Алекс понимает, что тот пытается втолковать ему и даже понимает почему.
— Ты, Флагер, делай так как считаешь нужным, но не ты ли рассказывал мне о суперспособности этой девчонки вляпываться в черт знает что и при этом не выходить целой и невредимой? Когда это все началось? В Нью-Йорке?
— Нет, здесь.
— Правда?
Именно. С ней ничего не случалось и было в полном порядке пока она не приехала в Крейг. Разумеется, дело не в городе. Он и сам пока не понял в чем.
***
— Поверить не могу!
Кэш сидит на крыльце и, кутаясь в старый полушубок, рассматривает фотографии на телефоне. Позади нее сидит Снапа и время от времени порыкивает на дверь.
— Ты сейчас о фотографиях или…
— Или! — восклицает она, бросив взгляд на курящего мужчину. — Мне не верится, что ты всерьез задумался об этом.
Алекс хмыкает, глядя на то, как девушка вертит телефон, водит по экрану пальцами, то, приближая, то отдаляя изображение. Он и сейчас сомневается в правильности принятого решения, но Тицид навел его на одну мысль.
— Это так удивительно желать, чтобы дорогой тебе человек был в безопасности?
Его теория заключается в следующем — если они далеко друг от друга, то вроде как все хорошо, но чем ближе они к друг другу, чем чаще сталкиваются, то высекают заряды и искры при малейшей попытке отдалиться. Хорошая новость в том, что пока они вместе с Кэш всё в порядке. Плохая — незначительная дистанция и к ним начинает липнуть всякое д****о. Алекс только не понял почему больше достается именно ей, а не ему.
— Представляю, если бы я выкинула что-то подобное и по отношению к тебе.
Кэш поднимается и отдает ему телефон, ждет, когда он уберет его в карман, а затем обнимает, запуская прохладные руки под теплый джемпер. Вместе с прохладой по его телу проносится приятный озноб и дело совсем не в холоде.
— Всё ничего, но, если бы я вдруг исчезла, развеянная по ветру, ты наверняка подумал бы о том, что я сбежала.
— Обожаю кроликов! — он целует возле ушка. — Я тебе говорил об этом?
— Это мыши, — отвечает она ему, прикрывая глаза на мгновение, стоило ему заправить пальцы под тонкую ткань брюк. — У тебя ничего не выйдет, Флагер.
— О чем ты? Я не делаю ничего такого!
Ему нравится объятия, но не нравится тема разговора. Как он сказал Кастеру: необходимо разрешить повисшие в воздухе неприятные вопросы?
— Я бы обязательно так подумала! Ты бы не додумался чиркнуть прощальную записку.
Они больше не говорили о Клейтоне и Кристофере, но Алекс чувствовал, что еще вернутся к этой теме. Его грели ее слова, что у нее ничего не было с Вэстом.
— Значит, ты все еще не веришь мне?
Она приподнимает бровь и даже дергает губами, но пока ничего не отвечает ему. Они поменялись местами. Сначала она не хотела верить ему, а теперь он не в силах выбросить ту сцену из головы и забыть о ней.
— Я не могу обещать тебе, что перестану ревновать тебя, — говорит он со вздохом, касаясь ее носа своим. — Ты можешь пообещать мне это?
Она качает головой, как будто бы раздумывая над его словами. Алекс сердится, стараясь не улыбнуться при взгляде на расшалившуюся женщину.
— Технически, мы говорим совсем не об этом.
— О, Боже! Ты зануда, Кинет! — восклицает он, прижимая к себе покрепче. — Я же рассказал тебе обо всем! Сдал друга между прочим!
— Косвенно!
Кэш улыбается, глядя на него. Улыбка сначала рождается в ее глазах, а потом расцветает на нежных губах. Алекс с удовольствием думает о том, что она наконец принадлежат ему и только ему.
— Но ты продолжаешь кокетничать со мной, отказываясь признаваться в собственнических чувствах!
— О чем ты?!
Теперь ее очередь делать удивленный и вместе с тем оскорбленный вид.
— Никогда и ни к кому тебя не ревновала. Всегда знала, что твое сердце принадлежит мне и только! Ни каким-нибудь блондинистым дурам!
Алекс кивает. Такому объяснению, с присутствующими в них «блондинистыми дурами» он верит куда охотнее, чем в то, что она совсем не страдает от этого чувства. Слышит он, как она произносит имя Минди.
