Я кивнула, закрыла лицо руками.
- Я бы хотела остаться одна, – попросила я.
Мне надо было оплакать его смерть.И осознать, что Доната рядом больше нет. И что в его смерти виновата я. Если бы я не повела себя так легкомысленно на дороге, и не сняла маску…
Все ушли. Джеймс остался.
- Я больше не уйду, Мартина. Я не оставлю тебя одну, – сказал он, обнимая меня.
И я рыдала по Донату в крепких объятиях Джеймса.
* В ампире – на авиженском сленге означает «на стиле», «ультрамодный», «франтоватый».
Глава 54
Следующие двое суток прошли под какой-то пеленой. Я за что-то хваталась, что-то делала, участвовала в советах, но при этом была сама не своя. Не могла сидеть на месте, не могла сосредоточиться на чём-то одном, перепрыгивала с одного на второе, на третье…
- Я должна что-то придумать. Я должна что-то сделать, Джеймс, понимаешь! Я не могу допустить чтобы смерть Доната и других была напрасной. Мы должны что-то сделать!
Схватила я его за грудки и всхлипнула.
- Марти, крошка, успокойся. Конечно же мы сделаем. Придумаем и сделаем. Всё, что захочешь, – шептал Джеймс, успокаивая меня.
Влетели Ник и Абигейл, растерянно уставившись на плачущую меня.
- Что случилось?
- У Маины истерика, – Джеймс крепко обнимал меня, не давая вырваться.
- Оставьте нас, – попросила сестра.
Джеймс с сомнением перевёл взгляд с неё на меня.
- Это важно, всё будет хорошо, – кивнула Абигейл.
Джеймс и Ник переглянулись. Ник пожал плечами, и они вышли.
Сестра взяла меня за руку, усадила и обняла.
- Я всё искала случай, чтобы сказать то, что сейчас скажу, – начала она. – Сейчас самый подходящий. Помнишь, когда Донат третировал Виля, чтобы шантажировать тебя, я в сердцах ругнулась? Я произнесла тогда «чтоб туманники его задрали». Сказано это было с чувством, от души, я злилась на Доната. Но это было в сердцах сказанное ругательство, ничего такого конечно я бы Донату не пожелала. Когда мы попали в Антакаль, и кошмар превратился в реальность, я вдруг вспомнила об опрометчиво сказанных словах. Их было не вернуть, но мне они жгли душу. Я подошла к Донату и вывалила на него то, что меня терзало. Попросила прощения за то что так необдуманно бросалась проклятьями. И что у меня дурное предчувствие. Чтобы он был осторожен.
Голос Аби задрожал. Она сделала паузу, её слезы, стекавшие по щекам, капали мне на руки.
- Он, как обычно, в своей манере пошутил, что если бы все пожелания в его адрес сбывались, он бы давно уже измерял линейкой границы чертогов бога смерти – как пожелал ему в сердцах один подчинённый.
Абигейл сквозь всхлипы хихикнула, я за ней следом.
- Но затем он посерьёзнел и сказал, что у него тоже плохое предчувствие. Только у него появилась возможность стать счастливым с тобой, как всё пошло наперекосяк. И тогда… он написал тебе записку и взял с меня слово, что я отдам её тебе, если с ним что-то случится. Держи.
Абигейл достала из кармана сложенный листок.
- Я не читала. Но, думаю, его содержание тебя утешит.
Абигейл ушла, оставив меня одну. Позволив себе прорыдаться – всё плыло перед глазами и я не могла прочесть ни строчки, я открыла письмо.
Любимая моя, если ты читаешь это письмо, значит, я с Марсом на пару соблазняю богиню жизни и устраиваю пари с её мужем, богом смерти. Не плачь обо мне, значит, так надо. Я благодарен судьбе за тот короткий миг, что был счастлив. Счастлив, когда ты согласилась быть моей. Я уже оказался на небесах, когда услышал, как ты сказала: «Я хочу сделать тебя счастливым, Донат».
Ради этого я бы снова прошёл через всё то, что мне придётся пройти до момента, когда письмо окажется в твоих нежных шаловливых ручках (да, я помню каждое их прикосновение, каждую ласку, каждую нашу шалость).
Сейчас я могу честно признаться тебе в письме, что знаю, что у нас ничего не получится. Только бы слепой не заметил, как вы с Джеймсом смотрите друг на друга. Не буду развивать эту мысль, она причиняет мне боль. Наверное, у вас есть какие-то обстоятельства, которые мешают вам быть вместе. Я даже не хочу спрашивать. Чтобы не искать пути к их устранению. Я эгоистично хочу наслаждаться коротким моментом, что ты моя.
