- Вам ничего не удалось отыскать? - Спросил он, почти не разжимая губ. - Вы который час изучаете эти дурацкие книги.
Молинеукс сверился с часами.
- Всего лишь пару часов, и я пока еще ничего не нашел. Бишоп выругался шепотом и захлопнул книгу. Ничего там нет
- Имейте веру, Бишоп. Мы сумеем вовремя отыскать лекарство, чтобы спасти ее.
Пожилой священник был убежден, что существует противоядие от гадости, которую приняла Марика, и что ответ находится в одной из старинных книг, которые он привез с собой.
- Мне стоит отыскать Максвела, о котором рассказал Носферату, Марике.
- Но не днем же. И даже ели так, разве бы ты смог оставить ее?
Какое-то понимание сквозило в тоне священника, которого внимательно изучал Бишоп.
- Что вы подразумеваете? Что я не смогу вынести разлуку с ней?
- Нет
- Хорошо.
Подобная привязанность походит разве что для томящихся от влюбленности юношей, а не существу, подобному ему, хорошо осведомленному о недолговечности человеческой жизни. Он достаточно хорошо владел собственными чувствами.
- Я имел в виду, что ты не захочешь расставаться с ней.
Он ничего не ответил, просто впился в священника взглядом. Что он мог ответить, когда всем своим сердцем он ощущал, что это правда. Он смог бы уйти, если бы захотел, но он не хотел. Он хотел оставаться рядом с нею, если что-нибудь произойдет. В случае, если бы ей вдруг, что-нибудь понадобилось.
В случае, если бы, он был нужен ей.
Когда они впервые встретились, он находил ее привлекательной, но был готов убить ее, отстаивая собственную свободу, так же как и она, пытаясь выудить то, что ей от него было нужно. Но в результате их недолгих взаимоотношений, привлекательность уступила место более глубокому чувству. Он уважал ее честность. В ней не было ни капли двуличности, и никаких капризов. Она говорила правду даже, если он не желал ее слышать. Она могла признаться, что была не права и попросить прощения. И не смотря на то, как бы это не было для нее трудно, она доверяла ему. Она справлялась с собственными чувствами, что позволило им сражаться против общего врага.
Он знал, что все обстояло именно так, но он не был в состоянии определить, когда именно изменились его собственные чувства. Сначала он хотел убить ее, и тут же захотел обладать ею. Теперь он был готов отдать что угодно, даже собственную жизнь, чтобы ей удалось избежать, уготовленной ей судьбы.
И спасти ее от самоуничтожения.
От нее ничего не останется, когда обращение завершиться. Она превратиться в дикое кровожадное существо, размышляющее лишь об охоте и насилии. Он был охотником, и в его обязанности входила уничтожать, подобных этому. Охотница знала об этом.
- Вы не питались.
Голос Молинеукса отвлек его от мрачных мыслей.
- У вас имеется кровь, или мне попросить Маркуса раздобыть ее?
Бишоп обернулся к нему.
- Есть немного. Флореа знает, где.
Слава Господу за его предусмотрительность. Они с мужем подстрелили трех вампиров и несколько людей во время нападения. Если бы не они, все было бы куда хуже. Не взирая на произошедшее, они оба все еще находились в доме, обсуждая текущие дела.
- Могу я сделать что-нибудь еще?
- Марике нужна пища.
Бишоп потер лоб.
- Да и вам с Маркусом не мешало бы перекусить. Я посижу с нею.
Молинеукс кивнул, словно он понял даже то, что Бишоп не произносил. Ему нужно было, хотя бы ненадолго остаться с ней наедине.
- Маркус, идем. Время ужина.
Молодой человек глянул на него поверх очков сидящих на его красивом носу, оторвавшись от записей в блокноте. Он снял очки, перевел взгляд со священника на вампира и обратно.
- Конечно.
Бишоп понятия не имел, что взбрело в голову мистеру Грею, но если это обидит Марику, то следующим, что туда проникнет, будет его кулак.
- Возможно, - прошептал Молинеукс, так чтобы услышал только Бишоп, - вы станете лояльнее относиться к моему юному другу, если узнаете, что он прямой потомок Дреукса.
Бишоп подскочил от неожиданности. Он и представить себе такого не мог. Не удивительно тогда, что он так интересовался вампирами, и конкретно ими пятерыми в частности.
- Он знает, что Дреукс покончил с собой, потому что превратился в Носферату? - Спросил он осторожно.
Молинеукс мотнул головой.
- Возможно, ты сам бы мог ему рассказать. Ему было бы важно знать причину самоубийства Дреукса, я уверен.
Без сомнения так и было.
- Возможно, я расскажу ему, но не сейчас.
На губах священника снова появилась знающая улыбка.
- Конечно.
- Отец Фрэнсис?
Священник обернулся, искренне удивляясь, что Бишоп использовал его духовное имя.
- Да, Блейз.
- Кому-то нужно сообщить отцу Марики. На всякий случай.
Отец Молинеукс печально кивнул.
- Конечно.
Священник вместе со своим компаньоном покинули комнату, оставив Марику с Бишопом наедине.
- Ты останешься со мной? - Спросила она тихим хриплым голосом.
- Я не буду так бояться неизбежного, если ты со мною будешь рядом.
Ее откровенность разбила ему сердце.
- Как ты думаешь, чем бы нам заняться, маленькая полукровка?
Она немного улыбнулась.
- Я не полукровка, Бишоп. Больше нет. Я ощущаю, как возрастает во мне гнев. Мне хочется рвать и метать. Уничтожать людей. Пять минут назад я намеревалась мистеру Грею засадить карандаш прямо в глаз.
- У меня была похожая мысль
Он прошел через комнату, на освободившееся мистерем Греем место.
- По счастью у меня нет карандаша, значит, мне тебя нечего бояться.
Она протянула руки, и он взял их. Ее кожа была теплой. Слишком теплой.
- Мне не нравится иметь подобные мысли и чувства.
- Я знаю.
Она перебирала его пальцы, поглаживая большим пальцем.
- Когда они начнут мне нравиться, ты убьешь меня?
Бишоп тяжело сглотнул. Комок в его горле не сдвинулся с места.
- Когда, ты начнешь осуществлять их, да.
Она вздохнула.
- Хорошо. Я не желаю становиться монстром, Бишоп. Ты ведь не допустишь, чтобы это произошло со мною, правда?
Он покачал головой, глаза его щипало.
- Не позволю.
Она сжала ему руку.
- Спасибо.
- Почему ты такая спокойная? - спросил он. - Почему ты не злишься? Не пытаешься бороться?
И без того огромные глаза Марики распахнулись. Бишоп скрыл внутреннее содрогание.
- Я не могу сопротивляться этому, так ведь? Он велел, чтобы я пила, и я выпила, потому что он угрожал моему брату. Я спокойна потому, что мне не страшна смерть, и ты не позволишь, чтобы это случилось со мною. И я не сердита, потому, что монстр внутри меня питается гневом, и ты сердит за нас двоих.
