зарычал яростный голос.
45
Мы испуганно вскочили на ноги, Гоггинс прошел в Мерцающий Купол, на лице была буря. Калеб хромал за ним, его трость с головой льва стучала по полу, он хмурил морщинистый лоб, голубые глаза были недовольными.
— Болтаем, — ответил Феникс, я закрыла веер и спрятала в задний карман.
Гоггинс строго смотрел на него.
— Ты знаешь правила. Мерцающий Купол только для Защитников и Воинов. Вы оба мерцали?
— Да… — признал Феникс, — но Дженна другая.
— Как же? — осведомился Гоггинс, уперев огромные кулаки в бедра и глядя на Феникса.
— Она может впитать множество Проблесков, куда больше, чем может Защитник или Воин, — гордо объяснил он.
— Это не повод рисковать запятнать ее Свет, — вмешался Калеб, тревожно глядя на мое напряженное лицо. Но моя боль не была связана с усталостью от мерцания. Нам помешали в неподходящий момент.
— Но Дженна сияет ярче других Первых Предков, — возразил Феникс. — Эмпоте это видит. Даже я вижу ее ауру в этой жизни… — он указал взмахом ладони на мое тело. Я посмотрела на себя, но не видела ничего такого. — «Но одна Душа сияет ярче и смелее других, эта должна зажечь искру, когда…».
— Да, не нужно цитировать Пророчество! — рявкнул Калеб. — Феникс, ты подвергаешь опасности Свет Дженны, пока учишь ее такому. Дженна не придет сюда снова.
— Но вдруг Дженна — душа из Пророчества? — настаивал Феникс. — Ей нужно как можно больше знаний и навыков, чтобы был шанс победить Танаса! Во всех наших воплощениях Дженна была особенной. Талантливой. Потому я всегда пытался обучать ее и поддерживать. Я верю…
— ТИХО! — закричал Гоггинс, хмуро глядя на него. — Ты уже достаточно навредил.
— А если…
— Прошу! Хватит о Пророчестве, — твердо сказал Калеб. — Я запрещаю распространять эти сплетни!
Кипя, Феникс сжал губы, хмурясь.
— Но, Калеб… — робко начала я, — даже вы говорили, что моя душа сияет ярче. Хотя я не хочу быть из Пророчества, — быстро добавила я. — Но почему не рассмотреть хотя бы возможность?
— Я покажу, почему, — сказал Калеб, подходя к подставке. Он порылся во мраке и вернулся с четками. Он протянул бусы мне. — Возьми этот Проводник, и ты увидишь…
— Ты их еще не видишь, Кендра? — спросил Алвин, вглядываясь в морской туман, похожий на дыхание дракона, у холодного нортумбрского побережья. Его мозолистые ладони крепко сжимали вилы с фермы его отца.
Я покачала головой, отвечая Защитнику, моя светлая челка закрывала вуалью мерцающие глаза, скрывая мой страх. Мои босые ноги погружались в мокрый песок, я держала факел, его огонь дрожал почти так же, как я.
— Я слышал, эти черноглазые северяне разрушили монастырь на Линдисфарне, — прорычал вельможа Освальд, его меч и щит были наготове. — Они льют кровь монахов, как вино, на алтари, топчут их тела, как навоз на улицах!
— Не бойся Воплощенных в этой жизни, — сказал наш жрец, Герейнт, Пророк Души, теребя гладкие четки. — Та, что из Пророчества, среди нас.
Он кивнул на Мерсию, девушку с белыми волосами и яркими, как звезды, глазами. Окруженная Защитниками и Первыми Предками, она стояла на холме, широко раздвинув голые руки, ожидая Воплощенных. Она тоже держала факел, благословленный самим Герейнтом, тихо молилась, мелодично, как рассветный щебет в чаще.
— Эти дьяволы больше не принесут Тьму, — пообещал Герейнт. — Она — душа, что разожжет искру!
Из тумана появился зловещий силуэт, пригибаясь к воде, конечности тянулись в стороны, как лапы паука. Скрипели весла, ритмично плескали водой, звук становился громче. А потом вырезанная голова дракона рассекла туман, и к берегу причалил длинный корабль викингов.
Весла опустились, и мы напряглись в нервном предвкушении. После веков побега, попыток скрыться мы выступили против Танаса и его Охотников.
Длинный корабль покачнулся на песке. А потом раздался громогласный боевой клич, сотня черноглазых викингов с топорами спрыгнули с судна и побежали по пляжу к нам.
— СЕЙЧАС! — закричал Герейнт. — Зажигай искру!
Мерсия бросила священный факел на землю. Я тоже так сделала, как и все Первые Предки. Траншеи с хворостом и маслом, скрытые в песке, загорелись. Огонь ревел, поглощая нарушителей: священный огонь был приготовлен ритуалом, чтобы сжечь их тьму, очистить души и привести их обратно к Свету. Мы смотрели в надежде и ужасе, а фигуры с топорами вертелись в огне. Их жуткие крики наполнили воздух…
Но это были не крики боли.
Это был вой ярости!
Воплощенные выбежали из огня, их плащи из шкур медведя горели, но они не пострадали от священного огня. Воя, как волки, с пеной во рту они бросились по пляжу в порыве безумного пыла.
— Защищайте своих Предков! — крикнул Освальд, наш тщательно продуманный план провалился, не начавшись.
Топоры свистели, орда викингов стала резать как, как ягнят. Щит Освальда разбили одним ударом. Алвин пригнулся от смертельного удара в голову, ткнул вилами в живот воительницы, но ее кольчуга не пропустила деревянные зубья, его пнули грубо в грудь в ответ.
Ее длинные косы озарял огонь, грозная воительница напала на меня. Безжалостно ударив меня в челюсть, она рассекла мне губу и сбила меня на землю. Сев на моем теле, она подняла топор, похожий на крюк, чтобы разрезать меня пополам. Я отчаянно
