Это почему-то впечатляло сильнее всего: сейчас, в здравом уме, она бы не взялась повторить то, что сумела сделать, сражаясь за свою жизнь.
Последней каплей оказалось воспоминание о том, что прообразом Защитника являлся всё тот же Маран, и оно же заставило принять реальность остальных событий. Уже хотя бы потому, что её собственной фантазии ни за что не хватило бы придумать подобное.
Вместе с воспоминаниями вернулись и опасения, которые мучили её до того, как сморил сон, и Идана села в постели. Обнаружила, что обнажена, и это стало ещё одним подтверждением истинности воспоминаний: если бы она раздевалась сама, не забыла бы о сорочке.
Некоторое время она просидела неподвижно, раздумывая, что делать дальше. Хотелось прямо сейчас бежать к Марану, но одновременно мысли об этом вызывали робость. Что она ему скажет? А как он отреагирует? Как он вообще относится к ней? Если не смог одолеть эту сущность самостоятельно, то, наверное, не любит, и стоит ли навязываться ему?..
Но с другой стороны, он держится так, что сложно считать его равнодушным. И дело совсем не в событиях прошлой ночи, а в мелочах. В его взглядах, ненавязчивой заботе, том тепле и уюте, которые воцарялись в её душе, если он был рядом…
Она поднялась, сходила в ванную. Собственная нагота немного смущала, но Ида еще с минуту разглядывала себя в большом зеркале, пытаясь смотреть как сторонний наблюдатель, непредвзято. Какой видит её Маран?.. Ничего хорошего из этого не вышло, и она только расстроилась, думая о том, что он наверняка привык к совсем другим женщинам.
Выйдя из ванны, Идана оделась. Не в откровенный тёмный наряд, а в обычный и достаточно скромный бирюзовый, из числа повседневных. Надела кутру, намереваясь выйти из покоев, но — сняла и осталась. Попыталась читать один из детективов, но книга не трогала. Спать тоже не хотелось, вообще ничего не хотелось. Хотелось только определённости. Уверенности. Понимания. Хотелось, чтобы он оказался рядом, обнял, сказал что-то ласковое…
Ида не могла бы сказать, сколько металась по комнате, пытаясь отвлечь себя чем-то и успокоить. Может быть, десять минут, может — час, но в конце концов терпение лопнуло. Она отчётливо поняла и призналась самой себе: успокоиться, не поговорив с Мараном, не выйдет. И лучше раз и навсегда решить эту проблему прямо сейчас, пока она ещё не совсем извелась от беспокойства.
Идана опять надела кутру и завязала пояс, шагнула к выходу, взялась за ручку — и вскрикнула от неожиданности, отшатнувшись, когда дверь вдруг распахнулась.
— Ты?.. — пробормотала растерянно, не веря своим глазам.
На пороге стоял Маран, и это еще сильнее походило на сон, чем все предыдущие приключения. Чтобы она захотела его увидеть — и он вдруг сам пришёл, в неурочный час, среди ночи?..
— Я войду? — он вопросительно приподнял брови, и Ида опомнилась, отступила в сторону, закрыла дверь, когда он оказался внутри.
— Да, конечно, проходи! Я просто не ожидала…
— Я заходил вечером, ты ещё спала. Подумал, вдруг сейчас проснулась. Ты куда-то собиралась?.. — уточнил, окинув её взглядом.
— Собиралась, — кивнула она. И добавила, смущённо опустив взгляд: — К тебе. Мне кажется, нам есть о чём поговорить.
Несколько секунд они помолчали, и Ида закусила губу. В воздухе висело густое, затхлое ощущение неловкости, с которой никак не выходило справиться. Начало казаться, что Маран пришёл распрощаться навсегда, и вероятность этого душила, не давая сказать ни слова.
Однако гость сам разбил напряжение. Коротким текучим движением приблизился, положил ладони Идане на талию. Она вскинулась, встретила взгляд — глубокий, внимательный.
— Действительно, есть, — он улыбнулся уголками губ и потянул Иду к ближайшей кушетке.
Усадил девушку, но сам устраиваться рядом не стал, опустился на пол у её ног. Облокотился на сиденье рядом с её бедром, почти не касаясь. Ощущение было странным: он одновременно как будто запер её в углу, преградив путь, но при этом — не дотрагивался, и назвать это объятьями не получалось.
— Я наконец получил возможность всё взвесить и обдумать, — заговорил он. — До сих пор мешал провал в памяти и беспокойство о нём, но теперь я могу перелистнуть страницу.
