногда их костюмы совершенно не оставляли простора воображению. Традиционно мужчины носили балахоноподобный верх и обтягивающие брюки, а женщины ровно наоборот — ткань обнимала их тело до бедер, ниже расходясь широкой юбкой. И, тем не менее, кожа была спрятана от чужих глаз.
Конечно, это было обусловлено объективными причинами: анамаорэ, точно растения, питались от своего светила и не хотели «съесть» слишком много.
Формы и силуэты они ценили больше, нежели ощущения от поверхностей, а с фактурами играли, но было что-то ограниченное в этих играх.
Исключений не делали и для моря, ласкового и пленительного — многие девушки купались в обычных длинных, до пола, платьях из тонких материалов, а мужчины также заходили в воду в будничном.
Потому обнаженность, что-то узкое, минималистичное, выдавали рисковых странников по мирам. Внимания они не привлекали, выказывая свои вычурные вкусы, отгородив отдельное пространство на обширном побережье.
Представители Царской Семьи, почти небожители, в основном вели отделенный от народа образ жизни, отчего каждая встреча с ними становилась таинственно-сакральной, неким посвящением и обучением.
Для самих царевичей ситуация представлялась значительно более простой, а пикник на взморье расслабленно-приятным.
Тамико, Маю, Марина — некогда представительницы человеческой расы — смотрели на своих мужей ровно, без коленопреклоненного придыхания. Так сложились обстоятельства, что все эти девушки являлись бывшими Лукаса, и то ли по указанной причине, то ли по иной смугловатый, точно зацелованный солнцем брюнет предстал на пляже в густо-красных, вызывающе ярких шортах до колена. Лукас редко выбирал красный, его шорты горели, словно тревожно-призывное пламя, углубляя оттенок загара. Лукас весь сейчас был темнее и обращал на себя внимание небольшой компании из трех перерожденных в анамаорэ девушек и пары родных братьев, их супругов.
Марина обожала отдых у воды, вид купающихся никогда не поражал ее. Лукас вряд ли смутил бы кого-либо из людей, но в культуре анамаорэ его облик безусловно выделялся, дополненный хищной грациозностью.
Марина поняла, что происходит что-то не то, когда ее муж Марек энергично взмахнул ладонью перед ее миловидным лицом. Марек, как всегда смешливый, белозубый и радостный — как он когда-то служил оперативником с таким характером? — улыбнулся:
— Лучик, переигрываешь! Ты бы победил, да мы тут все не лыком шиты. Опа!
Облачение Марека сменилось на парадное царское. Марина ойкнула.
Марек объяснил:
— Неожиданно, да? Теперь все смотрят на меня!
Он рассмеялся, и Марина вслед.
Марек не был чрезмерно ревнив и до