Когда наше приключение закончится, и это письмо мне удастся уничтожить самому, то придётся взглянуть правде в глаза, и я надеюсь, что смогу тебя отпустить. Но сейчас я не могу думать об этом. Ещё немного, ещё пару дней позанимаюсь самообманом. Ведь я так тебя люблю! Ты даже представить не можешь как! Ник называет тебя «мой свет», а для меня ты светило, заполняющее весь небосвод. Без тебя в моей жизни мгла и ночь.
Но раз я больше не стою у вас на пути, я прошу, я заклинаю, Маина, будь счастлива! Отпусти прошлое, живи будущим. Наплюй на все мнимые преграды, будь счастлива в любви с Джеймсом. Я буду просить богиню об этом, если мой план по её обаянию сработает. Улыбнись, любимая. Вспоминай меня только со светлой грустью, иначе мне не веселиться там, наверху.
И не прекращай писать музыку! Хотел написать тебе где хранятся все мои стихи, но передумал. Все они полны тоски по тебе, а ты теперь должна петь о счастье. Вот тебе для начала, пусть будет первая песня в новом альбоме о счастье:
Я руки тяну в небеса,
Счастливые вижу глаза.
Взлетаю я вместе с вами,
Нас кружит над облаками!
Ах, это мир! Как близок, как прекрасен он.
Ах, этот мир! Теплом и счастьем напоён.
Моя любовь его раскрасит, как рассвет,
Моя любовь тепла, нежна как светила свет…
Дальше я не смогла читать. Строчки о счастье сейчас читать не в силах. Попозже. Я отложила листок и залилась слезами.
Хорошо, Донат, я исполню твою просьбу. Я отпускаю тебя с лёгким сердцем и светлой грустью. Буду молиться о том, чтобы в следующей жизни ты нашёл своё счастье и тебя любили так, как умеешь любить только ты.
Глава 55
Джеймс, осторожно постучав, зашёл и встал рядом.
- Как ты? – присел он передо мной на коленях.
Я молча протянула ему письмо.
- Мне прочитать его?
- Да, там есть про тебя.
Джеймс погасил удивление, взял листок из моих рук. Углубился в чтение.
Я следила за мелькавшими на его лице эмоциями. Закончив чтение, Джеймс поднял на меня взгляд. Мы смотрели в глаза друг друга, силясь найти ответы на свои вопросы.
Джеймс отложил письмо на край кровати.
- Я люблю тебя, Марти.
- А как же Агнешка?
- Я не люблю её.
Поскольку я ждала объяснений, Джеймс, сев рядом со мной, пояснил:
- Ты знаешь мою ситуацию. Я не мог позволить себе любить. До тебя женщины мне служили развлечением. После – отвлечением от любви к тебе. Потом, когда ты сделала мне замечание, и я устыдился и перестал встречаться с кем-либо, моя любовь к тебе выползала наружу как непрошенный сорняк. Как ни борись с ним, он найдет лазейку. Глядит изо всех щелей, и ничего с ним не сделаешь, только разрастается.
Джеймс тяжело вздохнул и продолжил:
- Помнишь тот день, когда я встретил Агнешку? Мы с тобой провели его гуляя вдвоём? Я пользовался любым моментом, чтобы дотронуться до тебя. На катке, щупая тебя, не в силах остановиться, и глядя на твоё весёлое раскрасневшееся лицо и слушая твой смех, я поймал себя на том, что, если я тебя сейчас поцелую, ты мне ответишь. И от этой мысли было сладостно всего лишь мгновение. А потом я испугался. За тебя. Вдруг случится то, чего я желаю больше всего на свете? Вдруг ты в меня влюбишься? Как я потом смогу смотреться в зеркало, зная, что ты будешь страдать от моей любви, от моего тайного постыдного счастья? И в ответ на мои мысли в тот вечер я встретил Агнешку. Я прозрел, когда Ник сказал о своей любви к тебе, когда ему надо было втереться в доверие к твоему отцу, что он пожалел тебя, и выбрал ту, что не жалко. Так и у меня, Агнешку мне было не жалко, вот и всё.
Джеймс помолчал. Я тоже, давая возможность ему выговориться. Нам обоим это было нужно.
- Я смалодушничал. Посчитал, что мне будет достаточно такой имитации счастья. С симпатичной мне девушкой, которая меня любит, которая благодарна мне и молится как на бога. Я чувствовал себя с ней щедрым благотворителем, понимаешь? Ей всегда достаточно всего того, что я могу ей дать. Тогда как для тебя, этого было бы мало. Всё, что я делал для неё, я делал для себя. Чтобы не чувствовать угрызений совести. Моя женщина всем довольна, а значит, я молодец, всё хорошо и правильно. Но это был обман. Ты была права. Но пока ты не уехала, я не мог это признать. Ты исчезла из моей жизни, и она сразу потеряла краски. Всё вдруг стало неважным. И работа, и игра в семью с Агнешкой, которая стала раздражать всё больше. Я расстался с ней и поехал в Адуак. Чтобы только увидеть тебя.