— Какую? — уточнила Ида.
— С охотой на богов, — он усмехнулся тому, как странно это звучало. — Моё прежнее ремесло не востребовано в нынешнем мире, но это неплохо. Сейчас существует Магиструм и алхимия, и это интересно. Владыка моё решение заняться наукой одобрил. Сейчас семья Чёрного Меча очень уважительно относится к учёным.
— Это же хорошо, да? — неуверенно проговорила Идана. Она была рада за мужчину, но не понимала, почему он всё это рассказывает.
— Хорошо, — кивнул он и продолжил, словно прочитав её мысли: — Главное, всё это располагает к тому, чтобы взять на себя еще одно обязательство. Я хотел просить твоего разрешения ухаживать за тобой, ай-шиль.
— В каком смысле? — опешила Ида от такой постановки вопроса.
— В серьёзном, — улыбнулся он, забавляясь её смятением.
— И в чём разница?..
— До сих пор мы просто общались к обоюдному удовольствию, а теперь я могу претендовать на твоё внимание в ущерб остальным желающим, — пояснил Маран со смешком. — В моё время это называлось «первый сговор», сейчас… Кажется, в Транте к этому близко понятие «помолвка». За тем исключением, что сговор может быть с несколькими мужчинами. Но я надеюсь, обойдётся без этого.
— Но ты же меня не любишь, — вырвалось у Иданы, и она смущённо прикусила губу. — Извини…
— Возможно, — ответил он. — Эта… Любовь хоть и была редкой дрянью, но всё же сказала тогда правду. Я никогда прежде не встречался с этим чувством, только наблюдал со стороны. Иногда использовал, — спокойно признался и улыбнулся, когда Ида, сочувственно нахмурившись, провела ладонью по его щеке. Поймал её руку и — не отпустил, положил ей на колени, мягко облокотился — уверенно, спокойно, словно занимая территорию. Идана от этой ассоциации смутилась, но не возразила.
— Неужели… совсем? — неуверенно спросила она.
— Не довелось, — он выразительно повёл плечом. — Да это и неважно, мне никогда это не было нужно, и не хотелось ничего подобного. А теперь — хочется. С тобой хочется.
— Почему именно со мной? — Ида жадным взглядом впилась в его лицо.
Потому что это было, конечно, не то признание, о котором мечталось, но… Это было даже лучше. Потому что — во много раз честнее.
— С тобой я чувствую то, чего не испытывал прежде. Мне впервые в жизни не всё равно — как ты, где ты, с кем ты. Не потому, что мне необходимо это знать, а потому, что мне хочется знать. Мне хорошо с тобой, неприятно видеть рядом с тобой других мужчин и не хочется тебя отпускать. И, наверное, если кто-то и сможет меня научить, так это ты.
— Научить чему?..
— Любить.
— Я согласна, — улыбнулась она, склонилась ближе к его лицу и проговорила у самых губ: — Давай попробуем.
Поцелуй, закрепивший этот договор, вышел сладким, томным, но был он таким недолго. Маран для удобства встал на колени, так что их лица оказались почти вровень, и почти сразу перехватил инициативу. Быстро расправился с её поясом, стянул с плеч кутру — спешно, жадно, мгновенно заражая Иду своим нетерпением. У неё мелькнула мысль, что, наверное, стоило бы сразу пройти в спальню, но почти сразу пропала, отступив перед смелыми, настойчивыми ласками.
И правда, никуда эта постель от них не денется…
Добрались они туда несколько позже, бросив одежду где пришлось. Заснули уже после рассвета, но обоих это не смутило. У Иданы мелькнула мысль, что всё это ужасно неприлично и, наверное, стоило бы выдворить Марана в его собственные покои, но силы воли на такой поступок не хватило. Слишком хорошо было в его объятьях и слишком свежи еще были воспоминания о прошлом расставании и том, чем оно закончилось. Вряд ли она могла бы понадобиться кому-то ещё, но всё равно не хотелось оставаться одной.
А кто и что скажет… да какая уже разница! Она выбрала его, а он, кажется, выбрал её, и больше никого всё это не касается — ни слуг, ни принца, ни Владыки… Хотя, наверное, последнего всё же касается. Потому что — подумать только! — намеренная держаться подальше от политики и всех этих сложных и неприятных вещей, Ида всё равно умудрилась выбрать, наверное, самого проблемного из женихов.
