— Ты лжешь, — произнес Мартен. — Артефакт силен, но не всесилен. Ты не был бедным мальчишкой, который спасался от голода. Ты был не слишком любимым, не самым старшим сыном далеко не самой бедной семьи. За всю свою жизнь ты не сделал ничего сам. Ты занял чужое место — существовал ведь какой-то герцог ди Маркель в прошлом, и замок этот был — ему сотни лет! Ты делал то, что хотел, и не имеет значения, магия была твоим инструментом или что-нибудь другое. Но не мне тебя судить. Я — не король Халлайи. По крайней мере, пока не состоялась моя свадьба с Ее Высочеством, — он безэмоционально усмехнулся. — Ирвин, полагаю, ты сможешь отправить его в Халлайю. Этот человек должен предстать пред судом.
— Но я не колдун! — рванулся к нему ди Маркель. — Я не могу быть сожженным за магию!
— Конечно, — пожал плечами Мартен. — Ты не колдун. Да и в Халлайе, возможно, совсем скоро перестанут судить за колдовство. Но за мошенничество, убийства, покушение на мэтра Рьяго — это ведь ваше было заклинание, не так ли? — и прочее беззаконье, полагаю, все же будут. Я верю, что этот человек понесет достойное наказание.
Последнее прозвучало как приговор. Ди Маркель задрожал, услышав формулу, используемую прежде только Акреном — формулу этой проклятой, королевской веры, нерушимой и сильной, той, против которой у него не было ни единого аргумента. Он еще что-то там кричал, причитал, но Мартен не стал слушать. Он повернулся спиной ко всем присутствующим и медленно побрел к ступенькам, чтобы сбежать поскорее с крыши, на которой он окончательно перерубил все пути к собственному отступлению. И зачем? Чего ради?
Ради Рангорна. Ответ всегда будет один и тот же. Ради страны, за которую кто-то должен быть ответственен.
— Чего же ты стоишь? — донесся до Мартена голос Лилиан. — Догони его! Или ты думаешь, что кто-то сделает все за тебя? Догоняй, ну!
Принц только усмехнулся.
Кому будет надо — его найдут. Теперь-то ему бежать некуда.
От себя не сбежишь.
Мартен не стал спускаться вниз по витым ступенькам, что вели к самому подножию Вархвской академии. Он миновал несколько пролетов только для того, чтобы выбрать другую, еще более высокую башню. У этой не было открытой крыши, на которой можно выяснять отношения, иначе Акрен выбрал бы именно ее — чтобы падать еще дольше. Но принц не планировал прыгать, да и для удачного самоубийства можно было прыгнуть и с башен пониже, а не по шаткому желобу идти до крохотной площадки, не больше метра в ширину, чтобы усесться на ней и смотреть вниз на раскинувшуюся у академии Вархву.
С этой высоты город казался… Обыкновенным. Рагорнская столица вызывала у Мартена куда больше положительных эмоций, чем Вархва, обещавшая невероятные знания о магии, а даровавшая обыкновенную фикцию. Бумажку, диплом! Такую Мартен мог получить и в НУМе, и, возможно, эффект был бы намного лучшим. По крайней мере, лицензированное высшее учебное заведение.
Но теперь ему не до учебы. У королей всегда и без высшего образования проблем хватает.
А Мартен согласился. Публично согласился. Даже если не прямо… Признал себя королем, взял на себя ответственность за судьбу Рангорна — а ведь все знают, одного раза достаточно, чтобы потом до самой смерти нести на своих плечах эту ношу. И, возможно, немного больше жалеть наследников престола, чем делал это его папенька, пытаясь поскорее избавиться от ответственности, но при этом оставаться королем. Что ж ему так тот трон нравился? Можно подумать, в этих привилегиях есть хоть какой-то смысл!
Принц нашарил медальон, все еще висевший у него на шее и жаром золота обжигавший кожу, и улыбнулся. Акрен всегда хорошо рассчитывал время, наверняка запомнил и эту дату. Может быть, передал хоть какую-то весточку…
Мартен провел пальцем по рифленой поверхности медальона, а потом, решившись, активировал тайный механизм. Раздался тихий, раздражающий щелчок, и одна половинка медальона отъехала в сторону, открывая ему древний портрет Дарнаэла Первого, того самого, которому молились в Вархве.
