на воде, кольнув зрачок. И голова вдруг закружилась — не сильно, даже приятно, как после залпом выпитой чарки.
— Да чтоб вам всем сгореть! — рявкнул Натери.
Столь доброе пожелание дух воды повторить не решился. Вопль разбился о стылый воздух, запутался в пене. Зато смех аэры ещё долго зайчиком по волнам скакал.
* * *
А на причале их уже ждали: до зубов вооружённый отряд охраны, Нагдар и пара запасных коней. Лан и лиц видеть не нужно было, чтобы понять — физиономии у элвов мрачные. И, естественно, ничего приятного не предвещающие.
«Хорошее время кончилось» — мелькнуло, да и пропало. Обидно, конечно. Аэра рассчитывала ещё на один вечер и ночь. Но хочешь рассмешить духов, расскажи им о своих планах.
— Лан, — траурно-торжественно начал Нагдар, стоило элве на песок спрыгнуть. За эту значительность родственника захотелось тут же и закопать. — Аэр Кайран…
Она и сообразить ничего не успела, как Натери её обнял, развернул к себе, завесил от остальных полой своего плащом.
— Не сходи с ума, — шепнул на ухо Грех, — он про твоего свёкра говорит, а не про Сарса.
Вот только тут до Лан и дошло, что, оказывается, она и дышать забыла, и сердце под желудок провалилось, но кровь почему-то в висках колотится. Элва погладила ладонь Даймонда, благодаря. Отстранилась, шагнув вперёд.
— Так что там с аэром Кайран?
Связный вопрос выдавить всё же не с первого раза получилось, откашляться пришлось — горло перехватило.
— Умирает, — буркнул Нагдар.
Новость не удивила. Недаром же ощущение, что всё заканчивается не оставляло даже ночью, во сне. Тропинки сходились, сливаясь в единую дорогу, ведущую прямиком в Хаос. А какие-то и обрывались. Сарс, Редгейв, теперь вот старый Кайран. Кому ещё с ней не по пути?
— Ты поедешь? — негромко спросил Грех.
Наверное, она уже порядком так стояла, пялясь в пустоту.
— Конечно, — кивнула Лан. — Ты в форт? Корабль завтра с утра отчаливает.
— Без меня не уплывут, — усмехнулся Натери, придерживая ей стремя.
Ещё и поэтому Лан задала такой темп, что лошади хрипели, пучили налитые кровью глаза, пластаясь в галопе. Смерть не перегонишь, а вот прилив настоятельно советовал поторопиться. Опоздаешь с отплытием — и ещё на день задержаться придётся. А время понукало, подталкивало в спину. Тот самый Путь разматывался рулоном полотна, к краю бездны. Если успеешь — перепрыгнешь через провал. Может быть, перепрыгнешь. Не успеешь — точно вниз рухнешь.
У коттеджа уже и народ успел собраться, слухи разошлись быстро, будто круги по воде от брошенного камня. Хотя, вроде бы, всё, что в доме творится, должно было оставаться тайной. Но нет, вся деревня пришла. Точнее, те, кто остались, не согласились ехать на материк, как Натери предлагал. А таких оказалось немало.
Элвы стояли молча, даже не переговаривались. Кто-то из женщин в тихую глаза уголком платка утирал. Старого Кайрана крестьяне не особенно любили. Да и за чтобы? Но смерть господина всегда не к добру. После неё обязательно что-то изменится. И только духи знают, на пользу или во вред.
Но углядев подъехавшую Лан, приободрились. Видимо, вспомнили, кто тут настоящий хозяин. И с таким усердием начали благословения шептать, что голоса в один всхлип-гул слились — вроде как море вздохнуло. Кто-то даже руки тянул — коснуться на счастье.
— Что с тобой? — тихо спросил Натери, загораживая собой Кайран от элвов.
Аэра в ответ только головой помотала. Не объяснишь же — по крайней мере, не здесь и не сейчас — что ей эти благословления, как раскалённым клинком да по открытой ране. К ней ли милость духов звать, если вместо сытой спокойной жизни войну накликала? И элвы это знали прекрасно. Только верили в господскую защиту.
Грех тоже промолчал, хмурился. Видимо, и его мысли одолевали. Только аэр ими делиться не спешил.
В доме их охранники встретили. И это резануло — никогда тут столько народу не было. И добела отскоблённые полы раньше никому не позволялось грязными сапогами топтать. От потушенной печки холодом тянуло, как от погреба.
— Госпожа, помер аэр, — буркнул сержант, отводя глаза, словно он и виноват, что старик аэры не дождался. — Ещё солнце не село, а он уж и дышать перестал.
— Что-нибудь говорил? — спросила Лан, протолкнув в желудок кислый ком.
Сама не ожидала, что так горько будет. Не лучшие у неё отношения со свёкром сложились. Конечно, после рождения Дайрена аэр помягче стал, не поносил невестку на каждом шагу. Но всё же…
— Да только твердил, что во всём виноват, — Кайран, хоть и ждала чего-то подобного, а всё равно дёрнулась. И рука Греха, которую он на плечо Лан как бы невзначай положил, пришлась очень кстати. — А ещё клялся, будто не знал. Чего уж он там не знал — о том не ведаю. Но даже духов в свидетели звал, да они не откликнулись. Велел, чтобы вам передали. Вот, я и говорю.
— Да, спасибо, я поняла, — рассеянно кивнула Кайран, повернулась, пошла к лестнице.
За ней только Даймонд и последовал. Собственно, тело ушедшего в Серебряные Леса никому, кроме плакальщиц, да старух, которые его к погребению подготовят, беспокоить не полагалось. Да что же делать, если проститься не успели?
Только к старику Лан заходить не стала — мимо прошла. Дверь в комнату, где кроме трёх детских кроваток ничего и не осталось, была настежь открыта. Но и в неё элва входить не спешила, остановилась на пороге. Молчала.
— Интересно, в чём он-то себя виноватым считал? — сказала, наконец. — Все виноватятся, а с кого на самом деле спрашивать стоит?
Натери, не отвечая, потеснил её, прошёл в комнату. Остановился у кровати — той самой, в которой его сын спал — ладонью качнул колыбель. В белёсом свете луны, ещё не разбавленном красным, что-то тускло блеснуло. Аэр потянулся, снимая огненный амулет, прицепленный к изголовью.
— У меня такой же был, — проговорил негромко. — Герронтийцы обереги варварством считают: если уж следовать старым традициям, так талисман должен быть из золота с бриллиантами. Ну, или мозаикой во всю стену выложенный, гобелен там. Так нянька его под периной прятала, — элв выдернул шнурок, стягивающий манжет у запястья, продел в амулет и повесил себе на шею, спрятав под одежду. — Знаешь, у меня одно желание, — выплюнул зло. — Спалить все эти острова к духам вместе с Араном. Так, чтобы пепла не осталось.
— За что? — спросила Лан, так и оставшаяся у двери стоять.
— Я слишком хорошо помню, что это такое, — Грех мотнул головой в сторону пустой кровати. — Как прятаться, как молчать учиться, чтоб лишнего