— Ребят, я могу выходить? — слышится из-за двери. — Теперь, когда вы выяснили всё?
— Конечно! Снап, выпусти его!
Алекс и Кэш смотрят в сторону невозмутимого Тицида.
— Это не то наказание, которое способно привести меня к признанию собственной вины.
С самым невозмутимым и нисколечко не раскаявшимся видом говорит брюнет, глядя куда-то в даль. Кэш отклоняется и следит за его взглядом. Эта «даль» на самом деле кусты туйи, но «адмиральский» взгляд ужас как хорош.
— Я может мечтаю о том, чтобы меня заперли дома, и я мог выспаться, оправдывая себя тем, что дела подождут и вовсе не потому, что я так хочу, а вот из-за таких как он!
Он тыкает в сторону Снапа. Пёс не рычит, но приподнимает верхнюю губу и показывает ему зубы.
— А форму ты поправить не хочешь? Я сейчас спущу на тебя всю свору. Я не знаю через сколько они выдохнутся, но потеря как минимум пяти тысяч калорий тебе обеспечена.
Тицид молчит, только приподнимает бровь, размышляя о чем-то.
— Никак не пойму, что ты нашел в ней? — он забирает у Алекса пачку сигарет. — Чем тебя так привлекают злобные создания?
Кэш пытается освободиться, но Алекс держит ее в руках, забавляясь их пикированию и ее возмущению.
— Дай я наподдам эту агнцу небесному! Нет?! Алекс!
Ему достается ее возмущенный взгляд. Алекс хохочет в голос, удерживая ее рядом с собой.
— Заговорщики! Ты строил козни за моей спиной! Я, между прочим, наняла тебя! Тебе просто повезло, что я не Каллисто!
Тицид отходит подальше от девушки, присаживаясь на лавку, на которой раньше любила сиживать Берти.
— Я бы превратила тебя в жабу, нет, в кошку! А еще лучше в какую-нибудь улитку!
— Вот именно поэтому мы и не вместе!
— Ты!.. Ты!..
Кэш возмущается, нов конце концов смеется, запрокидывая голову, открывая взору Алекса нежную шею и улыбку на все двести ватт.
— Ты слышишь его?!
Она обнимает его, прижимается телом и следует за его движениями, так что у Алекса не остается и тени сомнений, что этот разговор имеет хотя бы малейший оттенок флирта.
— Оказывается только в этом дело!
— Полагаю, это он говорит для меня, — замечает Алекс, прикусывая нежную губку, — чтобы я предпринял что-нибудь по отношению к тебе!
— Выпори ее!
Еще пара секунд веселья, несколько затяжек сигареты, один короткий поцелуй и на дворе стало твориться черти что — рванул вперед Снап, едва не сбив с ног влюбленную парочку.
Всего один звук, всего одно сказанное «гав», как из псарни повыскакивали остальные хаски, вспахивая только-только слежавшийся снег. Они бросились в центр двора под изумленные взгляды веселящейся троицы и тут же замерли. Хаски и маламуты застыли в прыжке, на бегу, с разинутыми в страшных оскалах пастями, выпрямленными хвостами, мгновенно покрываясь коркой голубоватого льда.
— Ты бы хоть предупредил! — говорит вышедшая из портала женщина, шурша длинными юбками и тапочками с загнутыми вверх носками.
Она легко и непринужденно подныривает под телами собак, держа в руках огромный поднос с каким-то угощением.
— Когда я говорил, что развожу хаски имелось ввиду, что это собаки.
Ниран Кьет пропускает Керриан, закрывает портал из которого доносится музыка, пение птиц и шум совсем другого ветра.
— Да, припоминаю что-то такое!
— Ты лучше меня знаешь, что они на дух не переносят нечисть.
В воздухе разливается запах пряностей, но практически тут же рассеивается налетевшим северным ветром. Ниран останавливает прямо напротив Снапа, что застыл на уровне его лица.
— Он просто хочет избавиться от меня! Но не выйдет! Я дождусь кольца размером с яйцо.
Он кивает Керри, которая и не думает обижаться на сказанное, а спешит в дом, перед этим подставив щечку Кастеру.
— Спрашивается, — Ниран все еще разглядывает опасно ощерившееся животное, трогает его клыки, — зачем ей такой огромный бриллиант?