И крохотный, скомканный кусок бумаги, появившийся здесь — Мартен был готов поклясться, — совсем недавно. Магия? Или Акрен, предугадав его реакцию, оставил записку, точно зная, что Мартен ее найдет?
Принц вытащил записку, закрыл медальон и долго смотрел в пустоту, будто единственным, что его интересовало, были тучи, так низко опускавшихся на Вархву.
Когда он наконец-то раскрыл крохотную записочку, внутри обнаружил лишь несколько слов. Этого было так ничтожно мало…
"Ты справишься. Ищи ключ к своей уверенности в Зеркальной Комнате".
Мартен помнил легенду про таинственную комнату, в которой король Эмильен сводил с ума своих подданных. Она действительно существовала, осталась в старом дворце, запертая на ключ, и никто так и не смог ее открыть. Выламывать дверь не решились. Теперь Мартен, вспомнив крохотный желоб в двери, подумал, что, возможно, медальон и был тем самым таинственным ключом? Не так уж и сложна загадка, скорее уж никто до сих пор не занимался ею всерьез.
Может быть, Акрен и это предсказал тоже? Или узнал каким-то образом, у того же Ирвина спросил, где ему оставить послание из прошлого в будущее?
— Что ты будешь делать дальше?
Мартен вздрогнул и от неожиданности уцепился пальцами в желоб, чтобы не свалиться с крыши и не полететь вниз из высоты в полторы сотни метров. Белла, наплевав на безопасность, на то, что в платье всегда легко запутаться, а ее туфли — совсем не та надежная обувь, в которой надо лазить по крышам, пошла за ним — и каким-то образом сумела совершенно беззвучно приблизиться с Мартену и остановиться на той самой крохотной площадке. Постояв немного, решилась наконец-то и устроилась рядом с ним. Даже взяла за руку, словно пыталась найти себе опору, благодаря которой зияющая под ногами пропасть не будет казаться настолько страшной.
— Итак, — прошептала она, мягко улыбаясь, — ты стал королем Рангорна.
— Да, — нехотя отозвался Мартен, понимая, что отрицание в данном случае делу не поможет. — Оказывается, теперь у меня огромная страна, которой я должен как-нибудь править, и папенька, которого корона самостоятельно отлучила от участия в управлении… Не скажу, что это было ожидаемо.
— Ты ведь не хотел быть королем.
— Да, — кивнул Мартен. — Но ведь… Я же нужен Рангорну. Хочу я этого или нет, а мой долг — заботиться о своей стране, а не трусливо прятаться от нее по углам в надежде, что трон займет кто-то другой. Кто? Его разве примет корона?
— И ты не боишься? — спросила Белла.
— Конечно, боюсь… И выбор у меня есть. Был. Но я его уже сделал, а менять — просто не вижу смысла. Это было бы жестоко по отношению к тем, кто в меня верит. Я устал бегать от себя самого. Давно пора было решиться, — он помолчал немного и взглянул на Беллу. — А ты?
— А что я?
— Если ты захочешь, — он осторожно обнял девушку за талию, привлекая ее к себе, — ты можешь стать моей королевой. Сможешь изменить жизнь Халлайи. Законы Рангорна не так уж и плохи, и хотя путь будет сложным и долгим, он возможен. Пройдет пусть не два-три года, пусть двадцать или тридцать, но они привыкнут. И на карте будет одним черным пятном, отрицающим силу науки и магии, меньше.
Белла задержала дыхание, кажется, пытаясь оценить его щедрость, а потом шепотом спросила:
— А если я не хочу? Если мне не нужна эта ответственность, если я не готова быть королевой? Мне возвращаться к отцу и быть принцессой, которую пытаются выдать замуж?
— Если захочешь, можешь вернуться к отцу, — согласился Мартен. — Или оставаться здесь. Или быть в Рангорне. Я думаю, тебе там найдется место… В том статусе, который тебе будет удобен. Если же ты просто не готова… У нас впереди много времени, Белла. Я готов тебя ждать столько, сколько потребуется.
— Не нужно, — выдохнула она. — Не надо меня ждать. Я уже все решила.
Мартен повернулся к ней, подумав вдруг, что выглядит, наверное, жалким, а в глазах, может, и вовсе застыло дурацкое просящее выражение, которое сейчас разозлит ее, заставит вскочить, уйти…
