в интриги светлого двора, теперь – в интриги темного? Судя по всему, Моран с подачи принца Гиса подкупал магов землями и обещаниями богатых трофеев. Иначе зачем еще я понадобилась ему там, в зале? Хотя не очень-то я тяну на грандиозный трофей. Вот если бы он выбрал принцессу, тогда да…
Интересно, для какой цели Гису понадобились все эти колдуны? Готовит грандиозное вторжение в наши земли? Зачем магам нарушать свои же темные традиции? Может, если Моран сдержит слово и расскажет о Клеа, что-то прояснится.
Я думала, думала и думала. Но вопросов было неизменно больше, чем ответов. Когда ночь уже пошла на убыль, мне все-таки удалось ненадолго прикорнуть. А на рассвете пришел Моран.
– Я уезжаю, Магда. До свидания. Выполни мои поручения, пожалуйста. – Он опустился на краешек кровати. – Ты хотела знать, что ждет принцессу Клеа.
В крайнем волнении я подалась вперед.
– Пока она гостит в замке принца Гиса, и с ней обращаются в соответствии с ее высоким положением. Ее отец, ваш правитель, уже знает, что дочь захвачена. Ведутся переговоры.
Мне хотелось крикнуть: а обо мне? Обо мне правитель помнит? Или мой отец? Хоть кто-нибудь? Пусть даже Силан Дрейн…
Вместо этого я сказала:
– Но принц Гис был готов отдать принцессу вместо меня. Как… как… трофей, – я почти выплюнула последнее слово.
– Минутный порыв, – сказал Моран. – И потом… Ты гораздо красивее принцессы, так что я бы в любом случае выбрал тебя.
Он произнес это как само собой разумеющееся. Как простой факт. В голосе не было и тени светской лести. Не выглядело это и комплиментом, оброненным с целью сделать мне приятное. Можно было не сомневаться в искренности Морана. Похоже, он действительно верил в то, что только что сказал.
Легко быть скромной, когда для тщеславия нет повода. Но сейчас я впервые в жизни ощутила наслаждение от того, что кто-то находит меня красивой. Причем без всяких уловок. Как показала леди Алисана, если любую нарядить в подходящее платье и закрыть глаз с пеленой истины сложной прической, в полумраке обеденного зала можно ненадолго произвести приятное впечатление, которое молниеносно померкнет, стоит откинуть прядь или надеть простой наряд.
Какая непривычная радость – вдруг осознать, что я кажусь кому-то прекрасной и могу восхищать. Пусть даже темного.
Из-под опущенных ресниц я украдкой посмотрела на Морана. Он продолжал сидеть, сцепив пальцы.
– Есть вероятность, что принц прислушается к своим советникам. Они все-таки маги неглупые, и он это прекрасно понимает… Так что Клеа, возможно, скоро отправится домой.
– Моран, – помня, что он просил так его называть, окликнула я, – «возможно» и «вероятно» означают, что может случиться и по-другому, так?
– Может, – согласился Моран. – Принц вполне способен сделать твою принцессу своей наложницей.
Я едва не упала в обморок.
– Н-наложницей?
– Ну вот, – сказал морт’аэн, поднимаясь, – как и обещал, я рассказал тебе о Клеа то, что знал.
Я набралась храбрости.
– А обо мне?
– Что – о тебе? – передразнил он.
– Обо мне наш правитель тоже знает? – уже напрямик спросила я.
– Да, – ответил Моран, – знает.
– И что же?
Замерев, я ждала, что скажет маг, а он молчал. Мучительно текли мгновения.
– Пожалуйста, – взмолилась я, не в силах выносить эту пытку тишиной.
Моран убрал тьму со своего лица, откинул капюшон.
– Я бы отложил этот разговор до своего возвращения.
– Нет. Не поступай так со мной! Мне нужно знать! – горячо возразила я.
– Даже если то, что ты узнаешь, тебе не понравится, Магда?
– Пусть так!
Морон оценивающе посмотрел на меня.
– Я попросил принца Гиса оставить это мне. – Он извлек из перчатки сложенный обрывок листка. – Прочти сама.
Потребовалось время, чтобы развернуть бумагу, так сильно дрожали пальцы. Родное светлое наречие – вот что сразу бросилось в глаза. А еще – уголок герба. Видимо, принц или сам Моран вырвал из целого письма пару абзацев, где говорилось обо мне.
Я пробежалась по строчкам. Один раз, потом еще и еще. Все слова были знакомы, но смысл написанного не хотел укладываться в голове.
«…что касается фрейлины ее св. Клеа – девицы Магды Кас, – то ничего вашему воину мы предложить не можем. Как бы ни была дорога нам Магда, но в землях света еще много девиц. И если предложить что-то за одну, то уже завтра у нас исчезнет целая сотня, а после и тысяча. Мы скорбим о потере, но тверды в своем решении: о выкупе не может быть и речи. Также невозможен обмен девицы на военнопленных. Те боевые маги, о которых вы пишете, слишком ценны. Но если воин, который сейчас владеет Магдой, пожелает ее вернуть в знак доброй воли и проявления мирных намерений, то отец, достопочтенный господин Кас, примет ее назад в свой дом, даже если вышеозначенная девица лишилась чести…»
Тут в глазах потемнело, и я вынуждена была оторваться от чтения, потому что дальше начиналось самое ужасное:
«Мы глубоко скорбим о каждой светлой душе, но потери случаются. Магда Кас будет оплакана нами, и по ней загорятся поминальные свечи».
Но я же еще жива! Дышу, чувствую, думаю.
Листок выпал из разжавшихся пальцев и мягко лег на пол. Каждая буква послания впечаталась в память. Сердце в груди отозвалось болью. Вот, оказывается, как умирает надежда. Меня только что предали. Отец, правитель – все они отказались от меня и уже почти похоронили. Вместо света впереди ждала только тьма.
Я взглянула на мужчину, который сейчас сидел рядом и молчал. Очень осторожно он протянул руку, коснулся моей щеки и вытер слезы. А я и не заметила, что плачу. Вот почему все в комнате приобрело нечеткие очертания. Я моргнула.
– Если тебя это утешит, я и не собирался требовать за тебя выкуп, – мягко сказал маг. – Так что в любом случае ничего бы не изменилось.
Почему-то я не могла злиться на темного. От этого слезы потекли еще сильнее. Отец… он даже не попытался. Говорить я не могла, стараясь изо всех сил сохранить достойный вид. «Как же так?» – повис в воздухе невысказанный вопрос.
– Теперь ты под моей защитой, – сказал маг и крепко обнял.
У меня не было сил и желания вырываться. Я сидела, словно безвольная тряпичная кукла. Он шептал что-то утешающее, но я не запомнила слов. Его тепло обволакивало и успокаивало, и я закрыла глаза. Щеку холодила железная «кость» доспеха.
– Поплачь, это поможет, – посоветовал Моран и поднялся. – А потом все пройдет. Весь замок в твоем распоряжении.
Стоя на крепостной стене, я, щурясь, вглядывалась в даль. Вчерашний день прошел в тумане
